Илья Эренбург:
««Шуми левкой и резеда. С моей душой стряслась беда. С душой моей стряслась беда, Шуми левкой и резеда». Все понимают, что левкой не дуб и резеда не липа, шуметь они не могут. И всё-таки это хорошо, а почему хорошо, объяснить невозможно: такова поэзия. И, вспоминая Есенина, я всегда думаю: был поэт…»
Мурасаки:
«Там, где льются изящные стихи, не остается места суесловию.»
Роберт Линд:
«Времена великих прозаиков наступали тогда, когда мужчины брились. Времена великих поэтов наступали тогда, когда мужчины носили бороды.»
Георгий Валентинович Плеханов:
«Когда поэту не нужен и не понятен окружающий его человеческий мир, то он сам остается ненужным и непонятным для окружающего человеческого мира.»
Анатоль Франс:
«Сочинение стихов ближе к богослужению, чем обычно полагают.»
Жан Кокто:
«Поэзия — это религия без надежды.»
Генрих Гейне:
«Весь мир надорван по самой середине. А так как сердце поэта — центр мира, то в наше время оно тоже должно самым жалостным образом надорваться. В моем сердце прошла великая мировая трещина.»
Антон Дельвиг:
«Цель поэзии – поэзия.»
Никола Буало:
«Один безупречный сонет стоит длинной поэмы.»
Перси Биши Шелли:
«Поэзия — памятник, в котором запечатлены лучшие и счастливейшие мгновения самых лучших и счастливейших умов.»
Лазарь Лагин:
«Хороших стихов мало у кого много.»
Платон:
«Поэт — существо легкое, крылатое и священное, и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка.»
Борис Слуцкий:
«И что такое поэзия, пусть даже не хорошая, а просто ― поэзия? Какие знаки различия носит Медный Всадник?»
Альберто Моравиа:
«Что мне нравится у поэтов – это поэзия.»
Томас Стернз Элиот:
«Истинная поэзия воспринимается прежде, чем понимается.»
Уистен Хью Оден:
«Отец стихотворения — поэт, мать — язык.»
Владимир Галактионович Короленко:
«Поэтический язык — краткий, сжатый, картинный и музыкальный.»
Валерий Яковлевич Брюсов:
«Поэтический талант дает многое, когда он сочетается с хорошим вкусом и направляется сильной мыслью. Чтобы художественное творчество одерживало большие победы, необходимы для него широкие умственные горизонты. Только культура ума делает возможной культуру духа.»
Лев Луни.:
«Бывают хорошие стихи, плохие стихи и стихи как стихи, последние ужаснее всего.»
Новалис:
«Поэзия – это проза среди искусств.»
Михаил Савояров:
«Поэзия ― она как рвота. Попробуй, удержи её, Зажми хоть рот, стяни живот, Но всё равно прорвётся, пронесёт. И дырочку ― найдёт.»
Анатолий Васильевич Луначарский:
«Поэзия не может не быть поэзией своего времени и должна быть ею. Но тот, кто выражает черты своего времени, роднящие его с будущим, оказывается бессмертным.»
Неизвестный автор:
«Негодование делает поэтом.»
Иосиф Бродский:
«Поэт – средство существования языка.»
Джозеф Аддисон:
«Остроумно написанный памфлет точно отравленная стрела, которая не только наносит рану, но и делает ее неизлечимой.»
Марселен Бертло:
«Искусство и поэзия достигают полного развития только благодаря тесному союзу их руководящих представлений с теми познаниями о природе и реальности, которые достигнуты наукой.»
Максим Горький:
«Прославим поэтов, у которых один бог — красиво сказанное бесстрашное слово правды.»
Антоний Слонимский:
«Стихи могут быть без ритма, стихи могут быть без рифмы, стихи могут быть без смысла. — но нельзя, чтобы все сразу в одном стихотворении.»
Александр Александрович Бестужев:
«Да, да, в стихах моих знакомых Собранье мыслей — насекомых!»
Иван Хемницер:
«Науки все корысть на свет произвела, Поэзия одна от чувств произошла.»
Аристотель:
«Историк и поэт отличаются друг от друга не речью — рифмованной или нерифмованной, их отличает то, что один говорит о случившемся, другой же о том, что могло бы случиться. Поэтому в поэзии больше философского, серьезного, чем в истории: ибо она показывает общее, тогда как история только единичное.»
Валерий Уланов:
«Поэзия — союзное звучание слов, подчёркивающее ритмом своего звучания настроение излагаемой темы.»
Уильям Шекспир:
«Небольшие жеманные стихотворения раздражают нервы больше, нежели скрип немазаных колес.»
Жан Расин:
«Поэты имеют то общее с еретиками, что они всегда защищают свои произведения, но что совесть их никогда не оставляет их в покое.»
Филодем из Гадары:
«Стихи если и приносят пользу, то не как стихи.»
Томас Стернз Элиот:
«Поэзия — превращение крови в чернила.»
Федерико Гарсиа Лорка:
«Поэтический образ — это всегда трансляция смысла.»
Сэмюэл Тейлор Кольридж:
«Ни один великий поэт не может не быть одновременно и большим философом.»
Акутагава Рюноскэ:
«Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.»
Лидия Обухова:
«Поэзия — это первоначальная попытка расковать немоту мысли.»
Осип Брик:
«Отличие хороших стихов от плохих. В хороших стихах запоминаются хорошие строчки, а в плохих —плохие.»
Роберт Браунинг:
«Ты хочешь, чтобы твои песни не умерли? Пой о сердце человека.»
Вергилий Марон Публий:
«Я не стремлюсь охватить своими стихами все.»
Генрих Гейне:
«Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом, но уже второй был олухом.»
Константин Георгиевич Паустовский:
«Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас — величайший дар, доставшийся нам от поры детства. Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель.»
Морис Бланшо:
«Поэзия стала повседневностью.»
Лев Карсавин:
«Поэт — дитя, он смеется лучшим в мире смехом — смехом сквозь слезы.»
Бенедетто Кроче:
«В поэзии нет фактов, а есть слова, нет реальности, а есть образы.»
Бенджамин Джонсон:
«Не всякий, кто может писать стихи, — поэт.»
Мэтью Арнольд:
«Что может быть хуже для прирожденного поэта, чем родиться в век разума!»
Александр Сумароков:
«Поэзия ― любовной страсти дочь И ею во сердцах горячих укрепилась, Но ежели осёл когда в любви горит, Горит, но на стихах о том не говорит.»
Гораций:
«Художникам, как и поэтам, издавна право дано дерзать на все что угодно.»
Платон:
«Кто идет к вратам поэзии, не вдохновленный музами, воображая, что одно искусство сделает его поэтом, тот и сам несовершенен, и поэзия его — ничто в сравнении с поэзией вдохновленного.»
Дон Маркис:
«Поэзия — это то. что увидел Мильтон, когда ослеп.»
Афанасий Фет:
«Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой, с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик.»
Леонид Латынин:
«Что касается поэзии, она всего лишь тень во времени, которая естественным образом повторяет форму нашего сумеречного сознания.»
Инна Гофф:
«У поэтов стихи, как дети, рождаются от женщин.»
Демокрит:
«Все, что поэт пишет с божественным вдохновением и святым духом, то весьма прекрасно.»
Эмиль Золя:
«Великая поэзия нашего века — это наука с удивительным расцветом своих открытий, своим завоеванием материи, окрыляющая человека, чтоб удесятерить его деятельность.»
Перси Биш Шелли:
«Поэт смотрит на пороки современников как на временное облачение для своих созданий, прикрывающее, но не скрывающее их извечную гармонию.»
Ян Райнис:
«Поэзия и искусство — это особая форма не только выражения, но и познания.»
Михаил Аркадьевич Светлов:
«Поэзия — моя держава, Я вечный подданный ее.»
Эмиль Мишель Чоран:
«Ветер, который так прекрасно замещает музыку и поэзию. Странно, что в краях, где он дует, ищут каких-то других средств выражения.»
Шарль Бодлер:
«Поэзия …имеет целью только самое себя. Другой цели она иметь не может… Это не значит, что поэзия не должна облагораживать нравы, …что ее конечный результат не должен возвышать человека над уровнем обыденных интересов, сказать такое — было бы явной нелепостью. Я только утверждаю, что если поэт преследовал моральную цель, то он ослабил свою поэтическую силу, и . . . его произведение будет неудачно. Поэзия, под страхом смерти или упадка, не может ассимилироваться со знанием и моралью.»
Сэмюэл Кольридж:
«Проза – это слова в наилучшем порядке, а поэзия – наилучшие слова в наилучшем порядке.»
Йохан Хёйзинга:
«Любая древняя поэзия есть вместе с тем и в тоже самое время культ, праздничное увеселение, коллективная игра, проявление искусности, испытание или загадывание загадок, мудрое поучение, переубеждение, околдовывание, ясновидение, пророчество, состязание.»
Чарльз Лэм:
«Истинный поэт грезит наяву, только не предмет мечтаний владеет им, а он — предметом мечтаний.»
Сэмюэл Джонсон:
«Знание предмета для поэта то же, что прочность материала для архитектора.»
Ролан Барт:
«Поэтическое воображение по сути своей не формирует, а деформирует образы.»
Игорь Субботин:
«Поэт — лишь перо в руках окрылённой души.»
Осип Мандельштам:
«Эти ваши стихи можно удалить из моего мозга только хирургическим путем.»
Готхольд Эфраим Лессинг:
«Я давно уже считал, что двор — не место для поэта, который должен изучать природу. Но если пышность и этикет превращают людей в машины, то обязанность поэта — снова сделать из этих машин людей.»
Альфред Адлер:
«Поэты лгут, но их ложь приятна.»
Поль Элюар:
«Цель поэзии — полезная правда.»
Мигель де Сервантес Сааведра:
«Не следует обращать внимания на крохотные пятнышки на лучезарном солнце: пусть лучше подумают о том, сколько пришлось пободрствовать Гомеру, чтобы создать произведение, в котором так много света и так мало теней.»
Аристотель:
«Поэзия — удел человека или одаренного, или одержимого.»
Георг Кристоф Аихтенберт:
«У многих людей сочинение стихов — это болезнь роста ума.»
Мигель де Сервантес:
«Поэзия подобна нежной и юной деве, изумительной красавице, которую стараются одарить, украсить и нарядить многие другие девы, то есть все остальные науки, и ей надлежит пользоваться их услугами, им же — преисполняться ее величия. Но только дева эта не любит, чтобы с нею вольно обходились, таскали ее по улицам, кричали о ней на площадях или же в закоулках дворцов. Она из такого металла, что человек, который умеет с ней обходиться, может превратить ее в чистейшее золото, коему нет цены.»
Стивен Уоллес:
«Вся поэзия — экспериментальная поэзия.»
Роберт Бертон:
«Все поэты — безумцы.»
Верлибр:
«Верлибр, победа разума над размером.»
Жорж Батай:
«Поэт — не толпа, он неизлечимо одинок.»
Шарль Рамю:
«Поэт — самое одинокое и наименее одинокое существо на свете.»
Константин Мелихан:
«Первым поэтом был тот, кто сравнил женщину с цветком, а первым прозаиком – тот, кто сравнил женщину с другой женщиной.»
Давид Самойлов:
«Поэзия должна быть странной, Шальной, бессмысленной, туманной И вместе ясной, как стекло, И всем понятной, как тепло.»
Владимир Галактонович Короленко:
«Стих прежде всего — гармония.»
Лев Николаевич Толстой:
«Поэзия есть огонь, загорающийся в душе человека. Огонь этот жжет, греет и освещает Настоящий поэт сам невольно и страданьем горит, и жжет других, и в этом все дело.»
Хенрик Эльиенберг:
«Поэзия — чувство, закованное в броню размера и рифмы.»
Михаил Гаспаров:
«Мы уже в том возрасте, когда любят не поэтов, а стихотворения.»
Александр Пушкин:
«Если век может идти себе вперёд, науки, философия и гражданственность могут усовершенствоваться и изменяться, — то поэзия остается на одном месте, не стареет и не изменяется. Цель её одна, средства те же. И между тем как понятия, труды, открытия великих представителей старинной астрономии, физики, медицины и философии состарились и каждый день заменяются другими, произведения истинных поэтов остаются свежи и вечно юны.»
Ханс Георг Гадамер:
«Когда легко написать хорошее стихотворение — трудно сделаться поэтом.»
Тадеуш Рицгер:
«От поэта часто остается одно-единственное стихотворение. Жаль, что неизвестно заранее, какое именно, а то бы можно было не писать всех остальных.»
Пол Четфилд:
«Поэзия — музыка мысли, доносимая до нас в музыке языка.»
Джеймс Дуглас Моррисон:
«Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.»
Стефан Малларме:
«Стихи делают не из мыслей, мой дорогой. Стихи делают из слов.»
Оскар Уайльд:
«Вся скверная поэзия порождена искренним чувством. Быть естественным — значит быть очевидным, а быть очевидным — значит быть нехудожественным.»
Вильгельм Дильтей:
«Нельзя постичь жизнь поэта без знания процесса воображения.»
Цицерон:
«Мы ведь знаем мнение величайших ученых, что разные отрасли знания требуют изучения и наставления, поэтическую же способность создает сама природа, и поэт творит из своего духа и в то же время как бы вдохновляется свыше.»
Элиас Канетти:
«Подлинные поэты встречаются со своими персонажами лишь после того, как создали их.»
Сергей Бонди:
«Ранние стихи Лермонтова, к сожалению, дошли до нас.»
Джон Ките:
«Поэт — самая непоэтичная из божьих тварей, ибо он лишен своего липа: он вечно стремится заполнить собой инородное тело.»
Перси Биши Шелли:
«Поэты — непризнанные законодатели мира.»
Ромен Роллан:
«Поэзия (как ошибочно считают люди наивные или пресыщенные) заключается не в ритмическом сочетании слов-погремушек, но в духе, который охватывает широкие горизонты и видит дальше и глубже, чем глаза человека.»
Ралф Уолдо Эмерсон:
«Стихотворение должно состоять из строк, каждая из которых — стихотворение.»
Генри Лонгфелло:
«Поэзия — это солнце, солнце с его темными пятнами и затмениями, освещающее весь мир.»
Овидий:
«Стихи удаются, если созданы при душевной ясности.»
Джон Кейдж:
«Мне нечего сказать, и я говорю это, это и есть поэзия.»
Людвиг Витгенштейн:
«Чтобы наслаждаться творчеством поэта, надо, я полагаю, любить и ту культуру, к которой он принадлежит.»
Поль Валери:
«Стихотворение есть растянутое колебание между звуком и смыслом.»
Мацуо Басё:
«Мастера прошлого работали так старательно над поэзией хайкай, что им удавалось сочинить всего два или три хайку за всю жизнь. Для начинающего копировать природу легко — вот от чего они предостерегают нас.»
Михаил Зощенко:
«Маловысокохудожественные стихи.»
Сирил Конноли:
«Романтик – это неудавшийся священник, а романист – неудавшийся поэт.»
Анна Андреевна Ахматова:
«Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда.»
Вольтер:
«Поэзия — музыка души.»
Томас Бабингтон Маколей:
«Анализ — не дело поэта. Его призвание — воспроизводить, а не расчленять.»
Халиль Джебран:
«Между ученым и поэтом простирается зеленый луг: перейдет его ученый — станет мудрецом, перейдет его поэт — станет пророком.»
Джон Китс:
«В свой час своя поэзия в природе.»
Джордж Ноэл Гордон Байрон:
«Нельзя вблизи сидящих на престоле Стоять певцу.»
Александр Аронов ? Голоса
1. Первый голос
Я Эхнатон. И голос Бога
Исходит в мир из губ моих,
Но всех богов в Египте много.
Бог Чибис, бог Шакал, бог Мошка,
Бог Нил, бог Тьма, бог Небосвод,
Бог Жук, бог Бык, богиня Кошка,
Бог Крокодил, бог Бегемот.
Бог может ржать и прясть ушами,
Потеть, мочиться на порог,
Чесаться, покрываться вшами,
Мычать и дохнуть может бог.
И, ощущая, как тупею
В глубоком многобожьем сне,
Религию второй ступени
Я ввел в доверенной стране.
Войдя во тьму, я не погиб там,
И состоялось торжество:
Стояло солнце над Египтом,
И были мы детьми его!
А боги в зажиревшей силе
Таскали воду на горбах,
Пахали землю, кладь носили,
Мышей ловили в погребах.
Я Эхнатон. И голос Бога
Исходит в мир из губ моих.
Богов в Египте было много,
И сам я уничтожил их.
2. Второй голос
Я Нефертити. Вам, конечно,
Известна красота моя.
Мисс Человечество, мисс Вечность,
По-видимому, это я.
Но вы не знаете о танце
Змеи, Родившейся в Огне.
Он неизвестен, не остался,
А был он — лучшее во мне.
Усовершенствованье строя,
Желанье пробудить народ
Мне представляются игрою,
Почти не стоящей хлопот.
Меня покачивают ритмы,
И флейта возвышает тон,
Когда усталый и небритый
Домой приходит Эхнатон.
Не существуют злость и тупость,
Интриги, мелкая грызня,
А существует верный Тутмос,
Пытавшийся ваять меня.
Когда серьезные, как дети,
С доверчивостью на лице
Идем в туннель тысячелетий —
Чуть виден свет в другом конце.
Но будет хорошо иль плохо —
Все будут знать, что я была.
И так останутся эпоха,
И муж, и все его дела.
Поэт, других познаменитей,
Напишет, рифмой утомлен:
«Как ни крутите ни вертите,
Жила на свете Нефертити
И жил когда-то фараон… »
3. Первый голос
Я Эхнатон. В стране до срока
Единобожие вводя,
Я знал, что милая эпоха
Ничуть не пощадит вождя.
Египет било бунтов двадцать.
Жрецы вопили. Выл народ.
Но был не в силах я не рваться
Хоть на две тыщи лет вперед.
Меня не сравнивайте с теми,
Кто был потом и жил как царь;
Я, просветитель и бунтарь,
Хочу пройти в другой системе.
Меня мой раб приказом строгим
Был принужден изобразить
Отвислобрюхим, кривоногим,
Не смея правду исказить!
Все перенапрягая нити,
История берет свое.
Вот вы, наверно, говорите:
— О, как прекрасна Нефертити! —
А мне порой не до нее…
4. Третий голос
Я Кийа, младшая царица,
Далекий, отлетевший стон.
Не понимаю, как жениться
На мне решился Эхнатон.
Я фивская девчонка Кийа,
Забытая в моей стране.
Я появляюсь здесь впервые,
Но все сказанье — обо мне.
Когда-то, перед сбродом нильских
Девчонок, солнцем озарен,
Проплыл, недостижимо-близкий,
На царской лодке фараон.
Ну кто б вообразить пытался,
Когда все уши сожжены
Легендами о страстных танцах
Его таинственной жены?
Кто б и помыслить мог про это
Соперничать с его женой?
Кто знал, что горькая победа
За мной останется, за мной…
Уж я была женой второю.
Остаться ею бы навек!
Но чем-то большим, чем игрою,
Был занят этот человек.
Как тащат баб на сеновал,
Не глядя, заглушая стоны,
Так, нарушая все законы,
Меня мой муж короновал.
Из дел своей падучей выбит,
Он мне одно велел: «Сумей!»
И управляется Египет
Рукою маленькой моей.
Когда с парадов и пожаров
Я возвращаюсь во дворец,
Уж я не женщина по жанру.
Я — фараон, я царь-отец.
В короне я. И муж увенчан.
Мы отдыхаем после дня,
И пляшет лучшая из женщин
И для него, и для меня.
5. Молчание
Тут-Анх-
Амон,
Жива твоя гробница!
Векам
Брести —
Задеть ее — не сметь!
Меж тем
Тебе
Предшествовали лица,
Чья
Сотни раз
Убита даже смерть.
Вырывали их имена из картушей, с камня сбивали память,
Чтобы и звука страшного — «Атон» — не слыхало эхо,
Опрастывали саркофаги, превращали мумии в падаль
И при тебе, наследник, творили это.
За то, что предшественник твой номенклатуру богов Египта
Разогнал во имя единого солнечного диска,
Мстили ему, мертвому, старательно, всесторонне, гибко,
Говорили, что так повелел твой тонкий мальчишеский дискант.
Все-таки оставалось что-то. Не тень, так отзвук.
И раз убивали смерть, то, значит, вставали живые
И собирали в себя невидимый, прозрачный воздух
Две жены, два мужа — Фараон, Нефертити, Кийа.
И тогда на них набрасывались и опять убивали, сначала.
И вторую эпоху подряд не спали люди.
Писцы, землемеры, чиновники не гасили плошек ночами:
Приснится слово «Атон», и человека не будет.
А ты, в золотом обруче, такой тогдашней короне,
Над страхом, над смертью, над жизнью мелкой и неугомонной
И не снимаешь его, в нем тебя и похоронят,
На нем твое имя — царя-победителя, вечного бога Амона
Но вот придут археологи через пару-тройку тысячелет
Отыщут гробницу, раскопают, заберутся в нее и на-
снимут со лба твой обруч — любопытные, чужие дети
И внутри прочитают настоящее имя, запретное —
Тут-Анх-Атон
Закон.
Долг.
Власть.
Ты куклой был пред ними.
Ты жил.
Ушел.
Ни проклят, ни прощен.
Твой лоб
Во тьме
Всегда язвило имя
Твое,
Твое,
Не чье-нибудь еще.
Как вам это стихотворение?
Сожалеем, но у нас пока нет этого стихотворения в аудиоформате.
Если Вы хотели его услышать, напишите, пожалуйста, в комментариях и мы постараемся оперативно подготовить запись.
Благодарим за понимание!
Анализ стихотворения
Вот что нашлось на YouTube по этому запросу
Сожалеем, если Вы не нашли на нашем сайте то что искали. Помогите нам стать лучше, ответив на 2 вопроса.
Также вы можете заказть анализ стихотворения у нас, заполнив форму.
Другие произведения автора
Александр Аронов ? Песенка Менелая
Александр Аронов ? У края земли
Александр Аронов ? Досматривать кино не очень хочется
Александр Аронов ? Сен-Симон
Александр Аронов ? Стихи на магию похожи
Александр Аронов ? О дальнейшем течении лет
Александр Аронов ? О чем ты там, польская, плачешь еврейка
Александр Аронов ? Черт подери их там, в Испании
Александр Аронов ? Вторая попытка
Александр Аронов ? Читатель
Другие стихи русских поэтов