Александр Сумароков

Болтаньемъ мы добра во в?ки не найдемъ,
И часто только имъ мы въ пагубу идемъ.
Нам?рилася черепаха,
Изъ царства русскова з?вать:
Въ пути себ? не видя страха,
Въ Париж? хочетъ побывать.
Не говоритъ уже по Русски,
И вретъ и бредитъ по Французски.
Съ ней больше о Руси ни кто не говори,
И только сто ври:
Парижъ, Верзалья, Тюльери.
Ее всегдашнія о Франціи погудки,
И путешествіе ув?дали дв? утки,
И говорятъ ей такъ: въ пути теб? пот?ть;
Не лутче ли въ Парижъ, мадамъ, теб? лет?ть,
А мы теб? лет?ть поможемъ:
Ты знаешъ: черепахъ конечно мы не гложемъ,
И не для нашей ты родилася яды;
Такъ мы не зд?лаемъ, мадамъ, теб? б?ды,
А намъ во Францію изв?стны вс? сл?ды.
Согласна съ ними черепаха,
И стала птаха;
Да какъ она летитъ? а вотъ:
Ей утки дали палку въ ротъ,
И понесли ту палку,
Подобно какъ порчезъ иль н?кую качалку,
И говорятъ: молчи, лети и домъ неси;
Но пташичка не помолчала,
И закричала:
Превосходительство мое на небеси.
Но только лишъ уста свои разверзла птаха,
Оторвалась она: лет?ла къ верьху птаха,
А къ низу черепаха.
Изъ спаленки своей шага не выходя,
Лет?ла въ облака, и небо находя;
Но отъ нескромности, свои разшибла латы.
Носъ, рыло и палаты.

Ромей и Ценія на паств? жили купно;
Но сердце д?вушки сей было не приступно.
Вс? знали что къ любви пастушка несклонна:
Ни взорами когда была она винна;
Но вдругъ младая кровь ея разгорячилась:,
Ромея, Ценія, помен?е дичилась.
А в?дая пастухъ суровости ея,
Въ желаніи своемъ таился отъ нея.
Престала быть она, какъ прежде, горделива;
Но не престала быть ни скромна ни стыдлива:
И мнитъ: когда Ромей съ любовью подойдетъ:
Что онъ суровости въ ней больше не найдетъ.
Прошла ея зима окончились морозы,
И распускаются благоуханны розы.
Грудь тл?еть, таетъ кровь, перем?нился нравъ:
Рабяческихъ она лишается забавъ:
Б?гъ р?звый въ запуски пастушка презираетъ,
М?таніемь м?ча и въ жмурки не играетъ;
Но думаетъ, какъ ей в?нокъ распорядить,
И въ праздникъ какъ себя прел?стняй нарядить,
Какъ п?сню ей проп?ть вниманію удачняй,
И сохранити ладъ во пляск? поприятннй.
Им?ла Ценія во всемъ прем?нный видъ,
Приятны робости и миловидный стыдъ.
Но сколько духъ ея Ромеемъ сталъ ни н?женъ,
Сего не в?дая любовникъ безнадеженъ:
И устремляется любити и молчать.
Пастушка вздумала уже сама зачать,
И не теряя дней любовнику предаться,
Коль онъ напуганный не можетъ догадаться,
Шлеть, Ценія, ево чтобъ вишенъ ей принесъ,
И сл?довать за нимъ сама по вишни въ л?съ.
Пастушка, гд? ихъ взять? Вить вишии не созр?ли:
Вчера въ л?су я былъ: мои глаза то зр?ли.
А я такъ вид?ла, что вишни налились.
Не знаю, Ценія, отколь они взялись!
Ромей, не хочешь ты меня и въ томъ послушать.
Не станешь ты сама незр?лыхъ вишенъ кушать.
Пойдемъ, пойдемъ со мной, пойдемъ по т?мъ м?стамъ:
И будь надеженъ ты, что сыщемъ вишни тамъ.
Пойдемъ, передъ тобой, я, Ценія, безспоренъ.
Ромей и мой теб? и мой сталъ духъ покоренъ.
И се сквозь густу тьму угрюмыхъ самыхъ тучъ,
Ромею возсіялъ св?тл?йшій съ неба лучъ:
Ненастная ему погода прем?нилась.
Кахъ Флора н?жная къ Зефиру преклонилась,
Съ такою н?жностью и Ценія къ нему,
Для восхищенія и сердцу и уму.
И какъ бы зр?лый плодь въ л?су томъ былъ ни пышенъ:
Идутъ во темный л?съ они не ради вишенъ,
Ни п?сни разныхъ птицъ ушамъ перем?нятб,
Ни благовонныя гвоздички обонять,
Ни зр?ньемъ тамо струй прозрачныхъ поб?ждаться;
Но сладостью любни по вол? наслаждаться.
И нрежде нежели туда они дошли,
Уже премножество ут?хъ они нашли,
О коихъ самь Еротъ въ пути былъ имъ рад?тель,
И весь з?леный лугъ лобзанія свид?тель.
И лишъ коснулися они дубров? той,
Въ минуту овлад?ль онъ сею красотой,
Липъ были в?тыія иа м?сто имъ покрова,
А что тамъ д?лалось, то знаеть та дуброва.

Былъ н?кто среднихъ л?тъ,
Ни внукъ, ни д?дъ,
Ни хрычь, и ни д?тина;
Однако былъ ужъ с?дъ;
Но прежнихъ волосовъ еще былъ вид?нъ цв?тъ;
Осталася на немъ ихъ ц?ла половина.
Любиться онъ еще ум?лъ,
И дв? любовницы им?лъ,
Одну с?дую:
Не такову какъ онъ, с?дую впрямъ:
Другую молодую.
Какая бы годна была и молодцамъ.
Одна ево дарила,
Другая тщилась обирать,
И каждая ево боялась потерять.
Изв?стно какова въ любви и въ деньгахъ сила.
Старуха думала: любовникъ мой не старъ,
А я ужъ стала стара;
Такъ я ему не пара:
Покинетъ онъ меня! какой мн? то ударъ!
Другая думала: любовникъ мой ужъ старъ.
А я еще не стара:
Такъ я ему не пара:
Узнаетъ л?сть мою и мой притворный жаръ!
Чтобъ имъ не оборваться
Въ такой глубокой ровъ;
И етой и другой хот?лось съ нимъ сравняться,
Хоть цв?томъ волосовъ.
И волосы прим?та,
Что ихъ не сходны л?та.
Хрычовка утолить сомн?нье и тоску,
Щипала у нево с?дыхъ по волоску.
А та с?дыя оставляла:
По волоску она вонъ русыя щипала.
Ни въ старой вшелъ онъ в?къ, ни въ л?та молодыхъ,
Не стало волосовъ, ни русыхъ ни с?дыхъ.

Цыганку женщина дарила,
И говорила:
Раб?нка я им?ть хочу,
Ты зд?лай мн?, я ето заплачу-
Цыганка говоритъ на ету р?чь погану:
Поди къ цыгану.

Сидящій на гор? приморской со любезной,
Во время тишины увеселяясъ безной,
Пастухъ любовниц? сіи слова в?щалъ:
Кто горести, какъ я, въ любви не ощущалъ,
Хотя препятствія въ любви воспоминаетъ,
Прямой горячности въ любви еще не знаетъ.
Тогда приятняй день, когда встаешь отъ сна,
Приятняй во своемъ начал? и весна:
Когда гуляемъ мы въ поз?лен?ломъ пол?,
Въ начал? з?лени приятства видимъ бол?.
Могла ль бы тишина прел?стна быти водъ,
Когда бы безъ прем?нъ и бурь прошелъ весь годъ.
Не возвышай пастухъ прем?ны ты толико,
Чтобъ было щастіе мое тобой велико:
Не предв?щай своихъ пастушк? ты изм?нъ,
Когда не можешь въ в?къ ты мною быть забв?нъ.
А естьли Валтазаръ теб? когда прискучу,
Какъ рыба безъ воды томяся я размучусь.
Со Целестиною всегда я тщуся быть,
И не могу тебя до гроба позабыть.
Любовь моя не цв?тъ и в?чно не увянетъ:
Такъ пища никогда противною не станетъ.
Или забылъ ужъ ты мн? молвленны слова:
Весна по перьвыхъ дняхъ уже не такова,
И посл? насъ она не столько услаждаетъ?
На время знать тебя страсть н?жна поб?ждаетъ.
Не о любовницахъ я это говорилъ,
Я быліе себ?, а не плоды варилъ.
Коль въ кл?тку я сажалъ поймавъ силками птицу?
Манилъ ли я тогда въ силки къ себ? д?вицу?
Наскучитъ ли кому когда ево душа?
А ты мн? такъ мила, колико хороша.
Какъ солнца жаркій лучъ во в?ки не простынеть,
Мой духь тебя по смерть драгая не покинетъ,
И не минется мой ко Целестин? жаръ,
Докол? буду я на св?т? Валтазаръ.
И я тебя во в?къ любезный не забуду,
И Целестиною лишать тебя не буду.
Коль долго я когда не зрю мой св?тъ тебя,
Во т? часы сама не помню я себя:
И всякой разъ тобой въ часъ оный огорчаюсь,
Когда съ тобою я любезный разлучаюсь.
На мысли ты моей всегда и въ день и въ ночь:
Твой зракъ отъ глазъ моихъ не отступаеть прочь,
Какъ воскъ во теплот?, такъ я тобою таю,
И мыслію тебя повсюду обр?таю.
Наполненна моя тобою голова,
Какъ мягкая въ лугу цв?тами мурава:
И сердце такъ мое тобою распаленно,
Колико во огн? железо раскаленно,
Им?ешь надо мной и ты подобну власть:
И описала ты мою своою страсть.
Влад?й моимъ любовь и сердцемъ ты и духомъ,
Увеселяй меня и зр?ніемъ и слухомъ,
И осязаніемъ! Пастушки слыша гласъ,
И видя предъ собой любезну въ оный часъ,
Ко осязанію пастухъ уже стремится:.
Пастушка н?жною пріятностью томится,
И утомленна съ нимъ отходитъ во кусты
Приморской той горы во ивники густы.
Готовитъ имь Еротъ тамъ новыя усп?хи,
А мягкая трава любовникамъ ут?хи.

Хотя, Марназов, ты и грешен,
Еще, однако, не повешен.
Но болен ты, лежа при смерти;
Так, видно, не палач возьмет тебя, да черти.

Хотя я всякой часъ теб? спокойство рушу;
Однако за всегда тебя люблю какъ душу.

В сырны дни мы примечали
Три дни и три ночи на рынке.
Никого мы не встречали,
Кто б не коснулся хмеля крынке.
В сырны дни мы примечали:
Шум блистает,
Шаль мотает,
Дурь летает,
Разум тает,
Зло хватает,
Наглы враки,
Сплетни, драки,
И грызутся, как собаки.
Примиритесь!
Рыла жалейте и груди!
Пьяные, пьяные люди,
Пьяные люди,
Не деритесь!

Если староста бездельник, так и земский плут,
И совсем они забыли, что ременный жгут.
«Взятки в жизни красота,
Слаще меда и сота».

Так-то крючкотворец мелет,
Как на взятки крюком целит;
Так-то староста богатый,
Сельской насыщаясь платой.

Так их весь содом:
Крючкотворцова жена
Такова же сатана,
А от эдакой наседки
Таковые же и детки;
С сими тварьми одинаки
Батраки их и собаки;
Весь таков их дом.

Приплыла к нам на берег собака
Из-за полночного моря,
Из-за холодна океяна.
Прилетел оттоль и соловейка.
Спрашивали гостью приезжу,
За морем какие обряды.
Гостья приезжа отвечала:
«Многое хулы там достойно.
Я бы рассказати то умела,
Если бы сатиры петь я смела,
А теперь я пети не желаю,
Только на пороки я полаю».
Соловей, давай и ты оброки,
Просвищи заморские пороки.
За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.
Хам, хам, хам, хам, за морем, хам, хам, хам.
За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.
Хам, хам, хам, хам, за морем, хам, хам, хам.
За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.

Чем тебя я оскорбила,
Ты скажи мне, дорогой!
Тем ли, что я не таила
Нежных мыслей пред тобой,
И считала то пороком,
Чтоб в мучении жестоком
Твой любезный дух томить,
Не хотя лишить покою,
Не хотя терзать тоскою,
Я могла ли погрешить?

Для того ли я склонилась
И любви далась во власть,
Чтоб отныне я крушилась,
Бесполезну видя страсть?
Чтоб ты не был в том уверен,
Сколь мой жар к тебе безмерен;
То ты можешь ли сказать?
Но уверясь в том не ложно,
Как тебе, ах! как возможно
Верно сердце презирать?

Я во всем позабываюсь,
На тебя когда гляжу;
Без тебя я сокрушаюсь
И задумавшись сижу.
Все часы считаю точно,
И завидую заочно,
Кто против тебя сидит.
На тебя всегда взираю —
И с утехою внимаю,
Что язык твой говорит.

Я тебе открылась ясно:
Жду того же напрот_и_в;
И пускай я жду напрасно,
Мой пребудет пламень жив.
Я готова, хоть как прежде,
Пребывать в одной надежде
И себя отрадой льстить;
Не склоню тебя тоскою —
Может время долготою
Твердо сердце умягчить.

Филиса полюбивъ Альцина паче м?ры;
Но въ перьвый разъ она ставъ узницей Венеры,
Стыдясь того, что часъ пришелъ любить начать,
Старалася въ любви таиться и молчать.
Влюбившійся въ нее пастухъ стоналъ всем?стно…
Филисино лицо ставъ быть ему прел?стно,
Гонялося за нимъ повсюду день и ночь.
Онъ способа не зналъ, чтобъ ч?мъ себ? помочь.
Хотя и тщился онъ, не могъ прес?чь желанья,
А склонность получить не вид?лъ упованья.
Когда препровождалъ минуты во трудахъ:
Садилъ ли что тогда, иль с?ялъ на грядахь,
Иль стригъ своихъ овецъ, иль стадо гналъ къ потоку,
Повсюду чувствуя на сердце скорбь жестоку:
Не къ трудолюбію онъ мысли прилагалъ:
Весь умъ ево тогда въ любви изнемогаль.
Какъ онъ во празности препровождаль минуты,
Тогда они ему и паче были люты;
Воображающу отсутетвенны красы,
Годами длилися въ тоск? ему часы.
Дни ясны безъ нея текли предъ нимъ ночами:
Когда пастухъ им?лъ Филису предъ очами;
Онъ въ сердц? чувствовалъ еще жесточе сшрасть,
Не на?дался онъ, не напивался въ сласть.
И н?когда какъ день уже склонялся къ нощи,
Гуляли пастухи въ средин? красной рощи,
Котору съ трехъ сторонъ лугъ чистый украшалъ,
Съ четвортой хладный токъ ліяся орошалъ:
Пастушки сладкія тутъ п?сни восп?вали,
А нимфы внемля ихъ близь рощи пребывали.
Сатиры изъ л?совъ съ верьховъ высокихъ горъ,
Прельщаяся на нихъ м?тали въ рощу взорь.
По многихъ ихъ играхъ сокрылось солнце въ воды.
И темнота внесла съ собой покой природы.
Идутъ ко шалашамъ оттол? пастухи:
Препровождаютъ ихъ цв?тущія духи,
Съ благоуханіемъ и древъ тутъ духъ м?шая,
И сладостью весны пасущихъ ут?шая.
Одинъ пастухъ идетъ влюбяся съ мыслью сей,
Что близко вид?лся съ возлюбленной своей,
И отъ нея им?лъ въ тотъ день пріятство ново;
Другой любовное къ себ? услышалъ слово.
Тотъ полонъ радости цв?токъ съ собой несетъ,
Пріявъ изъ рукъ любви, котора кровь сосетъ:
И порученный сей подарокъ съ н?жнымъ взглядомъ
Начавшейся любви хранитъ себ? закладомъ.
Иной размолвився съ любезной передъ симъ,
За то что медлила поц?ловаться съ нимъ,
Гуляя въ вечеру съ любезной помирился:
И что любовной стонъ въ веселье претворился,
Ликуетъ прежнюю возобновивъ прнязнь,
И поц?луями, въ отмщенье д?лалъ казнь.
Альцинъ, единъ Альципъ идетъ ко стаду смутенъ;
Мучитель жаръ любви Альципу всеминутенъ.
Отсталъ отъ пастуховъ нещастный ото вс?хъ:
Какъ сонный въ лугъ идетъ единый безъ ут?хъ.
Еще не вышелъ онъ изъ рощи совершенно,
Онъ Видитъ предъ собой, к?мъ сердце сокрушенно.
Она шла медленно, чтобъ онъ ее догналъ;
Хотя пастухъ ея нам?ренья не зналъ.
Одна въ умахъ ихъ мысль, страсть равна ихъ тревожитъ,
Уединеніе въ об?ихъ пламя множитъ.
Я мнила, говоритъ, тревожася ему,
Что ужъ пришелъ давно ты къ стаду своему,
И что отъ вс?хъ лишъ я отстала зд?сь едина.
Онъ ей отв?тствовалъ: моя ц?ла скотина.
Наестся въ ц?лости и безъ меня она;
Она съ рукъ на руки Менальку отдана.
Мой скотъ теперь уже въ поко? пребываетъ,
На мягкой онъ трав? лежа не унываетъ:
Лишъ я спокойствія нигд? не нахожу,
Любя тебя изъ мукъ на муки отхожу.
Она не мыслила Альцина ненавид?ть;
И говоритъ ему: хочу тебя я вид?ть:
Мн? скотъ твой будетъ милъ какъ собственный мой скотъ:
Какъ станешь ты гонять овецъ на токи водъ,
Я буду при теб? и тамо не отступно:
И станемъ о стадахъ своихъ печися купно:
Не буду безъ тебя Альцинъ ни ?сть ни пить,
Не стану и подъ т?нь деревъ одна ходить:
Цв?товъ не буду рвать руками я своими,
Брать стану отъ тебя, и украшаться ими.
Не съ?мъ сама, сыскавъ я перваго плода,
И буду приносить теб? его всегда.
П?ть п?сни стану т? которы ты мн? сложишь.
Теб? свои дамъ п?ть, коль ихъ не уничтожить.
Лишъ только ц?ловать себя теб? пречу;
Сей поступи стыжусь, любиться не хочу.
Пастухъ отв?тствовалъ, я въ томъ не малодушенъ.
И буду дарагой пастушк? я послушенъ.
Не стану я тебя упорной называть:
Отъ нын? буду я Клеону ц?ловать:
Она упорности своей не повторила,
И закрасн?вшися Альцину говорила
Пришло теперь сказать прив?тны р?чи вновь,
Ц?луй меня, вдаюсь со вс?мъ теб? въ любовь:
Какъ я была строга, прошли минуты оны:
Лишъ только никогда не поц?луй Клеоны!

Ликовствуйте днесь,
Ликовствуйте здесь,
Воздух, и земля, и воды!
Веселитеся, народы!
Матерь ваша, россы, вам
Затворила Яна храм.
О Церера, и Помона, и прекрасна Флора!
Получайте днесь,
Получайте здесь
Без препятства дар солнечного взора!
О душевна красота,
Жизни сей утеха, жизни сей отрада,
Раствори вpaтa
Храма своего, Паллада!

Гордость и тщеславие выдумал бес.
Шерин да берин, лис тра фа,
Фар, фар, фар, фар, люди, ер, арцы,
Шинда шиндара,
Транду трандара,
Фар, фар, фар, фар, фар, фар, фар, фар, ферт.

Сатана за гордость низвержен с небес.
Шерин да берин, лис тра фа,
Фар, фар, фар, фар, люди, ер, арцы,
Шинда шиндара,
Транду трандара,
Фар, фар, фар, фар, фар, фар, фар, фар, ферт.

Часы пріятнаго при в?чер? зефира,
Рвала себ? цв?ты младая ?еламира,
Къ пастушк? подошелъ влюбившійся пастухъ,
Котораго ей былъ давно покоренъ духъ.
Пастушка и сама была любви покорна,
Хотя въ наружности казалася упорна:
И пламень чувствуя къ Леяндру во крови,
Уснливалася противиться любви:
Колико было льзя сей пламень истребляла;
Но истребленіемъ ево усугубляла;
И тщася иногда Леяндра забывать,
Старалася огня пыланье задувать;
Ч?мъ бол?е огонь задуть она желаетъ,
Т?мъ больше силится и больше онъ пылаетъ.
За ч?мь, за ч?мъ ко мн? сюда приходишь ты.
М?шаешь ты мн? рвать, ко завтрему цв?ты:
Во взавтрешній мн? день, на самомъ на разсв?т?;
Шестнатцать будетъ л?тъ, какъ я живу на св?т?.
На что жъ рабячишься ты памятуя то,
Сердяся на меня не в?домо за что?
Я д?ло д?лаю; а ты мн? въ томъ м?шаешь.
На что себя, на что цв?тами украшаешь,
Когда влюбившихся прельщаешь ты круша?
Да ты жъ и безъ цв?товъ довольно хороша.
Севоднешній в?нокъ ко завтрему увянетъ,
И перьвой мн? Леяндръ см?яться взавтр? станетъ.
Не см?хъ въ ум? моемъ; тобой животъ гублю,
За ту одну вину, что я тебя люблю.
Когда тебя я гд?, дражайшая, не вижу,
Потоки и луга и рощи ненавижу;
Но къ мук? иногда узр?ть тебя хочу:
Узр?въ бесчувствую, не движусь и молчу:
Въ очахъ моихъ туманъ, на сердц? тяжкій камень.
И зжетъ мою всю кровь тончайшій самый пламень,
Бл?дн?.ю и дрожу и хладный потъ лію,
И кажется, что я кончаю жизнь мою.
И я бъ тебя, Леяндръ, подобно полюбила,
Когда бы я въ любви себя не позабыла;
Но я слыхала то, что д?вушка любя,
Не помнитъ иногда, въ любви сама себя:
Въ жару забудется, себя не ум?ряетъ,
И что хранила въ в?къ, въ минуту то т?ряетъ.
На что жъ орателю пахать и с?ять рожь,
Когда ея не жать, и трудъ ево на что жъ?
На что траву косить: иль только ради тл?на,
Когда бы изъ нея не д?лали мы с?на?
Не должны яблоии въ садахъ им?ти м?стъ,
Коль съ в?твій ихъ ни кто ни яблок.а не съ?стъ,
А въ красот? еще сугубыя усп?хи;
Дая она другимъ даетъ себ? ут?хи.
Но твой я вслушалась понятно разговоръ;
Да естьли яблоки сорветъ со древа воръ.
Сорвавъ плоды, когда плодами сытъ воръ станетъ,
На обнаженное онъ древо и но взглянетъ.
Ахъ, естьли бъ яблонь та чувствительна была,
Отъ горести бы впредь во в?къ не расцв?ла!
А естьли чувствіе мое не лицем?рно;
Твое суровство мн? излишно и чрезм?рно,
Оставь меня, Леяндръ, оставь ты мн? покой!
На что ут?хи мн? см?шенныя съ тоской?
Хочу забавами другими наслаждаться,
И въ в?къ любовію ни чьей не поб?ждаться.
Не зжетъ не холодитъ пріятная весна,
Безстрастная такъ жизнь покойна и красна;
Не трогай ты меня, и скрой свои мн? п?ни!
Любовникъ падаетъ предь нею на кол?ни:
Я п?ней ни какихъ теб? не говорю,
Лишь только мучуся и въ пламени горю:
И естьли я съ тобой въ сей часъ не соглашуся;
Въ сей часъ и жизни я передъ тобой лишуся.
Ч?мъ имя зд?сь твое на коркахъ я черчу,
Сей ножъ я кровію своею омочу.
И къ утол?нію жестокія напасти,
Онъ хочетъ передъ ней, ножемъ произенный, пасти.
Пастушка вскрикнула всю память погубя::
Отчаянный Леяндръ? Люблю, люблю тебя.
Онъ бросилъ ножъ и съ нимъ свою отбросилъ муку,
И ?еламирину, сто кратъ, ц?луетъ руку.
Шеснатцать въ оный день кончается ей л?тъ,
Въ семнатцатомъ году суровости въ ней н?тъ.

Подайте картежникам милостинку:
Черви, бубны, вины, жлуди всех нас разорили
И, лишив нас пропитанья, гладом поморили.

Шел некто городом, но града не был житель,
Из дальних был он стран,
И лгать ему талант привычкою был дан.
За ним его служитель,
Слуга наемный был, и города сего,
Не из отечества его.
Вещает господин ему вещанья новы
И говорит ему: «В моей земле коровы
Не менее слонов».
Слуга ему плетет и сам рассказен ков:
«Я чаю, пуда в три такой коровы вымя,
Слонихой лучше бы ей было дати имя.
Я думаю, у ней один полпуда хвост,
А мы имеем мост,
К нему теперь подходим,
По всякий день на нем диковинку находим.
Когда взойдет на середину,
Кто в оный день солжет, мост тотчас разойдется,
Лишь только лжец найдется,
А лжец падет во глубину».
Проезжий говорит: «Коровы-то с верблюда,
А то бы очень был велик коровий хвост.
Слоновьего звена не врютишь на три блюда.
А ты скажи еще, каков, бишь, ваш-то мост?»
— «А мост-ат наш таков, как я сказал, конечно».
— «Такой имети мост,
Мой друг, бесчеловечно.
Коровы-то у нас
Поболе, как у вас.
А мост-ат ваш каков?»- «Сказал уже я это,
У нас же и зимой рекам весна и лето.
Мосты всегда потребны по рекам».
— «Коровы-то и здесь такие ж, как и там,
Мне только на этот час ложно показалось,
А оттого-то всё неловко и сказалось.
А мост-ат ваш каков?»
— «Как я сказал, таков».
Проезжий говорил: «Коль это без обману,
Так я через реку у вас ходить не стану».

Царица С?вера въ пространномъ оризонт?,
Гонящая враговъ на суш? и на понт?,
Являющая имъ по правосудью гн?въ,
Подъ с?нью милости зд?сь держитъ росскихъ д?въ.

Во время крайности къ словамъ не прилипай,
Да къ д?йствію ступай.
Въ саду своемъ гулялъ учащихся мучитель,
А именно шалунъ несмысленной учитель.
Рабенку на б?ду,
Колодезь въ етомъ былъ саду.
Въ колодезь ученикъ попался,
И ужъ до пояса купался:
На смертномъ онъ одр?, безъ немощи, лежитъ,
Свиненкомъ онъ визжитъ,
Терзаясь ужасомъ и лютою тоскою,
За в?тви дерева держась рукою.
Не любитъ Философъ
Рабячьихъ голосовъ,
И резвость ненавид?лъ.
Какъ ето онъ увид?лъ,
Журилъ ученика: тебя потребно с?чь:
И сталъ ему в?щать ученн?йшую р?чь.
Рабенокъ молитъ: вотъ, теперь меня ты молишъ;
А тотъ кричитъ еще въ колодез? стеня:
Пожалуй прежде вынь мсня,
И посл? говори что ты тогда изволишъ.

Для рифмотворства
Потребно множество проворства,
И рифме завсегда хорошей должно быть,
Иль должно при стихах совсем ее забыть.
То можно доказати ясно:
О страсти некто пел,
В которой он кипел,
И думаючи, мня на рифмах петь согласно.
Любезная ему с усмешкой говорила
И будто как журила:
«Ты жарко в холоде к любви поешь маня,
А если станешь ты и впрямь любить меня,
Так рифмы позабудешь
И о любви вещать ты рифмами не будешь».
С поэзией любви судьба не разлучила,
Любовь
Воспламеняет кровь
И многих жаром сим стихи слагать учила.
А я скажу, что часто ведь и той
Любовь дорогой рыщет.
Разумный красотой
Скоряе всех певцов хорошу рифму сыщет,
Не станет он худые рифмы класть,
Любви и стихотворства сласть
Имеет над певцом неразделиму власть.

Комаръ не глупъ,
Увид?лъ дубъ,
Ус?лся тамо
И говоритъ онъ такъ: я знаю ето прямо,
Что зд?сь меня стр?локъ
Конечно не достанетъ;
Мой дубъ высокъ,
И дробь сюда не вспрянетъ;
Въ поварню онъ меня, ей, ей, не отнесетъ
И крови изъ меня никто не пососетъ;
Сей дубъ меня спасетъ.
А въ т? часы восстала буря
Озлился воздухъ весь, глаза сердясь нахмуря,
Весь л?съ трясетъ,
А дуба вить ни кто конечно не нагнетъ.
Комаръ поетъ, а в?тръ реветъ,
И дубъ сей рветъ.
Высокой етотъ дубъ отъ в?тра повалился;
Ужъ дуба больше н?тъ;
Пришла ево кончина:
Комаръ сказалъ: ахъ! я тебя отяготилъ:
А тобъ теб? злой в?тръ б?ды не накутилъ,
И отъ меня, увы! пришла ево кончина.
Ахъ! я твоей, ахъ! я напасти сей причина.

Уже весна природу украшаетъ,
Пустивъ летать Зефиры на луга:
И взоръ и слухъ пріятствомъ ут?таетъ.
Струи біютъ играя въ берега.
Отъ теплыхь странъ полдневныхъ в?тръ дыхая.
Прелестный зритъ по рощамъ вертоградъ.
Цв?ты, въ лугахь везд? благоухая,
Сладчайшій льютъ въ весь воздухъ ароматъ…
Природа вся возобновилась нын?,
Противны дни сокрылись оть нея;
Не съ новой лишъ, не въ новой я судьбин?:
Всегда равна мн? злая жизнь моя.

Ты смирен, мой жених, осанист и прекрасен,
Со всеми ты своим молчанием согласен.
Однако за тебя не выйду я вовек:
Ты статуя, а мне потребен человек.

Ты мужъ мой сердишся, зовешъ меня суровой
Что р?дко видишъ ты прив?тствіе мой св?тъ.
На то скажу: что мн? кь любому быть готовой
Мн? много и опричь тебя въ любви суетъ.

Пусть мошенник шарит, невелико дело;
Срезана мошонка, государство цело,
Тал лал ла-ла, ра-ра,
Плутишку он пара.

К ябеде приказный устремлен догадкой,
Правду гонит люто крючкотворец гадкой,
Тал лал ла ла ра ра,
И плуту он пара.

Откупщик усердный на Руси народу
В прибыль государству откупает воду,
Тал лал ла ла ра ра,
Плутищу он пара.

К общу благоденству кто прервет дороги,
Ежели приставить ко лбу только роги,
Тал лал ла ла ра ра,
Он дьяволу пара.

Ты будущей себя женою ут?шаетъ,
Какую взять теб?, усердно вопрошаешъ.
Возми богатую, такъ будешъ ты богатъ,
Возми большей родни, боярамъ будешь братъ,
Возми разумную, любви къ похвальной страсти:
Возми прекрасную, т?лесной ради сласти:
А ты отв?тствуешь: хочу им?ть покой;
Такъ лутче не бери, пожалуй ни какой.

Вшелъ н?какой мужикъ, безъ топорища въ л?съ:
Хотя топоръ съ собою и принесъ.
Не кланться деревьямъ онъ туда зал?зъ,
Но н?сколько деревъ покоситъ;
Онъ ихъ пришелъ губить,
А по просту рубить,
И проситъ,
У л?са дерева куска.
Не надобно ему пол?но, ни доска
На топорище,
Лишь былъ бы тотъ сучокъ поглаже и почище.
Л?съ далъ ему отъ дерева клочокъ.
Б?ретъ сучокъ,
Который л?су мало стоитъ,
И топорище строитъ.
Состроилъ мужичокъ,
И въ л?су, что хочетъ то и рубитъ,
Хотя л?съ етова не любитъ,
Хотя и кается, что онъ подарокъ далъ.
Опомниться, ты л?съ, немножко опоздалъ;
Объ етомъ прежд? бъ ты, побольше разсуждалъ.

Трепещетъ. Понтъ
въ водахъ огонь
и флотъ горитъ,
Поб?доносны флаги в?ютъ,
Тритоны трубятъ велегласно,
И славятъ с?верну ?етиду,
В?щаетъ Петръ
зря Росскій флотъ:
се трудъ Петровъ.

Годъ ц?лый Тирсисъ былъ съ Ифизою въ разлук?,
Годъ ц?лый онъ вздыхалъ, и жилъ въ несносной скук?.
Въ деревн?, жалостно воспоминалъ стада,
И о любовниц? онъ плакалъ иногда,
Ифиза у овецъ своихъ въ лугахъ осталась,
И помнилось ему, какъ съ нимъ она прощалась…
Какъ въ щастливыя дни ихъ радости текли,
И какъ веселости спокойствіе влекли.
Ни что ихъ тамъ ут?хъ тогда не разрушало,
Что было надобно, все съ ними пребывало.
Кончаетъ солнце кругъ, весна въ луга идетъ
Увеселяетъ тварь, и обновляетъ св?тъ.
Сокрылся сн?гъ, трава изъ пл?на выступаетъ,
Источники журчатъ, и жавронокъ всп?ваетъ.
Приближилися т? дражайшія часы,
Чтобъ вид?ть пастуху пастушкины красы.
Къ желанной многи дни стенящаго отрад?,
Отецъ опять нарекъ быть Тирсису при стад?.
Все паство на ум? и милый взоръ очей,
Все мыслитъ, какъ опять увидится онъ съ ней.
День щастья настаетъ, и скуку скончеваетъ,
Отходитъ Тирсисъ въ лугъ, и къ паству посп?шаетъ.
Но весь шелъ день, пришелъ, зритъ ясную луну,
Св?тило дневное сошло во глубину.
Но ясныя ночи тоя ему начало,
Знакому разсмотр?ть пустыню не м?шало,
Повсюду мечетъ взоръ, на все съ весельемъ зритъ,
И тропка Тирсиса тутъ много веселить.
Вотъ роща, гд? моя любезная гуляеть,
Вотъ р?чка, гд? она свой образъ умываеть.
Подъ древомъ тамо съ ней я н?когда сид?лъ,
Съ высокой сей горы въ долины съ ней гляд?лъ.
Въ пещер? сей она въ полудни отдыхала,
И часто и меня съ собой туда зывала,
Гд? лежа на ея кол?няхъ я лежалъ,
И руки мягкія въ рукахъ своихъ держалъ.
Сей мыслію свой духъ въ пустын? онъ питаетъ,
И сердце н?жное надеждой напаяетъ.
Приходитъ на конецъ ко стаду онъ тому,
Которо отъ отца поручено ему.
Собаки прежняго хозяина узнали,
И ластяся къ нему вокругъ его играли.
Исполнилося то хот?ніе ево,
Что быть ему въ м?стахъ желанья своево,
Но Тирсисова мысль и тутъ еще мутилась:
Ну естьли, мыслитъ онъ, Ифиза отм?нилась,
И новы радости им?я въ сей стран?,
Въ нев?рности своей не помнитъ обо мн?!
Я знаю, что меня она не ненавидитъ,
Но чая, что уже зд?сь больше не увидитъ,
Ахъ! Можетъ быть она другова избрала,
И для того уже мн? суетно мила.
Съ нетерп?ливостью узр?ть ее желаетъ;
Но ночь, къ свиданію ево не допускаетъ,
Которая ему заснути не дала;
Ифиза во всю ночь въ ум? ево была.
Какъ радостно ево надежда услаждала,
Такъ тяжко мысль при томъ сомн?ніемъ терзала.
Глаза не жмурятся, что д?лать, востаетъ;
Но солнце на луга изъ волнъ морскихъ нейдетъ.
Какъ ночи долгота ему ни досаждаетъ,
Оно обычнаго пути не прем?няетъ.
Восходитъ по горамъ Аврора на конецъ,
И гонятъ пастухи въ луга своихъ овецъ.
Вс?хъ Тирсисъ зритъ, не зритъ Ифизы онъ единой,
Не знаетъ, что ему причесть тому притчиной:
Гд? д?лась, говоритъ Ифиза? Знать взята
Отсел? ужь ея въ деревню красота!
Мы розныхъ деревень, и жить съ ней будемъ розно.
Почто на паство я пущенъ опять такъ позно!
Уже меня весна не станетъ услаждать,
Везд? и завсегда я стану воздыхать.
Коль зд?сь Ифизы н?тъ; уйду въ л?са дремучи,
Исполню стономъ ихъ, слезъ горькихъ токи льючи,
Лишенъ людей съ зв?рьми я тамо буду жить,
И жалобы горамъ въ пустыняхъ приносить.
Но вскор? и онъ овецъ препровождаетъ,
Идетъ посл?дняя, о Тирсис? вздыхаеть.
Когда свою пастухъ любовницу узр?лъ,
Съ веселья вымолвить ей снова не ум?лъ,
А ей чувствительняй еще та радость стала,
Она увид?ла, чево не ожидала.
Не вспомнилась она, и плача говоритъ:
Не въ сновид?ніиль зд?сь Тирсись предстоитъ?
Я зрю мечтаніе, и сердцу лицем?рю;
Н?тъ, вижу истинну, но ей почти не в?рю.
Я въ яв? предъ тобой, любовникъ ей в?щалъ,
И съ тою жь в?рностью, какъ духъ теб? вручалъ.
Я мышлю, что и я не въ суетной надежд?:
Таковъ ли милъ теперь теб?, какъ быль я прежде?
Ифиза говоритъ: разставшися съ тобой,
Я думала, что я разсталася съ душой,
Т?хъ м?стъ, гд? я часы съ тобою провождала,
Ни разу безъ тебя безъ слезъ не пос?щала:
Съ тоской встр?чала день. Съ тоской встр?чала ночь,
Мысль грустна ни на часъ не отступала прочь,
Въ разлучно время я ничемъ не ут?шалась,
Цв?тами никогда съ т?хь дней не украшалась.
И можетъ ли то быть чтобъ сталъ ты меньше милъ,
Тебя хоть не было, твой духъ со мною жилъ.
Ты въ сердц? обиталъ моемъ неисходимо,
И было мной лицо твое повсюду зримо;
Но ахъ! Не къ щастію, но въ горести своей,
Въ то время я была любовницей твоей.
О радостны часы! О время дарагое!
Я буду жить опять въ сладчайшемь зд?сь поко?!
Приди возлюбленный, скончавъ прелюты дни,
Къ симъ соснамъ, гд? съ тобой бывали мы одни.
Тамъ р?чь моя ни к?мъ не будетъ разрушенна,
Зд?сь долго не могу я быть уединенна,
Приди ты на вечерь, какъ прежде приходиль.
Я мню, что ты сихъ м?стъ еще не позабылъ.
Ты много въ ихъ им?ль Ифизина приятства:
Но будешъ ихъ им?ть и нын? безъ препятства.
Съ какою радостью потомъ сердца ихъ ждутъ,
Вс? грусти окончавъ дражайшихъ т?хъ минутъ!

Скупой не господинъ, но только стражъ богатства.
Скупой скажи ты мн? свой сонъ:
Не грезится ль теб?, нейти изъ св?та вонъ?
Не зришъ ли смерти ты им?ніемъ препятства?
Сказалъ п?вецъ Анакреонъ,
Что тщетно тотъ богатство собираетъ,
Который такъ равно, какъ б?дный умираетъ.
Вспомни ты, что краткій в?къ
Предписанъ намъ судьбою,
И что раждаяся умрети челов?къ,
Въ гробъ не понесетъ им?нія съ собою.
А я къ тому веду зд?сь р?чь.
Что мы раждаемся ль им?ніе стеречь,
И новы отъ того, всякъ часъ, им?ть боязни.
Жесточе, въ Ад?, н?тъ твоей безумецъ казни.
И что глупяй тебя?
Безд?льниковъ, по смерти,
Терзаютъ въ Ад?, черти:
А ты стараешся терзати самъ себя;
Ты дьяволъ самъ себ?, тиранъ себ? безъ спору.
У Федра Притча есть: лисица роя нору,
Прорылась глубоко,
И въ землю забрела, гораздо далеко:
Нашла сокровище, подъ стражей у дракона,
По Моліерову у Гарпагона,
По моему у дурака,
Который отлежалъ, на золот?, бока.
Федръ инако раскаску скончеваетъ:
А я скажу: драконъ на злат? почиваетъ,
Лежитъ во тьм? и спитъ, проснувшися з?ваетъ,
И на златомъ одр? въ нещастьи пребываетъ.

Терп?нье хорошо, объ етомъ я не спорю,
Нравоучителей ни съ к?мъ я симъ не ссорю.
Но м?ра есть во всемъ,
Подобно какъ и въ немъ.
Былъ н?какой скупой, иль былъ домостроитель,
И за расходами подробный былъ смотритель:
Им?лъ онъ лошадь иль коня:
Какою шерстью, то едино для меня.
Буланая ль была, гн?дая, иль иная
Пусть лошадь будетъ вороная.
Случилось ц?лой день хозяину не ?сть,
И было то ему не очень тяжко несть.
Умняе, мыслитъ онъ, я сталъ поживъ подол?.
Хоть лошадь я свою, сказалъ онъ, и люблю,
Но с?на и овса я много т?мъ гублю;
Ни с?на ни овса не дамъ коню я бол?.
А л?томъ я пущу гулять лошадку въ пол?:
Я ц?лой день не ?лъ, однако я вить живъ,
Пробыть безъ корму льзя, мой вымыселъ не лживъ:
Терп?нье никогда не сокращаетъ в?ка,
А лошадь кр?пче челов?ка.
Постится лошадь день: живаль она? жива.
Збылися, говоритъ, збылись мои слова,
Изряденъ опытъ мой, изрядна и догадка.
Еще постится день: жива ль моя ложадка?
Жива: я в?далъ то;
И кормъ терять на что?
Постится день еще: хозяинъ т?мъ доволенъ.
Скажите: живъ ли конь? конь живъ, да только боленъ.
Не можно, говоритъ, животному найтись,
Которо бы могло безъ скорби обойтись.
Постится день еще: легла лошадка въ стойл?,
Не мыслитъ бол?е о корм?, ни о пойл?.
Скажите: живъ ли конь? живъ но чудь дышитъ.
Не всяка, говоритъ, скорбь жизни насъ лишитъ.
Конечно то припадки,
Холодной лихорадки.
Постится день еще, и покидаетъ св?тъ.
Скажите: живъ ли конь? коня ужъ больше н?тъ.
Хозяинъ закричалъ, конюшему прегрозно:
Дай корму ты коню: теперь сударь ужъ позно.

Страшился я всегда любовных оку встреч
И тщился я свою свободу уберечь,
Чтоб сердце суетно любовью не зажечь.
Однако я не мог себя предостеречь:
Сложил Венерин сын колчан с крылатых плеч,
И стрелу он вонзил в меня, как острый меч,
Чтоб сим вонзеньем мог меня в беду вовлечь,
Приятные глаза, уста, приятна речь
Могли навек мое спокойствие пресечь,
Велели дням моим в лютейшей грусти течь
И прежде срока мне, горя, во гробе лечь.

Съ младенчества хотябъ учился кто весь в?къ,
Дуракъ не можетъ быть достойный челов?къ:
И ежели чему безумецъ научится,
Дурачество ево сильняй помчится.

Прогнал ты Разина стоявшим войском твердо,
Синбирск, и удалил ты древнего врага,
Хоть он и наступал с огнем немилосердо
На Волгины брега!

А Разин нынешний в твои падет, оковы,
И во стенах твоих окованный сидит.
Пристойные ему возмездия готовы,
Суд злобы не щадит.

Москва и град Петров и все российски грады,
Российско воинство, и олтари, и трон
Стремятся, чтоб он был караем без пощады,
Гнушается им Дон.

Сей варвар не щадил ни возраста, ни пола,
Пес тако бешеный что встретит, то грызет.
Подобно так на луг из блатистото дола
Дракон, шипя, ползет.

Но казни нет ему довольныя на свете,
Воображенье он тиранством превзошел,
И все он мерзости, и в силе быв и цвете,
Во естестве нашел.

Рожденна тварь сия на свет бессильной выдрой,
Но, ядом напоясь, который рыжет Нил,
Сравняться он хотел со баснословной гидрой, —
Явился крокодил.

Сей дерзостный Икар ко солнцу возлетает
И тщится повредить блаженный жребий росск.
Под солнце подлетев, жжет крылья он и тает,
И растопился воск.

Осетил Пугачев себе людей безумных,
Не знающих никак нимало божества.
Прибавил к ним во сеть людей, пиянством шумных,
Извергов естества.

Такой разбойничьей толпою он воюет,
Он шайки ратников составил из зверей,
И, как поветрием, во все страны он дует
Во наглости своей.

Противен род дворян ушам его и взору.
Сей враг отечества ликует, их губив,
Дабы повергнути престола сим подпору,
Дворянство истребив.

Они мучения, стеня, претерпевали,
Но он от верности возмог ли их оттерть?
Младенцев Ироду терзати предавали,
Чад видя злую смерть.

Падут родители и сами, им губимы,
Предшествующую терпев в домах боязнь,
Но, в верности своей они неколебимы,
Вкушают люту казнь.

Покрыты сединой главы со плеч валятся.
Он тигра превзошел и аспида, ярясь.
Не тако фурии во преисподней злятся,
Во исступленьи зрясь.

Убийца сей, разив, тираня благородных,
Колико погубил отцов и матерей!
В замужество дает за ратников негодных
Почтенных дочерей.

Грабеж, насилье жен, пожары там и муки,
Где гнусный ты себя, разбойник, ни яви!
И обагряются мучительские руки
В невиннейшей крови.

Но сколько всем сердцам ты, новый Разин, мерзок,
Колико духом подл и мужеством ты мал
И сколько страшен был, нежалостлив и дерзок,
Толь сильно свержен стал.

Тебе ль укрыться льзя от глаз того героя,
Который взять возмог и неприступный град?
Трепещешь ты теперь, лице во мраке кроя,
Готовяся во ад.

Граф Панин никогда пред войском не воздремлет,
И сбросил он тебя, взлетевша, с высоты.
И силой и умом мучителя он емлет.
Страдай теперь и ты!

Уже геенна вся на варвара зияет,
И тартар на тебя разверз уже уста.
А Панин на горах вод Волгиных сияет,
Очистив те места.

Ликует под венцем Российская Астрея,
Скончав несчастье чад державы своея
И злое пиршество свирепого Атрея
В местах страны тоя.

Восходит веселей из моря солнце красно
По днях жестокости на волгин оризонт.
Взыграли Дон, Яик со Волгою согласно,
И с ней Каспийский понт.

Народы тамошни гласят Екатерине:
«О матерь подданных, спасла от зол ты нас!»
Она рекла: «Всегда готова я, как ныне,
Спасати, чада, вас!»

1.

Сов?тъ предв?чный,
Отроковиц? Богъ, Царь мира бесконечный,
Открыти повел?лъ, созданіе любя,
И примиреніе онъ смертнымъ об?щаетъ.
О д?ва! Гавріилъ предеталъ передъ тебя,
И се Архистратигъ теб? в?щаетъ:
Возрадуйся, слова мои внемля,
Возрадуйся нес?янна земля!
Ты щастья глубина, вс?мъ радости творяща,
Въ рай путь, и л?ствица на небо возводяща,
И купина безъ тл?нія горяща:
Ты манна съ небеси земнымъ родамъ:
Тобой клятва пала,
Въ которой прежде вся вселенна утопала:
Тобою востановленъ Адамъ.
Возрадуйся сей щастливой судьбою!
Царь неба и земли съ тобою.

2.

Являешися мн? ты яко челов?къ,
И непостижныя ты мн? слова изрекъ,
Она отв?тствуетъ, р?къ ты, что Богъ со мною
И что Творецъ и горьней Царь стран?,
Вселится во утробу мн?,
Но погнушается онъ смертною женою.
Въ себ? ли м?сто мн? священія найти,
И херувимскую мн? славу превзойти:
И невм?стимаго въ себ? ли мн? вм?стити?
Не тщися лестію ты сей меня прельстити.
Къ пороку д?въ я чувствую вражду,
И непорочности всегда была подвластна,
А браку не причастна;
Такъ коимъ, отроча, я способомъ рожду?

3.

Колико все сіе ни чудно;
Не трудно
Безм?рной сил? божества,
По вол? поб?дить порядокъ естества.
Святая Д?ва! ты надежно можеть в?рить,
Но ложному глаголу моему:
Пренепорочная! изъ смертныхъ ни кому
Не льзя премудрости всевышнія изм?рить.
Такъ буди мн? по слову твоему,
Пречиста вопіетъ ему,
И да исполнится сіе велико д?ло;
Рожду бесплотнаго, мое приимша т?ло;
Да обновится т?мъ блаженный оный в?къ,
Который погубилъ въ Едем? челов?къ!
Слова твои приемлю:
Черезъ рабу свою нисходитъ Богъ на землю.

Супруга верезжитъ во всю супругу мочь,
И зд?лала ему въ полудни темну ночь;
Пригоршни отрубей бросаетъ мужу въ очи.
Такой не чувствовалъ онъ съ роду темной ночи.
Возми дубину, мужъ, возми и не роб?и,
Дубиной дурищ? ты ребры переб?й.
Не кушаетъ ни кто глазами отруб?й.
Сократа, мнится мн?, твой умъ не забываетъ;
Ксантиппа бросила кувшинъ воды въ нево,
Крича, шумя; а онъ не молвилъ ничево,
Какъ только то: гд? громъ, такъ тамъ и дождь бываетъ.

Жилъ, былъ судья мартышка,
И следственно имелъ мартышкинъ и умишка.
Судья дай толкъ,
Сказалъ такъ волкъ,
Лисица заорала,
Украла,
Втвердила спесь лисице:
Сказати львице,
Превозношу себя:
Полутче я тебя,
Рождаешъ по левенку
Ты, въ целый годъ,
А я не по лисенку;
Мой лутче плодъ.
А львица отвечала:
Ты бъ лутче помолчала,
Не тратя словъ:
Раждаю меньше я, да я раждаю львовъ.

1.

Ликуйте вы Петровы ст?ны,
Играйте Невскія брега,
И торжествуйте быстры воды,
Кропящи Александровъ домъ;
Потомокъ росска Константина,
Потомокъ росскія Елены,
Отецъ начавшаго Москву,
Святаго Князя Даніила,
Сему великол?пну граду,
Поб?дой славу основалъ.

2.

Петрополь нын? веселися,
Въ себ? Монаршій видя тронъ,
И на брегу потоковъ Невскихъ,
Святаго Александра гробъ;
При сей р?к? разилъ онъ Готовъ, .
Въ поборники Бориса, Гл?ба,
Сошедшихъ со небесъ им?нъ,
А Петръ Великій Александра,
Поборникомъ себ? им?я,
Разилъ потомковъ Готовъ т?хъ.

3.

Со градомъ симъ порфироноснымъ,
Сорадуйся Владимиръ градъ.
Тобой произрощенъ Россіи,
Ко слав? сей Едемскій кринъ:
Онъ райской напоенъ росою,
Цв?тя предъ вышняго престоломъ,
Превышше солнца и луны,
Листы прекраены благовонны,
Къ странамъ россійскимъ наклоняетъ,
Храня Монарховъ и народъ.

Ты подлый, дерзкий человек,
Незапно коего природа
Извергла на блаженный век
Ко бедству многого народа.
Забыв и правду и себя
И только сатану любя,
О боге мыслил без боязни
И шел противу естества,
Отечества и божества,
Не помня неизбежной казни;
Не знал ни малой ты приязни,
В разбой стремясь людей привлечь,
Но днесь отбросил ты свой меч,
И в наши предан ныне руки.
То мало, чтоб тебя сожечь
К отмщению невинных муки.
Но можно ль то вообразить,
Какою мукою разить
Достойного мученья вечна?
Твоей подобья злобе нет.
И не видал доныне свет
Злодея, толь бесчеловечна.

По всей земле пииты днесь плодятся,
Но редко истинны пииты где родятся,
Не всех на Геликон судьба возводит нас.
Виргилий, и Гомер, и Ариост, и Тасс,
Мильтон и Камоенс, сии пиитов предки
Во всей подсолнечной сколь славны, столько редки.
Иной ученый говорит:
«Климат горячий нам писцов таких творит»,
Но ложно он вещает.
Ведь солнце так, как юг, и север посещает.
Где Вильманштранд, я там во близости рожден,
Как был Голицыным край Финский побежден.
Пиита ль та страна России обещает?
Не сказывал мне сей весьма холодный край,
Хоть я родился там, и сверх того во мразы:
«От пиитической беги, беги заразы
И, в холоде родясь, на лире не играй! »
Да кто могла из муз когда внести в рассказы
Такое слово мне,
Что наш прикован ум к какой-нибудь стране?
И в прежни веки
И римляне и греки
Ведь были человеки.
Светило солнце то ж, которо зрим и днесь,
И в Португалии и здесь.
Такие ж люди мы над Бельтскими реками,
С такой же головой, с ногами и с руками.
Такие ж души и у нас,
Какие и у вас:
Имеем слух ушей, имеем зренье глаз,
И не климат тебе дал книги в руки,
Но воспитание, да разум и науки,
Ко добродетели и истине любовь,
Дабы ко чести был ты западна народа
И к показанию, что ты достоин рода,
От коего твоя произвелася кровь.

Не на з?леной в?тк?,
П?лъ н?гд? соловей, но въ золоченой кл?тк?.
Межъ п?нья своево,
Взираетъ изъ окошка.
Влюбилася въ нево,
Хозяйска кошка.
Послушать п?сенъ подошла,
И мыслитъ, я себ? об?дъ хорошенькой нашла.
Подшедша говоритъ: пречуднова ты нрава,
Любезный соловей:
Я ето говорю по сов?сти моей;
Когда твоя вся слава,
И вся твоя забава,
Въ понманьи сид?ть.
Онъ ей отв?тствовалъ: куда себя мн? д?ть,
Когда моя нещастна додя?
А въ протчемъ можетъ ли приятна быть неволя?
У кошки на ум? об?домъ овлад?ть;
Такъ кошка похвалы свобод? начинаетъ,
И живо соловью ее напоминаетъ:
Вообрази себ? ты ясны небеса,
Потоки быстрыя, з?леныя л?са,
Луга цв?тами испещренны,
Рукою естества безъ злата ухищренны:
Воспомни въ воздух? сладчайшій ароматъ:
Шахъ, шахъ дала ему, и скоро будетъ матъ.
Задумалася птичка:
Безъ п?сенъ соловей таковъ же какъ синичка;
Но кошк? въ п?сняхъ нужды н?тъ;
Потребенъ ей об?дъ.
Хотя хозяина я симъ и позамаю;
А кл?тку разломаю,
Лети ты вонъ мой св?тъ,
Такъ кошка говоритъ: и вонъ ево зовстъ.
Сей дружеской сов?тъ,
Ни мало не опасенъ;
П?вецъ на то согласенъ.
Что жъ было на конецъ?
П?вецъ
Оставя свой разсудокъ,
Изъ кл?тки къ ней въ желудокъ.

Разнесся въ н?коемъ болот? слухъ,
И возмутило вс?хъ лягушекъ духъ.
Лягушка каждая хлопочетъ:
Жениться солнце хочетъ.
Пошла за правду ложь,
И всякой бредитъ то жъ.
Какъ голоса числомъ д?ла въ суд? р?шатся,
И слухи такъ вершатся.
Болото истинны наполнилось по дно:
Забредили одно;
Такъ жители тово пред?ла,
Вел?ли сочинить екстрактъ изъ д?ла,
И подписали такъ,
Что будетъ солнца бракъ.
Помыслить было имъ о б?дств? томъ ужасно.
Спасеніе себ? стремяся испросить,
Лягушки вопіютъ на небо велегласно:
О какъ, о какъ намъ къ вамъ, къ вамъ Боги не гласить.
Умилосердитесь и обратите ухо:
Отъ солнца одного въ болот? стало сухо:
А естьли народитъ супружникъ новой чадъ,
Несносный жаръ насъ резнетъ,
Болото будетъ адъ,
И весь нашъ родъ изчезнетъ.

Статуя зд?лана красавицына живо,
Иснусн?йшей рукой: статуя стала диво.
Со подлинникомъ та статуя вс?мъ равна,
Толикожъ хороша, толикожъ и умна.

Въ деревн? женщина пригожая была,
И роз? красотой подобною цв?ла.
Не возвращаются назадъ къ истокамъ воды,
Ни къ намъ протедшія младыя наши годы:
Состар?лась она; то долгъ природы,
И вышла на всегда красавица изъ моды:
Не ходитъ бол?е на пляску въ короводы;
Лишъ только п?чь она старается тереть,
И кости гр?ть,
Воспоминая дни своей минувшей славы,
И прежнія свои забавы.
Изъ етова теперь я басенку скраю.
Старуха на п?чи лежала на краю,
Крехт?ла, кашляла, стонала;
Однако о любви еще воспоминала,
И захрап?ла въ мысли сей.
Тотчасъ, Морфей,
Представилъ ей
Любовника, такъ живо,
Какъ будто было то не лживо.
Старуха голову въ низъ п?чи протянувъ,
Любовника поцаловать хот?ла,
И тушу въ радостномъ восторг? всю тряхнувъ,
Неволей съ п?чи полет?ла,
Къ любовнику вс? мысли устремивъ:
И умираючи, крестецъ переломивъ,
Ворчала, екую сварила баба брагу!
На край я п?чи впредь поколь жива не лягу.
Старуха! умствовать полезняе тогда,
Докол? не пришла б?да.

Умомъ и красотой и милостью Богиня,
О просв?щенная ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ!
ВЕЛИКІЙ ПЕТРЪ отверзъ къ наукамъ Россамъ дверь,
И вводитъ въ ону насъ ЕВО премудра ДЩЕРЬ,
Съ ЕКАТЕРИНОЮ ПЕТРУ подобясь нын?,
И образецъ дая съ ПЕТРОМЪ ЕКАТЕРИН?:
Возвысь сей низкій трудъ прим?рами ея,
И покровительствомъ, Минерва будь моя!

Статира въ пастух? кровь жарко распаляла;
И жара н?жныя любви не утоляла,
Любя какъ онъ ее подобно и ево;
Да не было въ любви ихъ больше ни чево.
Пастушка не была въ сей страсти горделива,
И нечувствительна, но скромна и стыдлива.
Не мучитъ золъ борей такъ долго тихихъ водъ;
Какой же отъ сея любови ихъ имъ плодъ?
Пастухъ п?няетъ ей, и ей даетъ сов?ты,
На жертву приносить любви младыя л?ты:
Когда сокроются пріятности очей,
И заражающихъ литашся въ в?къ лучей,
Какъ старость окружитъ и время непріятно,
Въ уныньи скажешь ты тогда, не однократно:
Прошелъ мой в?къ драгой, насталъ в?къ нын? лютъ:
Колико много я потратила минутъ,
Колико времени я тщетно погубила!
Пропали т? дни вс?, я въ кои не любила.
Ты все въ л?сахъ одна; оставь, оставь л?са,
Почувствуй жаръ любви: цв?тетъ на то краса.
Она отв?тствуетъ: пастушка та нещастна,
Которая, лишась ума, любовью страстна;
Къ любьи порядочной, не годенъ сердца шумъ;
Когда не властвуетъ надъ д?вкой здравый умъ;
Вить д?вка иногда собою не влад?я,
Въ любовиик? найдетъ обманщика, злод?я.
Н?тъ л?сти ни какой къ теб? въ любви моей.
Клянуся я теб? скотиною своей:
Пускай колодязь мой и прудъ окамен?ютъ,
Мой садъ и цв?тники во в?къ не з?лен?ютъ,
Увянутъ лиліи, кусты прекрасныхъ розъ
Побьетъ и обнажитъ нежалостный морозъ.
Во клятвахъ иногда обманщикъ не запнется;
Не знаю и лишилъ во правд? ли клянется;
Такъ дай одуматься: я отпов?дь скажу,
Какое я сему р?шенье положу.
Какъ в?черъ сей и ночь пройдутъ, прийди къ разсв?ту,
Услышать мой отв?тъ, подъ дальну липу ету:
И ежели меня, когда туда прийдешь,
Ты для свиданія подъ липою найдешь;
Отв?тъ зараняе, что я твоя повсюду:
А ежели не такъ; такъ я туда не буду.
Лициду никогда тобою не влад?ть;
Откладываешь ты, чтобъ только охлад?ть.
Отбрось отъ своево ты сердца ето бремя;
Отчаянью еще не наступило время.
Идуща отъ нея Лицида страхъ мутитъ,
И веселить ево над?янью претитъ:
Спокойствіе пути далеко уб?жало:
Тревожилася мысль и сердце въ немъ дрожало:
Во жаркой тако день густ?я облака;
Хоть малый слышанъ трескъ когда изъ далека,
Боящихся грозы въ смятеніе приводитъ,
Хоть громы съ молніей ни мало не подходятъ.
Тревоженъ в?черъ весь и беспокойна ночь:
И сонъ волненія не отгоняетъ прочь:
Вертится онъ въ одр?: то склонну мнитъ любезну
То вдругъ вв?ргается, въ отчаянія безну,
То св?томъ окружень, то вдругъ настанетъ мракъ
Перем?няется въ апр?л? воздухъ такъ,
Когда сражается съ весною время смутно.
Боязнь боролася съ надеждой всеминутно.
Услышавъ по зар? въ дубров? птичій гласъ,
И сходьбишу пришелъ опред?ленный часъ.
Колико пастуха то время ут?шаетъ,
Стократно бол?е Лицида устрашаетъ.
Не здравую тогда росу земля піетъ,
И ехо въ рощахъ тамъ унывно вопіетъ,.
Идетъ онъ чистыми и гладкими лугами;
Но кажется ему, что кочки подъ ногами:
Легчайшій дуетъ в?тръ; и тотъ ему жестокъ.
Шумитъ въ ушахъ ево едва журчащій токъ.
Ч?мъ бол?е себя онъ къ лип? приближаетъ,
Т?мъ бол?е ево страхъ липы поражаетъ.
Дрожа и трепеща, до древа снъ дошелъ;
Но ахъ любезныя подъ липой не нашелъ,
Въ немъ сердце смертною отравой огорчилось!
Тряслась подъ нимъ земля и небо помрачилось.
Онъ громко возопилъ: ступай изъ т?ла духь!
Умри на м?ст? семъ нещастливый пастухъ!
Не чаешь ты зм?я, какъ я тобою стражду;
Прийди и утоли ты варварскую жажду:
За все усердіе. За искренню любовь,
Прол?й своей рукой пылающую кровь.
Не надобна была къ погибели сей сила,
Какъ млгкую траву ты жизнь мою скосила.
Но кое зр?лище предъ очи предстаеть!
Пастушка ближится и къ лип? той идетъ
Лицидъ изъ пропасти до неба восхищценный,
Успокояеть духъ любовью возмущенный.
За темныя л?са тоска ево б?жить;
А онъ отъ радостей уже однихъ дрожить,
Которыя ево въ то время поб?ждають,
Какъ нимфу Граціи къ нему препровождають.
Вручаются ему прел?стныя красы,
И начинаются дражайшіи часы,
Хотя прекрасная пастушка и стыдится;
Но не упорствуетъ она и не гордится.

Тамъ царствуетъ Минерва нова,
Прекрасн?йшая Зевса дшерь;
Россія васъ пріять готова,
Петрополь отверзаетъ дв?рь.
Тамъ п?ть нев?жи перестанутъ;
И лавры на главахь увянутъ
Творцовь безмозглыхъ на всегда.
Вороны п?ти не ум?ли,
Ни дятлы гласомъ Филомели,
съ начала мира никогда.

Старикъ осла когда то пасъ:
Въ тотъ часъ
Услышалъ шумъ; была война въ близи; гадатель
Лерго узналъ, подходитъ не приятель.
Старикъ мой с?лъ,
Не м?для, на осла: ступай оселъ;
Оселъ непрем?няетъ
Походки и тогда.
Старикъ ослу пеняетъ,
И палкою осла нещадно погоняетъ.
Раб?етъ и кричитъ: б?ги; пришла б?да.
Оселъ отв?тствует: какой б?жать напасти?
Начто потребно намъ б?жать?
Во чьей ни буду власти,
Бременъ моихъ никто не можетъ умножать.

Сл?пой въ сраженіе вступилъ со зрячимъ,
Въ великомъ мужеств?, съ безуміемъ горячимъ,
Хотя тогда была густая ночь:
Была: однако тьма отходитъ вить и прочь.
Сл?пой хотя и былъ осл?пнувъ не умиленъ.
Однако силенъ;
Такъ спину зрячева во тьм? сл?пой уродитъ.
Св?тъ солнечный восходитъ:
И поб?дителя сл?пова врагъ находитъ:
Съ процентами свой долгъ сл?пому онъ платилъ:
Сл?пова колотилъ,
И спину у нево дубиной молотилъ.

Взл?зъ малой на обрубъ колодезя, и стонетъ,
Серебреная кружка тонетъ.
Б?да!
Не в?даю, отъ коль скупой взялся туда:
Малчишка кружку прославляетъ,
И мимохожему всю пов?сть обьявляетъ.
Я вытащу ее, прохожій говоритъ;
А. тотъ ево благодаритъ.
Прохожій мыслитъ,
Малчишка глупъ,
И кружку во своемъ уже поставц? числитъ;
Я скупъ:
А онъ открылся мн? не зная челов?ка;
Съ худымъ Жидомъ см?шай худова кто мн? Грека;
И онъ изъ рукъ моихъ, изъ своево добра,
Не вырветъ скорлупы, не только серебра,
Такова у меня не вывернуть ребра.
Разд?лся мой скупой въ колодязъ покатился,
Спустился,
И шаритъ тамъ,
По вс?мъ м?стамъ,
Руками рыщетъ,
И кружки ищетъ;
А кружки малой тотъ не ранивалъ туда,
Такъ и сыекать ее, не можно ни когда;
И тщетно водолазъ им?етъ тамъ надежду;
А малой взявъ ево од?жду,
Которой онъ хотя и не купилъ.
Сказалъ ему: моей не позабудь игрушки,
Твою од?жду я искусно подц?пилъ,
А ты въ колодяз? ищи, дружокъ мой, кружки.

Былъ отрокъ, да была еще отроковица;
А просто молодецъ, да д?вка, иль д?вица.
Д?тинка былъ ей братъ, она ему сестрица;
Она была прекрасна, да тупа,
А по просту глупа;
А тотъ былъ дуренъ, да не тупъ,
А по просту не глупъ.
Сынъ былъ въ отца, а дочь вся въ матере родилася,
И вся въ безуміе по матери вдалася.
Родитель н?когда красавицу журилъ,
И говорилъ,
Чтобъ я статуйщикъ быдъ, я етова не чаялъ,
Однакоо статую изрядную изваялъ;
А ты женидьбою, мой сынъ, не провинись,
На дур? не женись:
Болвана не бери ко отягченью в?ка,
И тищися ты им?ть женою челов?ка.

Преображенской полкъ, начало Росскихъ войскъ:
И отъ него полковъ Россійскихъ пребыванье:
Россійска воинства онъ твердо основанье
Начало храбрости: источникъ онъ геройствъ.

Россійско войско Петръ со вс?мъ преобразилъ:
За то дано полку преображенья имя.
Къ полку Россіи гласъ: усилилъ тако ты мя;
Дабы меня ни кто во в?къ не поразилъ.

Сей Россамъ перьвый полкъ твоихъ Беллона н?дръ.
А войско отъ него рожденно, зримо нын?,
Для пользы общія и въ честь ЕКАТЕРИН?.
Котора такова велика какъ и ПЕТРЪ.

Благополученъ я въ сей полкъ вступивъ судьбой,
Который былъ ПЕТРУ на будущи усп?хи,
Подъ именемь ево младенческой ут?хи:
Потемкинь! я себя зрю вь семь полку тобой.

А я теб? мое усердье приношу,
Что принялъ ты меня толь млада воружиться,
И во младенчеств? со Марсомъ содружиться:
Благодарю тебя, благодаря прошу:

Яви во мн? плоды произведя цв?ты:
Вели меня учить со Марсомъ ставъ ты въ дружб?,
Искуству своему въ воинской Росской служб?;
Чтобъ могъ быть воиномъ и я такимъ какъты.

Могу ли я сказать возлюбленной иначе?
До смерти буду твой, не буду я ни ч?й:
Люблю дражайшая тебя я жизни паче;
Ты св?тъ моихъ очей.

Заразы мя твои прельщая не терзаютъ,
И духа моево они не возмутятъ,
Колико грудь мою всечасно ни пронзаютъ,
И стр?лы ни летять.

Изъ с?ти твоея, я вид?лъ неизб?жность,
И не хот?лъ отъ нихъ я бол?е б?жать:
Над?яся твою къ себ? им?лъ я н?жность,
И с?явъ тщился жать.

Оратель веселясь свою пос?етъ ниву,
Хотя ему еще прямой надежды н?ть:
Им?я бодрость онъ и думу нел?ниву,
Со радостію жнетъ.

Съ какою радостью я жалъ ему подобно,
Дождався оть тебя мн? щастія чреды,
Твои любезная во время намъ способно,
Сладчайшія плоды!

Во восхищеніи я былъ тогда толикомъ,
Что вымолвить того не можно никому,
Ниже Пермесскихъ Нимфъ и Аполлона кликомъ,
По чувству моему.

Когда взаимный жаръ намъ души услаждаетъ,
Ни какъ того не льзя стихами изразить:
Минуты какъ Ероть дыханье поб?ждаеть,
Не льзя изобразить.

Колико бы о томъ піиты не в?щали,
Превзойдетъ р?чи ихъ ут?ха вс? сія;
Но что сь тобою мы горяще ощущали,
То знаю точно я.

Вид, богиня, твой всегда очень всем весь нравный,
Уязвляет, оный бы ни увидел кто.
Изо всех красот везде он всегда есть славный,
Говорю без лести я предо всеми то.
Всяко се наряд твой есть весь чистоприправный,
А хотя же твой убор был бы и ничто,
Был, однак, бы на тебе злату он не равный,
Раз бы адаманта был драгоценней сто.

Ти покорный я слуга много и премного,
Пышно хоть одета ты иль хотя убого.
Полюби же ты меня, ах! немного хоть.
Объяви, прекрасна бровь, о любви всей прямо,
И на час ко мне хотя, о богиня, подь
Иль позволь прийти к себе поклониться тамо.

Сказала сосна хворостин?:
Ты будешь такова по смерть, какъ нын?,
Тонка, мала;
И лутчебъ ты на св?т? не была.
Въ какую бы годилась ты потребу?
Гораздо я тебя поближе къ небу.
А та отв?тствуетъ: судьба моя не зла;
Коль я другимъ не годна,
Такъ я отъ пагубы, отъ топора свободна.
Опасности своей я славою не чту;
Им?й сію всегда ты славою м?чту.
На топлю не б?рутъ меня въ крестьянскй домъ,
Ни на строеніе, какъ строятся хоромы.
Прошло дни два, и рубятъ сосну ту:
Коренья вс? подъ сосною трещатъ,
И изъ л?су ее въ господской домъ тащатъ.
Въ бол?зни не было отъ сп?си ей покрова,
А хворостина та поднесь еще здорова.

Свидетели тоски и стона моего,
О рощи темные, уж горьких слов не ждите
И радостную речь из уст моих внемлите!
Не знаю ничего,
Чего б желати мне осталось.
Чем прежде сердце возмущалось
И утеснялся пленный ум,
То ныне обратилось в счастье,
И больше нет уже печальных дум.
Когда пройдет ненастье,
Освобождается небесный свод от туч,
И солнце подает свой видеть красный луч, —
Тогда природа ободрится.
Так сердце после дней, в которые крушится,
Ликует, горести забыв.
Филиса гордой быть престала,
Филиса мне «люблю» оказала.
Я верен буду ей, доколе буду жить.
Отходит в день раз пять от стада,
Где б я ни был,
Она весь день там быти рада.
Печется лишь о том, чтоб я ее любил.
Вспевайте, птички, песни складно,
Журчите, речки, в берегах,
Дышите, ветры, здесь прохладно,
Цветы, цветите на лугах.
Не докучайте нимфам вы, сатиры,
Целуйтесь с розами, зефиры,
Престань, о Эхо, ты прекрасного искать,
Престань о нем стенать!
Ликуй, ликуй со мною.
Филиса мне дала венок,
Смотри, в венке моем прекрасный сей цветок,
Который, в смертных быв, был пленен сам собою.
Тебе венок сей мил,
Ты видишь в нем того, кто грудь твою пронзил,
А мне он мил за то, что та его сплетала
И та мне даровала,
Которая мою свободу отняла,
Но в воздаяние мне сердце отдала.
Пастушки, я позабываю
Часы, как я грустил, стеня,
Опять в свирель свою взыграю,
Опять в своих кругах увидите меня.
Как солнечны лучи полдневны
Поспустятся за древеса,
И прохладятся жарки небеса,
Воспойте песни здесь, но песни не плачевны;
Уже моя свирель забыла томный глас.
Вспевайте радости и смехи
И всякие в любви утехи,
Которы восхищают вас.
Уже нельзя гласить, пастушки, мне иного,
А радости играть свирель моя готова.

По бирж? двое шли.
Какія люди то, не знаю я объ етомъ,
Гуляли л?томъ,
Гуляли и въ гульб? тутъ устрицу нашли:
Гражданска въ силу права,
Кому съ?сть устрицу, не приложу ума;
Юстиція сама
Не в?даетъ того, и н?тъ на то устава.
Пошедъ великой споръ,
Кому принадлежитъ находку ету скушать,
И скучно было слуш.ть,
Какой объ устриц? былъ шумъ у нихъ и вздоръ.
Окончилась проказа:
Глупяе устрицы была такая тварь.
Попался секретарь,
Шелъ биржей на кабакъ изъ суднаго приказа:
Тотчасъ онъ ихъ развелъ,
Имъ далъ по черепку об?имъ изъ находки,
И передъ чаркой водки,
Безъ справокъ, устрицу, и безъ екстракта, съ?лъ.

Свинья въ родахъ; и у свиней
Рождаютcя рабятка,
А по свиному поросятка.
Лежатъ они при ней,
И молоко сосутъ у матери свинятка.
Пришелъ къ ней волкъ ,
Безъ гн?ва,
И въ двери хлева
Толкъ:
И говоритъ родильниц? какъ другу:
Какую мн? велишъ явить себ? услугу ?
А я служить готовъ, моя въ чемъ только мочь.
Свинья отв?тствуетъ сама ему какъ другу:
Коль хочешъ мн? явить услугу,
Поди отсел? прочь.

Когда подходит неприятель,
Так тот отечества предатель,
Кто ставит это за ничто,
И другом такову не должен быть никто.
Собаки в стаде собрались
И жестоко дрались.
Волк видит эту брань
И взяти хочет дань,
Его тут сердце радо.
Собакам недосуг, так он напал на стадо.
Волк лих,
Ворвался он к овцам и там коробит их.
Собаки, это видя
И волка ненавидя,
Домашню брань оставили тотчас
И устремили глаз
Ко стаду на проказ,
Друзьям не изменили
И волка полонили,
А за его к овцам приязнь
Достойную ему собаки дали казнь.
А россы в прежни дни татар позабывали,
Когда между собой в расстройке пребывали,
И во отечестве друг с другом воевали,
Против себя самих храня воинский жар,
И были оттого под игом у татар.

Сова увид?ла во з?ркал? себя,
И образъ свой любя,
Она не годовала,
И говоритъ она: и съ роду не бывала
Толико я дурна,
Или твоя краса въ сей только часъ погибла?
Озлилася сова, и з?ркало разшибла.

По смерти каково, коль я скажу, совру:
Приди меня спросить, тогда когда умру.
Предъ Ангела предсталъ обидчикъ мерзкой,
И зд?лалъ сей вопросъ, гораздо смертнымъ дерзко.
И говорилъ: душа моя всякъ часъ дрожитъ,
Коль намъ на страшный судъ востати надлежитъ,
И всю надежду я, на Вышняго ослабилъ;
Окрадывалъ Царя, и ближняго я грабилъ.
Какъ камень у меня на серц? страхъ лежитъ.
Коль будетъ мертвымъ воскресенье;
Такъ я покаяся, полкражи возврачу,
И впредь во воровств? ум?ренъ быть хочу;
Потребно мн? спасенье.
Небесный житель не смолчалъ,
И отв?чалъ:
По смерти,
Каковъ на св?т? ты, злод?евъ таковыхъ,
Берутъ, безд?льникъ, черти:
А что съ нимъ д?лаютъ, спроси о томъ у нихъ.

Старуха
Нед?ли дв? сл?па была,
И л?карю себя въ л?ченье отдала.
На что глаза . . . . . но зд?лалась проруха.
По смерти во глазахъ ужъ больше нужды н?тъ,
Какъ мы покинемъ св?тъ,
И красной намъ тогда и черной равенъ цв?тъ:
Однако бабушка другую п?сню п?ла.
И сл?поту свою отчаянна терп?ла.
Взялся печальну мысль ей л?карь облегчить,
И сталъ ее л?чить,
И об?щается скончать ей время гн?вно:
Но крадетъ у нея посуду повседневно.
Открылъ онъ ей глаза, гордясь подъемлетъ носъ,
И зд?лалъ л?карь тотъ, хрычовушк? вопросъ:
Уже ли видишь ты, сударыня, повсюды?
Она отв?тствуетъ! не вижу лишь посуды.

Богатство хорошо им?ть;
Но должно ль имъ кому гордиться см?ть?
Въ собольей дурака я шуб? вид?лъ,
Который вс?хъ людей, гордяся, ненавид?лъ.
Въ комъ много гордости, изв?стно то, что тотъ.
Конечно, скотъ,
И титла етова, въ народ?, самъ онъ проситъ.
Носилъ ту шубу скотъ,
И скотъ и нын? носитъ.

Попалось рыбаку, на рыбной ловл?, въ руки,
Изъ н?вода полщуки.
Однако рыбы часть не такова;
У етова куска и хвостъ и голова;
Такъ ето штучка,
А именно была не щука то, да щучка.
Была гораздо молода;
Однако въ н?вода
Pаходитъ и щенокъ, да только лишъ не сучей,
Но жителей воды, а зд?сь попался щучей.
Рыбакъ былъ простъ, или сказать ясняй, рыбакъ
Былъ н?какой дуракъ.
Щучонка бросилъ въ воду,
И говорилъ онъ такъ:
Къ предбудущему году,
Роcти и вырости, а я теб? явлю,
Что я прямой рыбакъ, и щукъ большихъ ловлю.
А я скажу: большая въ неб? птица,
Похуже нежели въ рук? синица.

Съ великимъ малому им?ть опаспо дружбу:
Загаркали: походъ, война, идутъ на службу;
Но кто герои т?? оселъ, лисица, левъ:
И разъяряются геройски души.
Ружье лисиц? хвостъ, ослу большія уши,
А льву ужасный зевъ:
Изъ зева смерть и гн?въ:
Взоръ люта зверя блещетъ,
И л?съ
Треп?щетъ:
Не Геркулесъ,
Во кож? львиной,
Съ разбойничей дубиной,
Приходитъ ко л?самъ;
Во львиной кож? левъ туда приходитъ самъ:
И кто ни встр?тится нещадно вс?хъ караетъ,
Им?я брань:
И собираетъ
Дань.
По добычи домой пустился,
Съ поб?дой возвратился:
И коихъ онъ зв?рей геройски одол?лъ,
Ослу вел?лъ
Д?лити, на три части.
Оселъ мой знаетъ то давно,
Что должко разд?лять насл?діе равно;
Съ ословой стороны былъ сей д?лежъ безъ страсти:
А сверьхъ того еще указы такъ велятъ;
Д?лятъ;
Но части не исправны;
Причина, что вс? равны.
Прогн?вался мой левъ и заушилъ осла,
Сказавъ: ты етова не смыслишъ р?месла,
И кои правила въ д?льб? со мною главны.
Оселъ: охъ, охъ!
И вдругъ издохъ.
А левъ вел?лъ лис? д?лить находку:
Не хочется лис? ийти во львову глодку,
Съ овинъ едину.часть и часточку съ кулакъ,
Лисица положила,
И другу удружила.
Кто, левъ спросилъ, тебя училъ д?лити такъ,
Что ты мн? едакъ услужила?
Лиса туда сюда хвостишкомъ верть,
Отв?тствуетъ ему: ослова смерть.

Рупиллій потонулъ, близъ острова сево,
И естьли кто любилъ на св?т? семъ ево;
Внемли ево зд?сь вопль: онъ вопитъ: стражду, стражду,
Брось въ море мн? хм?льку; я чувствую вь немъ жажду.

Сквозь темную пред оком тучу
Взгляни, читатель, ты
На светски суеты!
Увидишь общего дурачества ты кучу;
Однако для ради спокойства своего,
Пожалуй, никогда не шевели его;
Основана сия над страшным куча адом,
Наполнена различным гадом,
Покрыта ядом.
С великим пастухи в долине были стадом.
Когда?
Не думай, что тогда,
Когда для человека
Текли часы златаго века,
Когда еще наук премудрость не ввела
И в свете истина без школ еще цвела,
Как не был чин еще достоинства свидетель,
Но добродетель.
И, словом, я скажу вот это наконец:
Реченны пастухи вчера пасли овец,
По всякий день у них была тревога всяка:
Вздор, пьянство, шум и драка.
И, словом, так:
Из паства сделали они себе кабак —
Во глотку,
И в брюхо, и в бока
На место молока
Цедили водку,
И не жалел никто ни зуб, ни кулака,
Кабашный нектар сей имеючи лекарством,
А бешеную жизнь имев небесным царством.
От водки голова болит,
Но водка сердце веселит,
Молошное питье не диво,
Его хмельняй и пиво;
Какое ж им питье и пить,
Коль водки не купить?
А деньги для чего иного им копить?
В лесу над долом сим Сатир жил очень близко,
И тварию их он презренною считал,
Что низки так они, живут колико низко.
Всегда он видел их, всегда и хохотал,
Что нет ни чести тут, ни разума, ни мира.
Поймали пастухи Сатира
И бьют сего —
Без милосердия — невинна Демокрита.
Не видит помощи Сатир ни от кого.
Однако Пан пришел спасти Сатира бита;
Сатира отнял он, и говорил им Пан:
«За что поделали ему вы столько ран?
Напредки меньше пейте;
А что смеялся он, за то себя вы бейте,
А ты вперед, мой друг,
Ко наставлению не делай им услуг;
Опасно наставленье строго,
Где зверства и безумства много».

Старой обычай и давная мода,
Были бъ ворота всегда на кр?пи.
Въ дом?, всегда, у приказнова рода,
Песъ, на часахъ, у воротъ на ц?пи.
Дворникъ забывшись не заперъ калитки;
Сл?дственно можно втереться во дворъ.
Въ вымыслахъ мудрыя остры и прытки:
Входитъ мудрецъ тутъ, а именно воръ.
Ластится, ластится льстецъ, ко собак?,
Бросилъ ей жирнова мяса кусокъ:
Песъ разсердясь закричалъ будто въ драк?:
Рвешся напрасно нахалъ, а не въ прокъ:
Воръ подкупити меня предпримаешъ,
Хочешъ прибраться ты къ нашимъ крохамъ
В?рна подарками пса не сломаешъ;
Я не повинна приказнымъ гр?хамъ.
Знаю сево я прив?тства причину;
В завтр? пожалуй, да въ день а не въ ночь,
Мясо снеси къ моему господину;
Онъ до подарковъ побол? охочъ.

Разбивъ стаканъ, точить куски, а по оточк?,
На всякомь тутъ кусочк?,
Поставить азъ;
Такъ будетъ изь стекла алмазь.

Родившася въ сей день,
Ко просв?щенью св?та,
Сложившая съ Россіи т?нь,
Да здравствуетъ на многи л?та!

Муронъ напившись пьянъ, воды пошелъ искать;
Въ желудк? вздумадъ онъ огонь позаплескать:
Приб?гъ къ колодезю; но такъ онъ утомился;
Что у колодезя неволей повалился,
И жажду позабывъ пустился въ сладкой сонъ:
Започивалъ тутъ онъ.
Не вздумалъ онъ тово, что легъ онъ тутъ не къ стати:
Раскинулся, храпитъ, какъ будто на кравати,
И ужъ спустился онъ въ колодезь головой.
Судьбина, пьянова, шедъ мимо, разбудила,
И говорила:
Поди, мой другъ, отсель опочивать домой.
Спроси, гд? ты живешъ: твой дворъ теб? укажутъ.
Какъ ты утонешъ, я тому причина, скажутъ.

БЕРНАР ФОНТЕНЕЛЬ

Предвестницы зари, еще молчали птицы,
В полях покой, не знать горящей колесницы,
Когда встает Эраст и мнит, коль он встает,
Что солнце уж лугам Фетида отдает.
Бежит открыть окно и на небо взирает,
Но светозарных в нем красот не обретает,
Ни бледной светлости сияющей луны.
Едва выходит мать любви из глубины.
Эраст озлобился, во мраке зря зеленость,
И сердится на ночь и на дневную леность.
Как в сумерки стада с лугов сойдут долой,
Ириса, проводив овец своих домой,
Средь рощи говорить с ним нечто обещалась,
И для того та ночь ему длинна казалась.
Вот для чего раскрыт его несонный взор,
Доколь не осветил луч дни высоких гор.
Пошел из шалаша. Титира возглашает.
Эрастову Титир скотину сохраняет
От времени того, как он вздыхати стал:
Когда б скот пас он сам, то б скот его пропал.
«Ты спишь еще, ты спишь, — с досадою вещает, —
Ты спишь, а день уже прекрасный наступает.
Ступай и в дол туда скотину погони!»
Он мнил, гоня его, гнать ночь, желая дни,
А день еще далек и самому быть мнится,
Еще повсюду мрак, но пастуху не спится,
Предолгий солнца бег, как выйдет день из вод,
До вечера себе он ставит в целый год
И тако меряет ток солнечный глазами.
Над сими луч его рождается горами,
Неспешно шествует как в небо, так с небес
И спустится потом за дальний тамо лес.
Какая долгота! Когда того дождется!
Он меряет сей путь, а меря, только рвется.
Скрывается от глаз его ночная тень,
Отходит тишина, пришел желанный день.
Но беспокойство, чем Эраст себя тревожил,
Еще стократнее желанный день умножил.
Нетерпеливыми желаньями его
Во все скучала мысль минуты дни сего,
И, чтобы как-нибудь горячность утолити,
Хотел любезную от мысли удалити.
То в стаде, то в саду что делать начинал.
То стриг овец, то где деревья подчищал.
Всё тщетно; в памяти Ириса непрестанно,
Всё вечер тот в уме и счастье обещанно.
Нет помощи ни в чем, он сердцу власть дает,
Оставив скот и сад, свирель свою берет,
Котора жар его всечасно возглашает.
Он красоту своей любезной воспевает,
Неосторожности любовника в любви!
Он множит только тем паление в крови.
День долог: беспокойств его нельзя исчислить,
Что ж делать? что ему тогда иное мыслить?
Лишь солнце начало спускаться за леса
И стали изменять цвет ясны небеса,
Эраст спешит к леску, спешит в средину рощи,
Мня, что туда придет Ириса прежде нощи.
Страшится; пастуха мысль новая мятет:
«Ну, если, — думает, — Ириса мне солжет!»
Приходит и она. Еще не очень поздно,
Весь страх его прошел, скончалось время грозно.
Пришла и делает еще пред ним притвор,
Пришествия ея незапность кажет взор.
С ней множество любвей в то место собралося:
Известие по всем странам к ним разнеслося,
Что будет сходбище пастушке в роще той.
Одни, подвигнуты приятством, красотой,
Скрываются между кустов и древ сплетенных
Внять речь любовников, толь жарко распаленных.
Другие, крояся, не слыша их речей,
С ветвей их тайну речь внимали из очей.
Тогда любовники без всякия помехи
Тут сладость чувствуют цитерския утехи
И в восхищении в любовных сих местах
Играют нежностью в растаянных сердцах.
Любились тут; простясь, и пуще возлюбились.
Но как они тогда друг с другом разлучились,
Ей мнилось, жар ея излишно речь яснил,
А он мнил, что еще неясно говорил.

Рабятки у р?ки играли,
Не дождаяся ни ссоръ ни дракъ.
Анъ выползъ ракъ.
Шаля ево рабятки въ руки брали.
Затавлю я мнитъ онъ, ихъ п?сенку зап?ть:
Мн? етыдно отъ рабятъ ругательство терп?ть:
Давнулъ у одново, прогн?вався онъ, пальчикъ,
И завизжалъ тутъ мальчикъ:
Кричатъ рабятки вс?, бездушникъ онъ, и плутъ;
И зд?лали они надъ ракомъ судъ.
Не станешъ, говорятъ, на предки курол?сить.
Хотятъ ево пов?сить;
Да н?тъ веревки тутъ, такъ суетна та р?чь:
Инъ голову отс?чь.
Хваля такой предлогъ рабятки величали
И вс? они кричали:
Ура, ура,
Пора, пора.
Да н?тъ и ножика, не только топора.
Пораненой кричитъ, ему то вс?хъ важняе,
Отмщеніе ему гораздо вс?хъ нужняе:
Я самъ злод?ю казнь, рабята, изр?ку:
Возмемъ и бросимъ мы безд?льника въ р?ку.
Они сей вымыселъ и больше величали,
И бол?е еще и прежняго кричали:
Ура, ура,
Пора, пора.
Не будетъ отъ него на предки больше страху,
Не будетъ бол?е ево на св?т? праху.
Пришла достойная разбойнику кара,
И бросили ево въ р?ку они съ размаху.

Въ великомъ польза, польза въ маломъ,
И все потребно что ни есть;
Но разна польза, разна честь:
Солдатъ не можешъ ты равнятьея съ генераломъ.
Св?ча им?ла разговоръ,
Иль паче споръ:
Съ к?мъ? съ солнцемъ: что она толикожъ б?локура,
И столько жъ горяча.
О дерзская св?ча!
Великая то дура,
И солнцу говоритъ: св?тло ты въ день,
А я св?тла въ ночную т?нь.
Гораздо меняе въ теб? безумна жиру,
И меняе въ теб? гораздо красоты;
Избушк? св?тишъ ты,
А солнце св?титъ миру.

Был некий человек не от больших ремесел,
Варил он мыло, был ежеминутно весел,
Был весел без бесед,
А у него богач посадский был сосед.
Посадский торгу служит
И непрестанно тужит,
Имеет новый он на всякий день удар:
Иль с рук нейдет товар,
Иль он медлеет,
Или во кладовых он тлеет, —
Посадский день и ночь болеет
И всяку о себе минуту сожалеет.
К соседу он принес на именины дар
И дал ему пятьсот рублей посадский златом.
Во состоянии Ремесленник богатом
Уж песен не поет, да золото хранит,
И золото одно в ушах его звенит,
Не спит, как спал он прежде,
Ко пропитанию нимало быв в надежде.
И может ли быть сон,
Когда о золоте едином мыслит он?
Одно его оно лишь только утешает
И есть и пить ему мешает,
И песни петь.
Сей жизни мыловар не может уж терпеть,
И как ему житье то стало неприятно,
К посадскому отнес он золото обратно.

Сія Россіи всей дражайшая отрада,
Астрея и Паллада:
Въ Россію щедрой Богъ послалъ ЕЯ съ небесъ,
И на престолъ вознесъ:
ОНА превознесетъ Россію до небесъ.

Лягушка вид?ла, быки на брань несутся,
И чл?ны у нея въ болот? вс? трясутся:
Другая зд?лала лягушка ей вопросъ:
Какихъ отъ драки сей боишся зд?сь ты грозъ?
Болотныя м?ста быковъ не пом?щаютъ,
И никогда быки зд?сь насъ не пос?щаютъ:
А та отв?тствустъ, и вся она дрожитъ:
Отъ поб?дителя сразимый уб?житъ,
И къ намъ уйдетъ; луга отъ страха онъ оставитъ,
А насъ премножество въ болот? передавитъ.

Какая то во ржи жила на нив? птаха,
А съ нею дочь ея жила:
На нивахъ жатва ужъ была;
Такъ жительницамъ симъ то было не бсзъ страха:
И прежде нежели зачнутъ ту ниву жать,
Имъ должно отъ?зжать:
Въ другое м?сто перебраться;
Чтобъ имъ со жательми на жатв? не подраться.
Мать вышла вонъ на часъ, не в?даю куда,
И дочк? говоритъ: когда
Придетъ хозяинъ нашъ на ниву:
Им?й головку нел?ниву,
Ты дочь моя тогда:
Послушай что онъ скажетъ,
И что слугамъ прикажетъ.
Какъ мать при?хала домой по томъ,
Кричала дочь объ етомъ д?л?:
Ахъ, матушка моя, пора, пора отсел?:
Оставимъ етотъ домъ:
Пора, пора отсел?;
Хозяинъ приказадъ друзей на жатву звать,
И взавтр? станутъ жать;
Пора душа моя отсел? отъ?зжать.
Мать ей отв?тствуетъ: не бойся радость;
Не искусилася твоя о дружб? младость;
Не будутъ жать, ей, ей!
Друзья не жали;
На нив? не было друзей;
Тому причина та: друзья не при?зжали.
Поотлучилась мать,
В?ля рабенку тутъ молву внимать.
Хозяинъ приходилъ: ихъ хочетъ домъ ломать,
И звать послалъ родню; вить ихъ не нанимать.
Дочь тоже говоритъ какъ матушку встр?чаетъ:
А матушка ей то же отв?чаетъ;
Севодни и вчера слова у нихъ одни.
Во учрежденномъ дни,
На нив? не было родни;
Родня не при?зжала,
И хл?ба не пожала.
Поотлучилась мать,
В?ля рабенку тутъ молву внимать
При?хала обратно мать;
Пришло репортовать:
Съ д?тьми и со слугами,
Хозяинъ взавтр? хл?бъ нам?рился пожать,
И говорилъ: сожнемъ мы братцы хл?бъ и сами.
Мать ей отв?тствуетъ, то мня распоряжать:
Когда хл?бъ хочетъ самъ уже хозяинъ жать;
Пора душа моя отсел? отъ?зжать.

Нельзя дивиться, что была
Под игом Росская держава
И долго паки не цвела,
Когда ея упала слава;
Вить не было тогда
Сего великого в Европе царства,
И завсегда
Была вражда
У множества князей едина государства.
Я это в притче подтвержу,
Которую теперь скажу,
Что россов та была падения причина —
Была пучком завязана лучина;
Колико руки ни томить,
Нельзя пучка переломить,
Как россы, так она рассыпалась подобно,
И стало изломать лучину всю удобно.

Чтобъ городъ былъ народенъ,
Потребно, чтобъ народъ былъ веселъ и свободенъ;
Дабы блаженство въ немъ съ довольствіемъ текло,
И къ жительству людей стремительно влекло.
Разставленную с?ть скворецъ на древ? сидя,
Въ л?су увидя,
Спросилъ у птичника: скажи ты мн?, мой другъ:
Начто такой заборъ обвелъ ты етта вкругъ?
А тотъ отв?тствовалъ: то города границы,
Въ который прил?тятъ со мною жити птицы.
Скворецъ съ охотою ко птичнику слет?лъ;
Но вылет?ть не льзя, колико ни хот?лъ:
И выдираяся, колико ни пот?лъ,
Стоналъ, и возопилъ: жилище ето строго:
И будетъ жителей въ семъ город? не много!

Едва прохожий Бурю сносит
И Зевса тако просит:
«Ты больше всех богов, Зевес,
Уйми ты ярости прогневанных небес!
Гремит ужасный гром и молния блистает,
Во мрачных облаках по сфере всей летает,
А мрак, дожди и град на землю низметает,
А из земных исшедший недр
Шумит, ревет повсюду ветр.
Иль буду я в сей день судьбине злой ловитва?»
Пренебрегается молитва,
И глас его сей пуст и празден небесам.
Что делает Зевес, то ведает он сам.
Разбойник в оный час в кустах от Бури скрылся
И будто в хижину подземную зарылся,
Но, видя из куста Прохожего в пути,
Не может он никак на добычу нейти,
Не помня святости, он мысль имеет смелу,
И на Прохожего напряг он остру стрелу,
Пустил; но сей удар погиб, —
Ее противный ветр отшиб.
Без Бури бы душа Прохожего из тела,
Конечно, в воздух полетела.

Птенцы ростутъ
изъяты вонъ
изъ ихъ гробовъ,
Они ко щастью возрастаютъ,
И славятъ дни ЕКАТЕРИНЫ,
Ихъ лютую отвергшу участь,
Гласятъ они:
О боже дай
Ей долгій векь!

Разбойник некогда хранить устав свой клялся,
Чтоб первым не спускать, кто б встречу ни попался:
Такой у них устав издревле положен.
Ан, первый был отец разбойником встречен.
Злодей не тронут был отцовыми слезами:
Как клятву ту прейти? А жить не всем с отцами.
Зарезал и потом отважно говорил:
«Душа дороже мне, как мне отец ни мил!»

Былъ н?кой челов?къ:
Такова не было враля подъ небесами,
И чудесами
Наполнилъ в?къ.
Являлися ему гораздо часто черти.
Противъестественникъ, какъ мы, подверженъ смерти.
О лютая печаль!
Скончался враль:
Ходилъ купаться,
Воды излишно почерпнулъ,
Хл?бнулъ,
Сталъ пьянъ, заснулъ,
Не могъ проспаться.
То св?дала жена,
И въ верьхъ р?ки за мужемъ рыщетъ,
Повыше, гд? тонулъ, утопша мужа ищетъ,
И говоритъ она:
Противу естества, ему казались черти;
Р?ка ево несетъ конечно въ верьхъ по смерти.

Въ трактир? кто то какъ увид?лъ попугая,
И захот?лъ ево по?сть.
Даетъ трактирщику пречудно странну в?сть,
Ево гораздо испугая,
И говоритъ ему, пожалуй государь,
Мн? ету птаху ты изжарь:
Не говорилъ о томъ гораздо онъ пространно;
Однако ето странно,
Такую птицу печь,
И мудрена та р?чь;
Однако заплатить хот?лъ тотъ гость довольно.
А денежка мана,
Чево не д?лаетъ на св?т? семъ она?
Убили птицу,
Какъ будто воробья, дрозда, или синицу.
Гость,
Одну отр?залъ кость.
По?лъ, погрысъ, за ту коп?йку далъ онъ спицу,
И за одинъ ему мясца онъ далъ кусокъ,
Хотя и выжалъ весь у мяса поваръ сокъ.
Ц?на мала, у той вкусъ птицы не высокъ.
Гость мяса етова накушався не треснетъ,
Однако попугай убитый не воскреснетъ.

Украл подьячий протокол,
А я не лицемерю,
Что этому не верю:
Впадет ли в таковой раскол
Душа такого человека!
Подьячие того не делали в век века,
И может ли когда иметь подьячий страсть,
Чтоб стал он красть!
Нет, я не лицемерю,
Что этому не верю;
Подьяческа душа
Гораздо хороша.
Да Правда говорит гораздо красноречно:
Уверила меня, что было то, конечно.
У Правды мало врак;
Не спорю, было так.
Судья того приказа
Был добрый человек;
Да лишь во весь он век
Не выучил ни одного указа,
Однако осудил за протокол
Подьячего на кол.
Хоть это строго,
Да не гораздо много.
Мне жалко только то: подьячий мой
Оттоль не принесет полушечки домой.
Подьячий несколько в лице переменялся
И извинялся,
На милосердие судью маня,
И говорил: «Попутал черт меня».
Судья на то: «Так он теперь и оправдался.
Я, право, этого, мой друг, не дожидался.
За протокол
Его поймать и посадить на кол».
Однако ты, судья, хоть город весь изрыщешь,
Не скоро черта сыщешь;
Пожалуй, справок ты не умножай,
Да этого на кол сажай.

Прохожій, обща всемъ живущимъ часть моя:
Что ты, и я то былъ; ты будетъ то, что я.

Незнающихъ любви Венера поносила,
И н?когда она Юпитера просила,
Чтобъ бросилъ онъ свой громъ на сихъ людей.
И зд?лалъ то Юпитеръ ей:
Сразилъ полки людей,
Сосущихъ молоко изъ матерьнихъ грудей,
И т?хъ, которыя себя хотя познали,
Но только чудь еще ходити начинали.
Отъ горести такой,
Отцовъ и матерей повсюду слышанъ вой.
Нев?жъ и дураковъ Минерва поносила:
И такъ же и она Юпитера просила,
Чтобъ бросилъ онъ свой громъ на сихъ людей.
Юпитеръ онаго не зд?лалъ ей,
И инако слова сіи встр?чаетъ,
И тако отв?чаетъ:
Надежды долженъ сей я въ в?къ тебя лишить;
Когда не восхочу земли опустошить.

Послушай басенки, Мотонис, ты моей:
Смотри в подобии на истину ты в ней
И отвращение имей
От тех людей,
Которые ругаются собою,
Чему смеюся я с Козицким и с тобою.
В дремучий вшодши лес,
В чужих краях был Пес
И, сограждан своих поставив за невежей,
Жил в волчьей он стране и во стране медвежей,
Не лаял больше Пес; медведем он ревел
И волчьи песни пел.
Пришед оттоль ко псам обратно,
Отеческий язык некстати украшал:
Медвежий рев и вой он волчий в лай мешал
И почал говорить собакам непонятно.
Собаки говорили:
«Не надобно твоих нам новеньких музык;
Ты портишь ими наш язык»,
И стали грызть его и уморили,
А я надгробие читал у Пса сего:
«Вовек отеческим языком не гнушайся,
И не вводи в него
Чужого ничего,
Но собственной своей красою украшайся».

Приказчикъ въ деревняхъ, иль въ дом? управитель,
Или ясняй сказать надъ деньгами властитель,
Хотя къ пом?щику рад?ніемъ горить,
Однако въ свой карманъ побольше наровитъ.

СТИХОТВОРСТВО и РАСПОЛОЖЕНІЕ ДРАМЫ
Г. СУМАРОКОВА.
——
Музыка Г. Раупаха; Танцы и основаніе Драмы Г. Гильфердинга; Теятральныя украшенія, Г. Перезинотти.
Д?ЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

ДОБРОД?ТЕЛЬ, Г. Елисавета Б?лоградская.
МИНЕРВА, Г. Шарлотта Шлаковская.
(П?вица ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА камермузыки. )
ГЕНІЙ ЕВРОПЫ, Г. Иванъ Татищевъ.
ГЕНІЙ АЗІИ, Г. Степанъ Евста?іевъ.
ГЕНІЙ АФРИКИ, Г. Степанъ Писаренко.
ГЕНІЙ АМЕРИКИ, Г. Григорей Покасъ.
(Придворныя ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА п?вчія.)
ЕВРОПЕЕЦЪ, Г. Алекс?й Поповъ.
ЕВРОПЕЯНКА, Г. Елисавета Билау.
АЗІЯТЕЦЪ, Г. Иванъ Дмитревской.
АЗІЯТКА, Г. Аграфена Дмитревская.
АФРИКАНЕЦЪ, Г. Григорій Волковъ.
АФРИКАНКА, Г. Анна Тихонова.
АМЕРИКАНЕЦЪ, Г. ?едоръ Волковъ.
АМЕРИКАНКА, Г. Марья Волкова.
(Придворныя ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Россійскаго Теятра Комедіанты.)

ВЪ ТАНЦАХЪ.
Придворныя ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Танцовщики и Танцовщицы; а музыка Г. Старцера.
ПРИБ?ЖИЩЕ ДОБРОД?ТЕЛИ.

БАЛЛЕТЪ.

——

ЧАСТЬ І.

Теятръ представляетъ чертоги, въ которыхъ видна въ горести с?дящая Доброд?тель.

ХОРЪ.

Истинны о дщерь прекрасна!
Вся печаль твоя напрасна;
Сыщешъ м?сто ты себ?.

*

Во злод?йство миръ пустился,
Но не весь преобратился ,
Жертвуетъ еще теб?.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

О ты превратный миръ! ты самъ тому свид?тель,
Колико ст?снена тобою Доброд?тель.
Уже приб?жища нигд? не вижу я,
Скончалась на земли на в?ки власть моя:
Лишилась истинна великол?пна вида;
Везд? свир?пости, лукавство и обида,
Убійствіе, татьба, насиліе, разбой,
Неправосудіе, вдовицъ и сирыхъ вой.
Хотя меня уста всем?стно прославляютъ,
Сердца безъ жалости всем?стно оставляютъ,
И мн? ругаются не чувствуя стыда:
Ожесточилася Европа навсегда.

ЕВРОПЕЯНКА.

Когда рожденіе родитель забываетъ;
Въ теб? одной моя надежда пребываетъ:
Отъемлетъ у меня, любезнаго отецъ,
И радостямъ моимъ онъ д?лаетъ конецъ:
Стенанья моего онъ бол?е не внемлетъ,
Богатствомъ осл?пленъ любовника отъемлетъ:
Онъ вс? на кровь свою свир?пства устремилъ,
И отдаетъ меня тому, кто мн? не милъ.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Одно сіе теб? нещастной отв?чаю:
Хочу теб? помочь, но помощи не чаю,
Пойду изобличать мучителя сево:
Но кто послушаетъ закона моево!
(Отходитъ.)

ЕВРОПЕЯНКА.

Источникъ горести и злой моей напасти,
Рушитель пагубный моей спокойной страсти,
Прелютый хищникъ вс?хъ моихъ приятныхъ думъ!
Богатство! весь тобой смущается мой умъ.

ЕВРОПЕЕЦЪ.

Сей день меня съ тобой на в?ки разлучаетъ.

ЕВРОПЕЯНКА.

И наши радости на в?ки окончаетъ.

ЕВРОПЕЕЦЪ.

Мучительный огонь любовничей крови!

ЕВРОПЕЯНКА.

Плачевныя плоды н?жн?йшія любви!

ЕВРОПЕЕЦЪ.

Пріятны времена вс? нынь вы миновались.
Минуты щастливы, гд? нын? вы д?вались!
Почто летаете на мысли вы моей!
О небо, для чево я милъ толико ей!
Почто я милъ теб?! почто — — А ты пылая!
Страдай смятенный духъ! О часть моя презлая!

ЕВРОПЕЯНКА.

Не ради щастія предписано судьбой,
Но для лют?йшихъ б?дъ спознаться мн? съ тобой.
Не жить, но мучиться, родилися мы оба:
Моя наставша жизнь противняе мн? гроба,
Разс?яла мой умъ и поразила грудь.
О рокъ, отверзи мн? скоряе къ смерти путь!

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Преодол?йтеся, и мысли покорите,
Въ великодушіе страсть н?жну претворите.
Ко злату твой отецъ почтеніе храня,
Что я ни говорю, не слушаетъ меня.

ЕВРОПЕЕЦЪ.

Лишился я тебя.

ЕВРОПЕЯНКА.

И я тебя лишилась.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Страдайте б?дныя; часть ваша совершилась.
(Европеецъ и Европеянка отходятъ.)
Куда ни погляжу, перем?нился св?тъ,
Отецъ супругой дочь богатству отдаетъ!
(Геній приходитъ.)
Скажи ты геній мн?, еще ли мы въ надежд??

ГЕНІЙ.

Европа и теперь злод?йствуетъ какъ прежде.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Когда прияла зд?сь неправда полну власть,
Пойду въ иную я подсолнечныя часть.
Прости страна, гд? я сид?ла на престол?,
И гд? народъ моей повиновался вол?:
Простите области, гд? жертвенникъ наукъ;
Откол? проницалъ вселенну славы звукъ,
Прости позорище труда умовъ толикихъ.
Простите гробы вс? и прахъ мужей великихъ.
Простите вы л?са, вы горы и луга,
И волны моющи Европины брега.
Простите озера, источники и р?ки.
Не буду зр?ть тебя Европа! я во в?ки.

ГЕНІЙ.

Тебя отъ нашихъ странъ,
Лукавство отсылаетъ.
Неправда зд?сь пылаетъ,
Везд? у насъ обманъ:
Ты сира зд?сь и нища;
Ищи себ? жилища.

——
ЧАСТЬ ІІ.
Теятръ представляетъ чертоги.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Когда подсолнечна была почти пуста,
Благословенныя природою м?ста,
Вы были и тогда народомъ населенны,
И къ жительству людей одни опред?ленны!
Питалище наукъ, въ теб? блаженъ былъ в?къ,
Въ теб? былъ рай, въ теб? былъ щастливъ челов?къ.
Великол?піе твое сіяло златомъ,
Луга твои весь годъ покрыты ароматомъ,
Рождаешъ ты жемчугъ въ источникахъ своихъ,
Мать злата и сребра и камней дорогихъ!
О мать премудрости, Европу забываю,
Въ теб? я Азія покрова уповаю!

Зд?сь зефиръ не знаетъ сна,
И о Флор? не тоскуетъ,
Съ нею завсегда ликуетъ,
В?чна царствуетъ вссна.

(Геній приходитъ.)

Скажи, какія въ сихъ народахъ нын? нравы:
Хранится ль истинна? не рушатся ль уставы?

ГЕНІЙ.

Вс? уставы пали зд?сь,
Месть и злоба т? обычны,
Кои аду лишъ приличны,
И везд? свир?пство днесь.

АЗІЯТКА.

Куда сокроюся!

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

О чемъ ты такъ стонаешъ?

АЗІЯТКА.

О ты, кто ты ни есть, хотя меня не знаешъ,
Сокрой невинную, нещастную изъ женъ,
Супругъ мой ревностью смертельно ураженъ,
И въ преступленіи не зря меня ни маломъ,
За мною разъяренъ онъ гонится съ кинжаломъ.
(Азіятецъ вб?гаетъ со сл?дующими ему.)

АЗІЯТЕЦЪ.

Кончай нев?рну жизнь.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.
(Схвативъ руку ево.)

Постой, постой на часъ,
И доброд?тели внемли прискорбный гласъ!

АЗІЯТЕЦЪ.

Когда невинной мщу; мой рокъ того сод?тель:
Погибни истинна, погибни доброд?тель.

(Доброд?тель отходитъ. Геній остается въ сторон?.)

АЗІЯТКА.
(Ставъ на кол?ни.)

Умедли казнь мою, и съ жалостью возри,
Умедли, и мою невинность разбери,
Воспомни, что жила вручась теб? судьбою,
Въ горячей я любви и въ в?рности съ тобою,
Воспомни ласки вс? ты сердца моево:
Въ себ? мой жаръ ты могъ узр?ть изо всево,
Привычка моея любви не ум?ряла,
И н?жностію въ томъ всечасно ув?ряла.
Превосходилъ мой жаръ изображенье словъ,
И пламень мой къ теб? всегда былъ въ сердц? новъ:
Приятностей моихъ не много хоть исчисли,
И ахъ, войди, войди въ свои ты прежни мысли!

АЗІЯТЕЦЪ.

Востань — — — тревожится мой весь тобою духъ.
Могу ль любовникъ быть, и быть убійца вдругъ!
Я чувствую въ себ? неизр?ченну муку:
О небо отдержи мою отъ казни руку!

АЗІЯТКА.

Уйми пылающей стремленіе крови.
Къ кому ревнуешъ ты, достоинъ тотъ любви,
Супруги твоея — — —

АЗІЯТЕЦЪ.

Еще не отомщаю!

АЗІЯТКА.

Онъ — —

АЗІЯТЕЦЪ.

Ты прими мзду.
(Ударяетъ киньжаломъ.)

АЗІЯТКА.

Мой братъ.

АЗІЯТЕЦЪ.

Братъ!
(Упускаетъ изъ рукъ киньжалъ.)

АЗІЯТКА.

Не ложь в?щаю.

АЗІЯТЕЦЪ.

Не громъ ли мя разитъ!

АЗІЯТКА.

Пришелъ изъ дальныхъ странъ,
Нападковъ уб?жавъ сокрыться.

АЗІЯТЕЦЪ.

Я тиранъ,
Я варваръ, напоенъ я кровію твоею,

АЗІЯТКА.

Спокойся — — Ну прости.

АЗІЯТЕЦЪ.

Я стражду, камен?ю,
Своихъ лишился вс?хъ на св?т? я отрадъ.
Не надобно теб? мн? мукъ готовить адъ,
И казни сыскивать излишно безполезной,
Тверди лишъ только то: ужъ н?тъ твоей любезной.
(Падетъ въ руки обстоящихъ.)

ГЕНІЙ.

О ревность лютая! препагубная страсть!
(Доброд?тель приходитъ.)

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Когда свир?пству зд?сь дается полна власть;
Пойду отсель я жить въ другія царства св?та!
Иль буду странствовать во во? оставши л?та.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Есть ли въ св?т? гд? нибудь!
Есть ли щастлива держава!

ГЕНІЙ.

Шествуй, Азію забудь!
Шествуй, зд?сь погибла слава!

ОБА.

Гд? судъ истинный цв?тетъ,
Тамо лишъ нещастья н?тъ.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Тамъ прямыя челов?ки.

ГЕНІЙ.

Тамо золотыя в?ки.

ОБА.

Тамъ стенаютъ завсегда,
Злыя мысли гд? вселятся:
Гд? н?тъ истинн? вреда,
Тамо люди веселятся.

——
ЧАСТЬ III.
Теятръ представляетъ пустыню, въ которой видны песчаныя м?ста, каменныя горы и сухой л?съ.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Страна, гд? солнечныхъ сіяніе лучей
Великол?пствуетъ въ поверхности твоей,
Св?тила дневнаго престолъ изображаетъ,
Къ царю небесныхъ т?лъ почтенье умножаетъ,
Подобно ль истинной горящая страна,
Какъ раскаленнымъ ты лучемъ осв?щена?
(Геній приходитъ.)
Скажи, какія зд?сь вм?стилися народы,
Хранится ль зд?сь уставъ вс?мъ данный отъ природы.

ГЕНІЙ.

Край полонъ весь
Зд?сь б?дъ горчайшихъ.
Жилищи зд?сь
Зв?рей дичайшихъ.
Въ жилищахъ сихъ
И люди злобны,
Во нравахъ ихъ
Зв?рямъ подобны.
АФРИКАНЕЦЪ, АФРИКАНКА и СЛ?ДУЮЩІЯ ИМЪ.

АФРИКАНЕЦЪ.

Я страсть мою къ теб? преодол?ть хочу,
И очи отъ тебя на в?ки отврачу :
Исполню, что мн? долгъ теперь повел?ваетъ;
Предъ разумомъ моимъ любовь ослаб?ваетъ.

АФРИКАНКА.

Увы!

ГЕНІЙ.

Какое ты днесь д?ло предприялъ?

АФРИКАНЕЦЪ.

Продать ее.

ГЕНІЙ.

Продать?

АФРИКАНЕЦЪ.

Ужъ я и слово далъ.

ГЕНІЙ.

Жену свою продать ты варваръ предприемлешъ?

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

И обличенія ты сов?сти не внемлешъ?

АФРИКАНЕЦЪ.

Предписываетъ то убожество мое.

ДОБРОД?ТЕЛЬ генію.

Пойдемъ; мн? жалостно позорище сіе.
(Отходятъ.)

АФРИКАНКА.

На то ли стала я, на то ль теб? подвластна?
И для сего ли я была тобою страстна?
Не левъ ты и не тигръ, не зв?рь, но челов?къ,
Супругъ мой, и клялся любить меня во в?къ.

АФРИКАНЕЦЪ.

Почто им?ніе ты столько мн? приятно!

АФРИКАНКА.

Стенаніе мое уже ему не внятно!

АФРИКАНЕЦЪ.

Лишаетъ мя мой рокъ, лишаетъ мя жены:
Ступай: и отъ?зжай въ полночныя страны.

АФРИКАНКА.

Когда не колебимъ ты бол?е женою,
Когда ты сжалиться не хочешъ надомною;
Пренебрегай меня, то время протекло,
Которое къ очамъ моимъ тебя влекло:
Когда твоя ко мн? грудь н?жность погубила,
Не помни, что тебя, какъ душу я любила,
Не помни бол?е горячности моей ,
И м?ста не давай ты в?рности своей:
Не требую къ себ? любви я въ сей судьбин?;
Воспомяни однихъ моихъ младенцевъ нын?,
Воспомяни, что то и плоть и кровь твоя,
И что носила ихъ въ своей утроб? я!
Ни кто о нихъ им?ть не будетъ попеченья!
И можетъ быть ниже мал?йшаго раченья.
Уничтожай то все, что плачу я стеня;
(Становится на кол?ни.)
Надъ ними сжалься ты, для нихъ оставь меня!

АФРИКАНЕЦЪ.

Сей жалобой своей не проницай мн? слуха:
Страдай нещастная, и не тревожь мн? духа.
Отдайте, кто купилъ, скоряй тому ее,
И принесите мн? сокровище мое.
Прости, и отъ меня на в?ки удалися.

АФРИКАНКА.

Я плачу о теб?: прости и веселися!

АФРИКАНЕЦЪ.

Не обличай меня ядь сов?сти вотще!
(Доброд?тель и геній приходятъ.)

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Тебя о варваръ громъ не поразилъ еще.

АФРИКАНЕЦЪ.

Молчи; отчаянье мое и такъ велико:
На что ни погляжу, все кажется мн? дико.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Всево дичае ты.

АФРИКАНЕЦЪ.

Жестоку мн? напасть
Не злоба принесла, но къ злату тверда страсть.
(Отходитъ.)

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Вселенна древняя наполненна б?дами;
Пойду я въ новую пространными водами;
А ежели и тамъ я правды не сыщу;
Куда свои стопы направивъ обращу!

Неправда поб?дила
Пресильно древній св?тъ,
И злобу въ немъ родила,
Произвести тмы б?дъ.

ХОРЪ.

Монархи прогоняйте
Неправду паки въ адъ,
Вражду искореняйте ,
Между вамъ данныхъ чадъ.

ГЕНІЙ.

Колико зд?сь сіяетъ
Прекрасна солнца лучъ,
Толико къ намъ зіяетъ
Изъ ада темныхъ тучъ.

ХОРЪ.

Монархи прогоняйте
Неправду паки въ адъ.
Вражду искореняйте ,
Между вамъ данныхъ чадъ.

ОБА.

Исчезли корни славы,
Остались имена:
Превратны стали нравы,
Превратны времена.

ХОРЪ.

Монархи прогоняйте
Неправду паки въ адъ ,
Вражду искореняйте,
Между вамъ данныхъ чадъ.

——
ЧАСТЬ ІV.
Теятръ представляетъ приятное м?стоположеніе рощи, луга и источники.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Въ теб? великая подсолнечная нова;
Въ теб? вселенная ищу себ? покрова;
Отъ мира древняго обширностію водъ ,
Твой в?чно отд?ленъ и отдаленъ народъ.
Исполнена ли ты геройска д?йства славы,
Не испорчены ль въ теб? какъ тамо нравы?

При солнечныхъ травахъ
Народы поселенны,
Вы жить опред?ленны,
Спокойно въ сихъ м?стахъ:

*

Зла ложъ не находила
Зд?сь истинн? враговъ,
И лесть не доходила
До вашихъ береговъ.
(Геній приходитъ.)

Противна ли зд?сь ложь? безсильствуетъ ли злоба?

ГЕНІЙ.

Увы! разверзлася зд?сь адская утроба.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Лишилась я теперь уже надежды всей!
Скажи мн?, горестной вину судьбины сей.

ГЕНІЙ

Какъ жители пришли сюда другой вселенной,
И нашу зд?лали, пограбивъ злато, пл?нной,
Ввели въ страны сіи они съ собою ложь:
Что д?лаютъ они, и наши нын? то жъ.
Колико Шпанцы вы неправедны и злобны!
Не дикимъ вы зв?рямъ, но фуріямъ подобны!

Миновался зд?сь покой,
Отошли златыя в?ки,
Прем?нились челов?ки,
Рвутся, мучатся тоской.

АМЕРИКАНЕЦЪ, АМЕРИКАНКА и СЛ?ДУЮЩІЕ ИМЪ.

АМЕРИКАНЕЦЪ.

Кончаютъ нашу часть напасти наши люты,
Немногія ужъ намъ осталися минуты,
Другъ другу говорить, другъ на друга взирать,
Пришелъ часъ казней мн? и въ казняхъ умирать.

АМЕРИКАНКА.

Трепещетъ томный духъ, трепещутъ томны ноги:
Скончайте и мою съ ево вы жизнью боги!

ДОБРОД?ТЕЛЪ.

На что готовишся ты къ казни таковой?

АМЕРИКАНЕЦЪ.

Ни въ чемъ не виненъ я, тиранъ, передъ тобой!
Влад?телемъ я былъ сего пространна града,
Градъ отнятъ, вся была она моя отрада:
Изъ дома царскаго въ пустыню выгнанъ жить :
И безполезно въ в?къ подъ стражею служить.
Тиранъ узр?въ ее, и распалився страстью,
Сугбой отягчилъ мя новою напастью:
Стремится, вымысливъ, что злато я таю,
Отъяти съ жизнію любезную мою.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Изъ древня мира сей пришелъ тиранъ?

АМЕРИКАНЕЦЪ.

Оттол?;
Сидитъ ево Монархъ въ Европ? на престол?.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Къ теб?, о небеса! я руки возвожу:
Я правды на земли ни гд? не нахожу!
(Доброд?тель отходитъ, Геній остается въ сторон?.)

АМЕРИКАНЕЦЪ.

Мн? сей назначенъ день вкусить жестоки казни;
Когда умру, ко мн? не истреби приязни;
Но много ты не рвись, и тщетно не стени,
Лишъ н?жную любовь ты въ сердц? сохрани:
Съ ум?ренностію оплачь мою ты долю,
Довольствуйся, что рокъ скончалъ мою неволю:
А я оставшися на памяти твоей,
Предстану въ мужеств? предъ смертію моей.

АМЕРИКАНКА.

Когда ты въ мужеств? любезный умираешъ;
Почто ты смерть себ? поносну избираешъ?

АМЕРИКАНЕЦЪ.

Лишенъ оружія…

АМЕРИКАНКА, подавъ ему киньжалъ.

Прими посл?дній даръ,
Изъ рукъ любезныя, за свой ко мн? ты жаръ.

АМЕРИКАНЕЦЪ.

Прости.
(Киньжалъ вонзаетъ въ грудь себ?.)
Уже тебя на в?ки оставляю.

АМЕРИКАНКА.
(Вырвавъ изъ груди ево киньжалъ.)

Прости.
(Киньжалъ вонзаетъ въ грудь себ?.)

Люблю ль тебя, я то теб? являю.

АМЕРИКАНЕЦЪ.

Ни что не возмогло оковъ любви претерть.

АМЕРИКАНКА.

Съ тобою я жила, съ тобой пріемлю смерть.

ГЕНІЙ.

Мучительница ты Европа всей природы.
Безчелов?чныя въ теб? живутъ народы.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Несенны зр?ла я любовниковъ т?ла,
Я зр?ла зд?шній св?тъ и вс? ево д?ла:
На землю прорвала изъ ада злоба двери,
Вселилася въ людей; и люди стали зв?ри.
Не буду на земли я больше ни часа:
Возмите вы меня обратно небеса!

МИНЕРВА ВЪ ОБРАЗ? РОССІЯНКИ.

Поди къ Монархин? ты третіяго св?та,
Гд? щедро царствуетъ теперь ЕЛИСАВЕТА:
Подъ скипетромъ ЕЯ веселія цв?тутъ:
Найдешъ приб?жище себ? конечно тутъ.
Я жительница странъ и города Петрова.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Въ посл?дній разъ иду искать себ? покрова.

*

Иду въ полночный св?тъ.

ГЕНІЙ.

На запад? тма б?дъ.

МИНЕРВА.

На всток? щастья н?тъ,

ВС?.

Тамъ, гд? правды не жал?ли,
Искры сов?сти истл?ли.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Пойду горами водъ.

ГЕНІЙ.

Поди горами водъ.

МИНЕРВА.

Туда, гд? щастливъ смертныхъ родь.

ВС?.

Борей не много повреждаетъ.
А правда злобу поб?ждастъ.
Гд? смертныя не знаютъ б?дъ.
Нестрашенъ тамо в?чный ледъ.

МИНЕРВА и ГЕНІЙ.

Поди въ полночный св?тъ.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

На всток? щастья н?тъ,
На запад? тма б?дъ;
Иду въ полночный св?тъ.
(Отходитъ.)

ЧАСТЬ V.
Во время игранія неотрывно сл?дующей Терцету хоральной музыки, покам?сть не начнется п?ніе, теятръ перем?няется, и представляетъ великое пространство моря. Доброд?тель приближается ко брегамъ Россіи. Вдругъ море превращается въ пріятное жилище. Является великол?пное зданіе на седьми столпахъ, знаменуя утвержденіе седьми свободныхъ наукъ, которьія въ держав? сей употребительны. Россійскій орелъ огражденный толпою геніевъ въ св?тлыхъ облакахъ является, и распростертыми крылами изображаетъ наукамъ въ области своей покровительство. Радость и удивленіе владычествуетъ сердцами обитателей, которыя восхищенны ревностнымъ усердіемъ и благодарностію устремляются торжествовать сей благополучный день, и въ совершенномъ щастіи веселятся, что жилище ихъ есть Приб?жище Доброд?тели.

ХОРЪ.

Шествуй Доброд?тель,
Какова Россія, Океянъ свид?тель,
И внимай въ сей часъ,
Громкій многоустный Океяна гласъ!

МИНЕРВА ЯВЛЯЕТСЯ.

Познай Минерву ты, которая в?щала,
Въ Америк? теб?,
Что сыщешъ ты себ?
Покровъ, который я сов?томъ об?щала;
Тебя, ЕЛИСАВЕТЪ,
Съ щедротою объемлетъ,
Народъ священныя твои уставы внемлетъ,
И услаждается тобой Россійскій св?тъ.

*

Щастливы дни процв?тайте,
Въ славной Россіи во в?къ,
Радости въ оной летайте,
Праведенъ будь челов?къ.

*

Злоба сокройся во ад?,
Стиксъ, Ахеронъ преплыви,
Къ в?чной Россіянъ отрад?,
Зд?сь Доброд?тель живи.

ДОБРОД?ТЕЛЬ.

Касаяся бреговъ великія державы,
Великол?пія исполненной и славы ,
Ц?лую т? м?ста, ц?лую воздухъ сей,
Рожденъ въ которыхъ ПЕТРЪ со ДЩЕРІЮ своею.
О царство, коего обширны толь границы!
Я зрю высокій тронъ твоей ИМПЕРАТРИЦЫ,
И зрю лице ЕЯ, почтеніе храня:
Съ щедротою ОНА взираетъ на меня.

ХОРЪ.
и начало танцовъ.

Здравствуй о ЕЛИСАВЕТА,
Царствуй нами многи л?та,
Буди щастлива всегда.

*

Ты намъ мать, ТВОИ мы чада:
Небо дай, чтобъ ЕЙ досада
Не коснулась ни когда!

ХОРЪ
и окончаніе танцовъ.

Отъ насъ печали удалитесь!
Ликуйте Россы веселитесь!
Ликуй блаженная страна!

*

Ищи народъ безсмертной славы:
Чти истинну и добры нравы.
Вседневно въ в?чны времена!

КОНЕЦЪ БАЛЛЕТА.

Под камнем сим лежит богатства собиратель,
Который одному богатству был приятель,
Он редко вспоминал, что жизнь его кратка,
И часто вспоминал, что жизнь его сладка.
Осталось на земли его богатство цело,
И съедено в земли его червями тело;
Им нужды нет, каков был прежде он богат.
И тако ничего не снес с собой во ад.

Нев?ренъ н?кто былъ, жену им?въ дурную,
И не любилъ ее женився молодецъ.
Не самъ ли своево нещаетья онъ творецъ?
Вить лутче бъ было то, когда бы взялъ иную.
Спросили, для чево онъ такъ себя связалъ,
Не любишь ты жены, съ охотой кою взялъ?
Онъ на ето сказалъ:
Въ убожеств? почти я помиру таскался;
Такъ я не жеищииой, но деньгами ласкался,
И больше б?дности я нын? не терплю,
Я съ хар?й хоть и сплю;
А что любилъ тогда, и нын? то люблю.
Жену люблю, жена моя, на вс? мн? л?ты.
Дурной сей женщины монеты:
А ета женщина приданое монетъ,
Такъ и нев?рности моей супруг? н?тъ.

Построил ныне ты пространный госпиталь,
Достойно то хвалы, того лишь только жаль, —
Кого ограбил ты, все в оном быть те льстятся,
Что, бедные, они в нем все не уместятся.

Политику, войиу, доходы онъ умомъ,
Въ единый правитъ часъ, вникая въ то глубоко;
Рука ево разитъ бросая новый громъ,
Недремлюще ево хранитъ уставы око.

ПЬЕР КОРНЕЛЬ

МОНОЛОГ ПОЛИЕВКТА

Стремишься, роскошь, ты, источник лютой части,
Прельщеньем пагубным мои воздвигнуть страсти.
О притяжения плотских мирских зараз!
Оставьте вы меня, коль я оставил вас.
Ступайте ныне прочь, играние и смехи,
И честь, и счастие, и все мои утехи!
Искати вас мое желанье протекло,
Вы светлы таковы и ломки, как стекло.
Не буду воздыхать о вас на свете боле,
Не подвергаюся я больше вашей воле.
Вы тщетно силитесь принудить сердце пасть,
Являя божиих врагов и честь и власть.
На них бог яростно десницу простирает
И беззаконников ногами попирает.
Хотя не мнят они, что правда им грозит,
Внезапный их удар повергнет и сразит.
Ненасытимый тигр, монарх немилосердый,
Противу божиих рабов в гоненьи твердый,
Ты скоро счастливой судьбы узришь конец!
Престол твой зыблется от скифов и венец.
Приимешь скоро мзду, которой ждут тираны:
Отметится християн невинна кровь и раны.
Дрожи и трепещи от страшного часа!
Готова молния оставить небеса,
И гром от горних мест в тебя ударит грозно!
Раскаешься тогда, но всё то будет поздно.
Пускай свирепости мне Феликс днесь явит,
Пускай, Севера чтя, он зятя умертвит!
Невольник он, хотя сим градом он и правит.
Пускай он смертию моей себя прославит!
О свет, от зол твоих избавил я себя,
И уж без горести оставлю я тебя!
Я прелести твои всем сердцем ненавижу.
Павлину я теперь препятством счастья вижу.
О радость вечная, о сладость небеси!
Наполни разум мой и крепость принеси!
Дух мыслию мой ты святою просвещаешь,
Неувядаемо мне счастье обещаешь,
Сулишь душе моей премножество блаженств,
Но дашь и больше мне дарами совершенств.
Ты, жар божественный, в груди моей пылаешь,
Без опасенья зреть Павлину посылаешь.
Я зрю ее, она сюда ко мне идет;
Но уж в лице ея заразов больше нет,
Которы надо мной имели столько мочи,
Уже ее мои бесстрастно видят очи.

Пожалуй, не зови меня безверным боле
За то, что к вере я не причитаю врак;
Я верю божеству, покорен вышней воле
И верю я еще тому, что ты дурак.

Подьячий здесь зарыт, нашел который клад;
У бедных он людей пожитков поубавил,
Однако ничего не снес с собой во ад,
Но всё имение на кабаке оставил.

Я больше сердцемъ не влад?ю,
Коль ты его пл?нить могла;
Ты склонностью ко мн? своею
Пронзивъ мн? грудь, всю кровь зажгла.
Мой дуъъ тобой сталъ в?чно страстенъ,
Я в?чно сталъ теб? подвластенъ,
Веселость мн? любовь твоя;
Лишь ты мн? будь в?рна драгая,
Никто мя не пл?нитъ другая,
Доколь продлится жизнь моя.

Лишась любовныхъ разговоровъ,
Я вижу т?нь твою съ собой
Хотя твоихъ не вижу взоровъ,
Но мысль моя всегда съ тобой,
Ты жаръ мой и тогда сугубишь
Я помню, что меня ты любишь,
И помню тьмы забавъ моихъ;
Какъ память въ сердце не вм?щаетъ,
Меня весельо восхищаетъ,
Я таю въ размышленьяхъ сихъ.

О вы сладчайшія минуты,
О время предражайшихъ дней,
Гоните прочь случаи люты
Далеко отъ любви моей;
Не дайте въ злой мн? жить печали,
Теките, какъ вы течь начали,
Теките такъ, со тьмой забавь.
Будь такъ мой св?тъ, мной долго зрима,
Докол? будешь мной любима
И в?рности храни уставъ.

Ут?хъ моихъ ты рокъ не числи;
Иль дай числу ихъ вольной путь,
Живи въ моей драгая мысли,
Живи въ ней, простр?ливъ мн? грудь.
Вся жизнь моя въ теб? единой,
Съ какой ни буду жить судьбиной;
Я счастливъ тамъ, гд? ты, мой св?тъ.
Тобой мои глаза прельщенны;
Тобой мои вс? чувства пл?нны
Тебя миляй мн? въ св?т? н?ть.

Что ты тужишь, я то знаю,
Да не можно пособить.
Я сама, мой св?ть, вздыхаю,
Да нельзя тебя любить.
Стыдъ и страхъ мн? запрещаеть
Сердце поручить тоб?,
И невольно принуждаетъ
Не любить, и быть въ себ?.

Томно сердце отвращайся,
И протився страсти сей;
И въ неволю не давайся,
Будь подъ властію моей.
Очи больше не прельщайтесь,
Часто на него гляд?ть!
Сильтесь вы и отвращайтесь,
Ахъ, стратна любовна с?ть.

Только какъ я ни кр?плюся,
Принужденна воздыхать;
Видно, хоть ужь я таюся,
Что мн? вольность потерять.
Стыдъ ужъ ты, ахъ, прочь отходишь.
И любви вручаещь въ власть.
Ахъ! Въ какую ты приводищь
Мя теперь поносну страсть!

Часъ кленя разлуки слезной,
Какъ я стражду въ сей стран?,
Внятноль то моей любезной,
Мыслитъ ли она о мн?;
Вы чрезь слезы и чрезъ долину,
Троньте в?тры слухъ ее;
И внушите злу судьбину,
И мученіе мое.

Тыжъ въ м?стахъ т?хъ пребывая,
Гд? видала ты меня.
Вспомяни о мн? драгая;
И вздохни хоть разъ стеня,
Вспомни, вспомни что тобою,
Горесть въ жизни сей вкусилъ,
Что твой зракъ всегда со мною,
И что самъ себ? не милъ.

Вспомянувъ мои напасти,
Не забудь мя никогда,
И въ разлук? въ той же страсти,
Ты драгая завсегда,
Пламя помни разд?ленно,
И взаимную любовь:
Я на в?къ твой непрем?нно,
Ты зажгла во мн? всю кровь.

Подъ жерновомъ лежить, на етомъ м?ст?, м?льникъ,
Безд?льникъ
И воръ,
Который во весь в?кь, мололъ лишъ только вздоръ
И небылицу,
А д?ло выпускалъ за сельскую граиицу,
Отважився ийти на судъ,
И вытерп?ть за трудъ,
По малой м?р? кнутъ,
Прохожій воздохни, что сей скончался плутъ.

Подъ камнемъ симъ лежитъ какой то черепокъ,
Подъ черепкомъ зв?рокъ:
Подъ камнемъ мертвъ онъ нын? пребываеть:
А черепокъ ево и въ жизни покрываеть.

Поб?ду повлечешъ пл?ненну за собою:
Но будетъ ли тогда любовь ко мн? съ тобою?
Толикія страны, толикія моря,
Прейдешъ ли ты ко мн? любовію горя?
Когда попрешъ валы смущенна Океяна,
И до посл?дняго коснешся Славы стана;
Когда державы вс? судьба теб? вручитъ,
И съ страхомъ предъ тобой вселенна замолчитъ,
Помыслишъ ли что я тобою обладаю?
И въ разлученіи я плачу и страдаю,
Воспоминая т? дражайшія часы,
Въ которы мнимыя ты чтилъ мои красы.

ПИСЬМО КО КНЯЗЮ
АЛЕКСАНДРУ МИХАЙЛОВИЧУ ГОЛИЦЫНУ,
СЫНУ КНЯЗЯ МИХАИЛА ВАСИЛЬЕВИЧА

Примаюсь за перо, рука моя дрожит,
И муза от меня с спокойствием бежит.
Везде места зрю рая.
И рощи, и луга, и нивы здесь, играя,
Стремятся веселить прельщенный ими взгляд,
Но превращаются они всяк час во ад.
Блаженство на крылах зефиров отлетает,
На нивах, на лугах неправда обитает,
И вырвалась тяжба их тягостных оков.
Церера мещет серп и горесть изъявляет,
Помона ягоды неспелы оставляет,
И удаляется и Флора от лугов.
Репейник там растет, где было место крина.
О боже, если бы была Екатерина
Всевидица! Так ты где б делся, толк судей,
Гонящих без вины законами людей?
Законы для того ль, чтоб правда процветала
Или чтоб ложь когда святою ложью стала?
Утопли правости в умедленном ответе.
Такая истина бывала ли на свете?
Кричат: «Закон! закон!»
Но исправляется каким порядком он?
Одна хранится форма
Подьячим для прокорма,
И приключается невинным людям стон.
Я прав по совести, и винен я по делу,
Внимать так льзя ль улику замерзелу?
Такую злу мечту, такой несвязный сон?
Закон тот празен,
Который с совестью и с истиною разен.
По окончании суда
Похвален ли судья, коль скажет он тогда:
«Я знаю, что ты прав, и вижу это ясно,
Что мною обвинен и гибнешь ты напрасно,
Но мной учинено то, форму сохраня,
Так ты не обвиняй закона, ни меня!»
Бывает ли кисель в хорошей форме гнусен?
Кисель не формой вкусен.
Я зрю, невозвратим уже златой к нам век.
О небо! На сие ль созижден человек,
Дабы во всякую минуту он крушился
И чтоб терпения и памяти лишился,
Повсюду испуская стон,
И места б не имел убежищем к отраде?
Покоя нет нигде, ни в поле, ни во граде.
Взошло невежество на самый Геликон
И полномочие и тамо изливает.
Храм мудрых муз оно безумством покрывает.
Благополучен там несмысленный творец,
Языка своего и разума борец,
За иппокренскую болотну пьющий воду,
Не чтущий никакой разумной книги сроду.
Пиитов сих ума ничто не помутит,
Безмозгла саранча без разума летит.
Такой пиит не мыслит,
Лишь только слоги числит.
Когда погибла мысль, другую он возьмет.
Ведь разума и в сей, как во погибшей, нет,
И всё ему равно прелестно;
Колико б ни была мысль она ни плоха,
Всё гадина равна: вошь, клоп или блоха.
Кто, кроме таковых, стихов вовек не видел,
Возможно ли, чтоб он стихов не ненавидел?
И не сказал ли б он: «Словами нас дарят,
Какими никогда нигде не говорят».
О вы, которые сыскать хотите тайну
В словах, услышав речь совсем необычайну,
Надуту пухлостью, пущенну к небесам,
Так знайте, что творец того не знает сам,
А если к нежности он рифмой прилепился,
Конечно, за любовь безмозглый зацепился
И рифмотворцем быть во всю стремится мочь.
Поэзия — любовной страсти дочь
И ею во сердцах горячих укрепилась,
Но ежели осел когда в любви горит,
Горит, но на стихах о том не говорит.
Такому автору на что спокойства боле?
Пригодно всё ему Парнас, и град и поле,
Ничто не трогает стремления его.
Причина та, что он не мыслит ничего.
Спокойство разума невежи не умножит,
Меня против тому безделка востревожит,
И мне ль даны во мзду подьячески крючки?
Отпряньте от меня, приказные сверчки!
Не веселят, меня приятности погоды,
Ни реки, ни луга, ни плещущие воды,
Неправда дерзкая эдемский сад
Преобратит во ад.
А ты, Москва! А ты, первопрестольный град,
Жилище благородных чад,
Обширные имущая границы,
Соответствуй благости твоей императрицы,
Развей невежество, как прах бурливый ветр!
Того, на сей земле цветуща паче крина,
Желает мудрая твоя Екатерина,
Того на небеси желает мудрый Петр!
Сожни плоды, его посеянны рукою!
Где нет наук, там нет ни счастья, ни покою.
Не думай ты, что ты сокровище нашла,
И уж на самый верх премудрости взошла!

Под камнем сим лежит Фирс Фирсович Гомер,
Который пел, не знав галиматии мер.
Великого воспеть он мужа устремился:
Отважился, дерзнул, запел — и осрамился,
Оставив по себе потомству вечный смех.
Он море обещал, а вылилася лужа.
Прохожий! Возгласи к душе им пета мужа:
Великая душа, прости вралю сей грех!

Ты мн? изм?нилъ, я знаю то,
Но не знаю лишь за что,
Ч?мъ себя я обвинить могу,
Разв? на себя солгу.

Какъ съ тобой насъ время разлучило,
Сердце взякъ часъ по теб? грустило;
Духъ спокоенъ не былъ никогда.
Очи плакали всегда.

Веселись обманомъ ты своимъ,
См?йся п?нямь ты моимъ;
Са?йся, что ты рушиль мой покой,
См?йся, см?йся варваръ злой.

Не смущайся лестно даннымъ словомъ,
Тай въ жару любыи безстыдно новомъ;..
Будь любимъ любезною своей,
Льсти подобно такъ и ей.

Я ужъ больше слезъ не испущу,
Больше нын? не грушу;
Ты тогда жестокой былъ мн? милъ,
Какъ ты самъ меня любилъ.

Нын? боль мой, боль несносной вынутъ,
Ты уже со вс?мъ изъ сердца кинутъ,
Позабудь вс? ласки ты къ себ?,
Я забыла о теб?.

Стражду влюбившись, красота твоя
Мое сердцо в?рно
Мучитъ безм?рно;
Вся распалилась, вся душа моя,
Ты пріятн?й вс?хъ моимъ глазамъ,
Ты лишъ едина вспламенить могла
Твердо сердце, кое ты зажгла,
Лишъ увид?лъ, въ тотъ же часъ влюбился,
В?чно съ вольностью своей простился,
И искалъ тебя по вс?мъ м?стамъ.

Стали знакомы вс? твои сл?ды,
Что въ теб? ни было
Все мн? стало мило,
Какъ я искалъ за щастіе б?ды,
Мнилъ, что твою склонность получилъ,
Знать въ злополучный часъ въ первой вздохнулъ,
Твой приятный взглядъ мя обманулъ,
Для того лишь любовь умножала,
Чтобы силу красоты узнала,
Какъ ты можеть привлечи любить.

Слышь мою р?чь, ты гд? теперь ни есть,
Я напоминаю,
Что тобой страдаю,
Слыши, есть ли внемлешь, правда то не лесть,
Я тобой единой скорбь терплю.
Н?тъ на св?т? ктобы мной влад?ль,
И кого бы я любить хот?лъ,
Я не буду пл?ненъ в?къ иною,
Сжалься, сжалься за любовь со мною,
Молви мн?, и я тебя люблю.

Прошли т? дни какъ былъ я бол?нъ;
Но я ихъ не могу жал?ть.
Невол?й я своей довол?нъ,
И серцу не пречу гор?ть.
Твой взорь со мной мой духъ питая,
Хоть гд? твоихъ не вижу глазъ.
Люблю тебя, люблю драгая,
И мышлю о теб? всякъ часъ.

Взаимнымъ жаромъ ты пылаешъ:
Мн? въ радостяхъ препятства н?тъ:
Какъ страстенъ я тобой, ты знаешъ,
Я знаю о теб? мой св?тъ.
Играй о серце, серцемъ н?жно,
И взоромь, что взоръ мой привлекъ!
Теки о Время безмятежно,
Въ забавахъ черезъ весь мой в?къ!

Будь мн? в?рна и не прем?нна:
Люби, какъ зачала любить.
А ты не будешь мной забв?нна,
Докол? буду въ св?т? жить.
Чтобъ скучилъ я когда тобою,
Того ты ни когда не мни.
Пл?ненъ твоею красотою
Въ минуту: но на вс? я дни.

Я любовью жажду,
Я горю и стражду,
Треп?щу тоскую рвуся и стонаю:
Побежденна страстью,
Чту любовь напастью,
Ахъ и то, что мило, къ мук? вспоминаю.
Утоли злу муку и б?дство злобно,
Дай отраду серцу, люби подобно:
Скончай судьбину мою зловредну,
Дай жизнь приятну,
Сними железы,
Отри мн? слезы;
Я ихъ лишь трачу,
И въ страсти плачу,
Тщетно, день и ночь.

Ты мой жаръ сугубишь,
А меня не любишь,
Въ жалость не приходишъ видя какъ страдаю.
О судьбина люта!
Ахъ приди минута,
Я которой долго мучась ожидаю!
Иль моя надежда меня обманетъ,
Онъ меня во в?ки любить не станетъ?
Колико серце мое ни стонеть,
Ево не тронетъ.
Мои злы печали
Покой умчали.
Куда д?ваться?
Иль в?чно рваться,
Тщетно, день и ночь.

Часть моя мн? дивна:
Я теб? противна,
Ты всево мн? въ св?т?, и души, миляе:
Ты ко мн? какъ камень,
Я къ теб? какъ пламень.
Естьли сей судьбины что на св?т? зляе,
Мн? во всей ты жизни всево дороже;
Распались подобно, почувствуй то же.
Скончай судьбину мою зловратну,
Дай жизнь приятну,
Сними железы,
Отри мн? слезы;
Я ихъ лишь трачу,
И въ страсти плачу,
Тщетно, день и ночь

По смерти Откупщик в подземную страну
Пришел пред Сатану,
И спрашивает он: «Скажи, мой друг сердечный,
Не можно ль откупить во аде муки вечной?
Как я на свете жил,
Всем сердцем я тебе и всей душой служил,
Пожалуй, дедушка, на откуп это внуку!
Я множил цену там, а здесь умножу муку».

Девицы, коим мать — российская Паллада,
Растущи во стенах сего преславна града,
Где Петр
Развеял грубости, как некий бурный ветр,
Где та, когда она на троне возблистала,
Покровом муз и вас и славой росской стала,
Науке с разумом соделала союз,
О вы, питомицы возлюбленные муз,
Парнасским пением доволя нежны слухи
И восхищая в нас умы, сердца и духи,
Примите от меня,
Вещающа хвалу вам, девы, не маня,
Наполненного к вам почтением отличным,
Кто не был никогда на свете двуязычным,
Письмо сие!
Во истине перо омочено мое.
Никто ничем того, конечно, не докажет.
Привычка вас в игре толико вознесла,
Наука никогда привычкой не росла.
И кто то скажет:
Удобно подражать без смысла естеству?
А смыслом мы одним подобны божеству.
И чем его в нас боле,
Тем больше можем мы не покоряться воле,
Без воспитанья в нас
Творящей всякий час
Негодный беспорядок.
И часто человек без воспитанья гадок.
А вы
И все товарищи во воспитаньи ваши,
Живущи на брегах Невы,
Заслуживаете к себе почтенья наши.
Явите и другим
Своим сестрам драгим,
Нелидова, Барщова,
Письмо без лестна слова!
Свидетельствуйте им: кому приятна честь,
Не станет никому стихи тот ложью плесть,
Бесчестен автор той, кто чтит и сеет лесть.
Свидетельствуйте то сестрам своим любезным!
И прилепившимся к геройским драмам слезным,
Играющим в трагедии моей,
Хотя мне видети того не удалося,
Со Иппокреною их действие лилося,
Как Рубановская в пристойной страсти ей,
Со Алексеевой входила во раздоры,
И жалостные взоры
Во горести своей,
Ко смерти став готовой,
В минуты лютого часа
С Молчановой и Львовой
Метала в небеса.
Арсеньева, цветя, век старый избирает,
Служанку с живостью Алымова играет,
Под видом Левшиной Заира умирает.
Скажите им,
С почтением моим,
И дщерям Талии и дщерям Мельпомены,
Что если б из земных восстал от гроба недр
И расточенные свои он собрал члены,
Восхитился б, то зря в России, мудрый Петр,
Воздел бы на небо свои тогда он руки,
Во совершенстве зря хитрейший вкус науки,
Возвысил бы герой со радостию глас:
«В России Геликон, на севере Парнас».
С какой бы радостью, подобну райску крину,
Среди дворянских дочерей
Не в образе царей,
Но в виде матерей
Он зрел Екатерину!
Она садила сей полезный вертоград,
Коликих вами ждет с Россиею сей град
И счастья и отрад!
Предвозвещания о вас мне слышны громки,
От вас науке ждем и вкусу мы наград
И просвещенных чад.
Предвижу, каковы нам следуют потомки.
Блаженна часть твоя, начальница Лафон,
Что ты орудие сих дев ко воспитанью
И венценосице к отличному блистанью!
Лафонше это вы скажите без препон.
Скажите Бецкому: сии его заслуги
Чтут россы все и все наук и вкуса други,
И что, трудясь о сем, блажен на свете он.

Пиит,
Зовомый Симонид,
Был делать принужден великолепну оду
Какому-то Уроду.
Но что писать, хотя в Пиите жар кипел?
Что ж делать? Он запел,
Хотя ко помощи и тщетно музу просит.
Он в оде Кастора и Поллукса возносит,
Слагая оду, он довольно потерпел.
А об Уроде
Не много было в оде.
Урод его благодарит,
Однако за стихи скупенько он дарит
И говорит:
«Возьми задаток,
А с Кастора и Поллукса остаток,
Туда лежит твой след,
А ты останься здесь, дружочек, на обед,
Здесь будет у меня для дружества беседа,
Родня, друзья и каждый мой сосед».
Пируют
И рюмочки вина пииту тут даруют.
Пииты пьют
И в рюмки так вино, как и другие, льют.
Довольно там они бутылки полизали,
Но Симониду тут слуги сказали:
«Прихожие хотят с ним нечто говорить
И сверх того еще его благодарить».
За что, Пиит того не вспоминает,
Слуга не знает,
А он о Касторе и Поллуксе забыл,
Хотя и тот и тот перед дверями был.
«Пойди, — сказали те, — доколе дух твой в теле,
Пойди, любимец наш, пойди скорей отселе!»
Он с ними вышел вон
И слышит смертный стон:
Упал тот дом и сокрушился,
Хозяин живота беседою лишился,
Пошел на вечный сон,
Переломалися его господски кости,
Погиб он тут, его погибли с ним и гости.

Проходи скоро св?тлый день,
Вы, о вы минуты, времена покою.
Посп?шай скоро съ темнотой драгою,
И покрой зд?сь въ рощ? мрачна т?нь.
Зд?сь я вид?ть чаю,
То, о чемъ вздыхаю,
Зд?сь увижу друга своего,
Р?ки вы въ долинахъ тихо протекайте;
В?тры, в?тры больше воды не смущайте,
Дайте мн? чувства усладить,
Я хочу съ возлюбленнымъ зд?сь быть.

Зд?сь теб? то я объявлю,
Что я въ сердц? слышу, какъ тобой я таю,
И съ какой охотой зр?ть тебя желаю,
И сказать ясн?е, какъ люблю,
Сократи мн? скуку,
Я скрывая муку,
Много слезъ горчайшихъ пролила,
Въ тихой и приятной рощи въ сей пустын?,
Я ужъ отлучаю прежню гордость нын?,
И тогда поступь прем?ню,
Узришь, что теб? я не маню.

Ты меня единымъ взоромъ полонила,
Такъ за чтожъ свир?пой хочеть быть,
Ты сперва себя мн? зр?ть не запретила,
Я былъ принужденъ тебя любить.
Иль хочеть свир?пствомъ,
Вс? мои напасти,
Мн? по вся минуты вспоминать,
Я и такъ въ печаляхъ и въ моемъ несчасть?,
Слезъ не усп?ваю проливать.

Зла твоя несклонность духъ во мн? терзаетъ
Пуще вс?хъ печалей б?дъ моихъ,
За толь мое сердце мучишь, что желаетъ,
Жить и умереть въ рукахъ твоихъ.
Радъ ли я, подумай,
Всякой часъ вздыхати,
И лишась покою слезы лить,
Н?ту моей мочи отъ тебя б?жати
Безъ тебя нельзя мн? въ св?т? житъ.

Вс? м?ста немилы, гд? тебя не вижу;
Въ грусти и ни что не веселитъ,
Отъ любви несчастной я все ненавижу,
Что безъ пользы страсть меня крушитъ.
Въ тоск? злой стараюсь,
Но, ахъ! Все напрасно,
Чтобъ на часъ красы твоей забыть
Въ мысляхъ ты едина,
Со мной по всечасно,
Мн? тебя не можно не любить.

Дорогіе мысли хоть вы веселите,
Когда я несчастливъ полюбя,
И надеждой въ грусти меня ободрите,
Счастливу прем?ну мн? суля.
Вижу дарагая въ теб? сердце твердо
Знать нельзя мн? жалобой смягчить
Такъ скажу въ посл?дни,
Мучь немилосердо,
А я тебя в?къ буду любить.

Скончай о темна ночь сномъ б?дному печали,
Чтобъ я хотя на часъ своей тоскм отсталь,
Терп?ть мн? ужъ не въ мочь. Глаза съ слезъ мутны стали.
Злы б?ды отъ васъ я ужь на в?къ пропалъ
Прости ахъ жизнь драгая,
Не ты теперь, другая,
Твоихъ ужь дней мой св?тъ,
И духу больше н?тъ,
Меня печаль несносна ко гробу сильно гнетъ.

Лиши приятный сонъ меня сей отравы,
Покойно дай заснуть, отб?й вс? мысли прочъ
Лети прочь Купидонъ, въ теб? мн? н?тъ забавы
Лишь ахъ въ слезахъ тонуть и т?мъ скончать всю ночь,
Мн? мысли о дни люты,
Чтобъ помнить т? минуты,
Какъ я съ любезной былъ.
И въ радости съ ней жилъ.
О рокъ за что ты такъ скоро зр?ть ея лишилъ.

Прем?нились рощи, чистыя луга,
Возмутились воды, стонутъ берега.
Съ горъ ключи не бьють,
Дождикъ тучи льють,
Громъ гремитъ изь тучь,
Скрыло серце лучь.

Красно солнце скрыло лучь не навсегда;
Я ут?хъ не буду вид?ть никогда:
Воспархнетъ зефиръ,
Духъ мой будетъ сиръ:
Птички будутъ п?ть,
Мн? тоску терп?ть.

Повторяй ты, ехо, горькія слова!
Окропись слезами мягка мурава!
И подъ тьмой небесъ,
Стонь со мною л?сь:
Стонь и водъ потокъ,
Мой глася злой рокъ!

Сама зл?йша мука безъ ут?хъ любовь:
Лейся безъ порядка въ жилахъ жарка кровь!
Мною рокъ играй!
Сердце замирай!
Н?тъ ужъ больше дн?й.
Радости моей.

Развалися въ рощ? на лужку шалашъ!
Былъ любви всегдашній ты свид?тель нашъ:
Зд?сь лить ты и я,
И печаль моя,
Коя сердце рветъ,
А другова н?тъ.

Проситъ п?сню чтобъ она жаръ мой изъяснила;
Хочеть в?дать имя той кто меня пл?нила;
Я сей часъ часомъ драгимъ называти стану,
И исполию твой приказъ: ты дала мн? рану.

Ты сердце полонила,
Надежду подала
И то переменила,
Надежду отняла.
Лишался приязни,
Я всё тобой гублю.
Достоин ли я казни,
Что я тебя люблю?

Я рвусь, изнемогая;
Взгляни на скорбь мою,
Взгляни, моя драгая,
На слезы, кои лью!
Дня светла ненавижу,
С тоскою спать ложусь,
Во сне тебя увижу —
Вскричу и пробужусь.

Терплю болезни люты,
Любовь мою храня;
Сладчайшие минуты
Сокрылись от меня.
Не буду больше числить
Я радостей себе,
Хотя и буду мыслить
Я вечно о тебе.

Ужъ прошель мой в?къ драгой,
Миновался мой покой
И веселье скрылось.
Мн? противна жизнь и св?тъ.
Для меня забавы н?тъ,
Все перем?нилось;
Ужъ не мной горитъ любя,
Я тобой забвенна,
А лишившися тебя,
Я всево лишенна.

Въ т? часы, какъ рокъ виню,
Воздыхаю и стеню,
И прегорько плачу:
Ты, среди своихъ ут?хъ,
Все приемлешъ только въ см?хъ,
Какъ я жизнь ни трачу.
Сносно ль мн?, что ты зовешъ
Не меня драгою,
И склонивъ меня, живешъ
Ты въ любви съ другою!

Славься, что мой умъ пл?ня
Обмануть ты могъ меня,
И любимъ сталъ мною.
Я винна въ томъ продъ собой,
Только ты меня какой
Обличишъ виною?
Въ часъ нещастный, ты любовь,
Въ сердце мн? вселилась;
И во злу минуту кровь
Ты воспламенилась.

Чувствуй радости свои,
Ты, чрезъ жалобы мои;
Въ жалость не приходишъ;
Веселясь моей тоской,
Провожденныхъ дней со мной,
Въ память не приводишъ.
Нестерпимъ мн? сей ударь;
Какъ ты духъ мой въ т?л?!
О любовь! о вредный жаръ!
Что сего тяжел?!

Коль привелъ меня ты въ страсть,
Умножай мою напастъ,
За любовь сердечну,
Щастье ты мое унесъ,
И влечешь потоки слезъ,
За горячность в?чну.
Хоть увидь меня во сн?,
Въ сей моей невол?.
Но не хочешь обо мн?
Ты и слышать бол?.

Ты рушишь покой свободу отнявши,
А поводъ сама мн? къ любви подала,
Ты мн? надежду подавши,
Опять взяла.
Почто было влечь, когда не склоняться,
Или то забавно, чтобъ духъ мой терзать.
Ужъ ты можешь см?яться
Нельзя отстать.
Или ты бравъ въ пл?нъ того лишь желала,
Чтобъ кровь моя тобою пылала,
А ябъ влюбясь всем?стно грустилъ,
Жестокой ты нравъ и зв?рской им?ешь,
Что введши въ грусть о мн? не жал?ешь,
Довольналь ты, ужъ я полюбилъ.

Довольствуйся нын? вздыханьемъ моимъ,
Я в?чно подвластенъ очамъ сталъ твоимъ,
Свир?пствуй какъ хочешь, я все то терпл.ю,
Нельзя мн? покинуть, я очень люблю,
Лишь только помысли, достойноль губить,
Кому дала поводъ сама ты любить,
Престань меня,
Къ любви взманя,
Не видючи пользы, всечасно терзать;
Склонися, склонися, коль такъ ты мила,
Ц?ли мою рану, что ты мн? дала,
Или не льзя,
Мн? грудь пронзя,
Ст?сненному духу отрады подать?

Я часто видалъ, что было пріятно,
Гд? вм?ст? случалось бывать мн? съ тобой;
А нын? то все превратно,
Гд? ты со мной;
Не хочешь взглянуть и прочь отб?гаешь,
Какая причина тебя отвела,
За что ты презираешь,
Иль что мила?
Ахъ сжалься и дай опять быть въ надежд?.
Им?й тотъ взоръ, какъ вид?ль я прежде,
А я тебя своей почиталъ.
Спокой мысль мою, за что ты взгордилась,
За что любя ты вдругъ разсердилась,
Тоголи я себ? ожидалъ?

Прости, мой св?ть, въ посл?дній разъ.
И помни, какъ тебя любилъ;
Злой часъ пришель мн? слезы лить.
Я буду безъ тебя зд?сь житъ.
О день! О часъ! О злая жизнь!
О время, какъ я щасливъ былъ!
Куда мн? въ сей тоск? б?жатъ?
Гд? скрыться ахъ, и что начать?
Печальна мысль терзаеть духъ,
Я вс?хъ ут?хъ лишаюсь вдругъ
И помощи ужь н?ть.
Прости, прости, мой св?тъ.

Не будетъ дня, во дни часа,
Въ час? минуты мн? такой,
Чтобъ т?нь твоя ушла изъ глазъ,
Я буду плакать всякой часъ.
Когда придутъ на мысль часы,
Въ которые я былъ съ тобой:
Ут?хи прежни вспомнятся,
Глаза мои наполнятся
Потоками горчяйшихъ слезъ,
Что рокъ драгую жизнь унесъ,
Одну оставя страсть,
И лютую напасть.

М?ста! м?ста дражайшія!
Свид?тели ут?хъ моихъ!
Любезная страна и градъ,
Гд? сердце мн? пронзиль твой взглядъ,
Вы будете въ ум? моемъ
Всегда въ моихъ печаляхъ злыхъ,
И станете изображать,
Что уже мн? не видать.
О какъ я днесь нещастливъ сталъ!
О рокъ! Какой ударъ ты далъ.
Возможно ли снести
Прости мой св?тъ, прости.

Покорилася вся мысль моя
Я по смерть уже твоя,
Вспламенилася холодна кровь,
Сердце чувствуетъ любовь.
Какъ мой умь еще не сталъ быть столь страстень,
Какъ мой гордой духъ не былъ подвластенъ,
Жизнь не мнила прем?нить
И не чаяла любить.

Ты слыхалъ мою всегдашню р?чь:
Прежде р?ки будутъ течь
Ко источникамъ своимъ назадъ,
Нежель мя пл?нитъ чей взглядъ.
Р?кь вода такъ льется, какъ лилася,
А моя свобода отнялася,
Прем?нился ужъ весь мой нравъ,
И желаніе забавъ.

Ужъ лишилася на в?ки вс?хъ
Прежнихъ я своихъ ут?хъ,
Безъ любови в?къ, какъ сонъ течетъ
И веселья въ жизни н?тъ.
Я теперь прямую жизнь узнала,
Ахъ я вс? т? л?та потеряла,
Какъ не слытела сего въ крови
И жила я безъ любви.

Полно взоръ ко мн? метать,
Дарагая, бол?;
Полно имъ меня прельщать,
Я и такъ въ невол?.
Я взглянулъ лишь на тебя,
Не видалъ во мн? себя
Съ самой той минуты.
Вы мн? съ перваго часа,
О прелестные глаза!
Стали вс?хъ миляе.

Я влюбившися въ тебя,
Св?тъ мой, лишь страдаю,
Вольность в?чно погубя,
Льщусь и унываю.
Я вздыхаю по теб?,
Ты жъ не думаешь о мн?,
Жаръ мой презирая,
Видя то кипитъ вся кровь,
О безплодная любовь!
Что тебя есть зляе?

Я не властенъ ужъ въ себ?,
Ты влад?ешь мною,
Ты одна покой даешь,
Отнятъ онъ тобою.
Сжалься, св?тъ мой, надо мной,
Возврати драгой покой,
Что взяла скорбь злая,
И во мзду моей любви,
Ахъ! почувствуй жаръ въ крови
Ты ко мн? драгая.

Полно вамъ мысли въ любви летати,
Кинь сердце нын? вс? суеты,
Не дай дни прежни воспоминати,
Не мучьте больше мя красоты.
Пл?ннымъ не буду.
Вольнымъ по всюду,
Вольность мя веселитъ,
И любить не велитъ;
Та моя часть,
Ужъ мой духъ знаетъ,
Какъ сердце таетъ,
Коль зло терп?ти,
Когда гор?ти
Чрезъ ту напасть.

Приятны очи другимъ скажите,
А меня взоры уже не пробьютъ,
Кр?пкое сердце не простр?лите,
Пущенны стр?лы разпропадуть.
И доставъ рану,
Травить не стану;
Пусть пл?ненъ вами св?тъ,
Но въ числ? томъ меня н?тъ;
Зло жить любя,
Хоть и лишаюсь,
К?мъ сокрушаюсь,
Я сердцемъ в?къ моимъ.
На что влад?ть чужимъ,
Свое сгубя.

Отъ несклонности твоей
Духъ во мн? мятется;
Я люблю, но въ страсти сей
Только сердце рвется.
Для тоголь тебя позналь.
И на толь твой пл?нникь сталь,
Чтобъ вздыхать всечасно.
Иль мя рокъ мой осудилъ,
Чтобъ я в?чно мучимъ быль
И вздыхалъ напрасно.

Какъ пастухъ съ морскихъ бреговъ
Въ бурную погоду,
Во сраженіи валовъ,
Видя грозну воду,
И смотря на корабли,
Онъ см?ется на земли
Беспокойству св?та.;
Такъ см?ялся я любви,
И огню ея въ крови,
Прежде многи л?та.

Нын? самъ подвластенъ сталъ
Я сей страсти лютой,
И покой мой уб?жалъ
Съ тою вдругъ минутой,
Кая жизнь мою губя,
Мн? представила тебя,
Въ первый разъ предъ очи.
Вображалася въ тотъ день,
Мн? твоя драгая т?нь,
Ахъ! До самой ночи.

Сонъ глаза мои закрылъ,
Ты и въ немь предстала;
Я во сн? теб? былъ милъ,
Ты мн? то сказала.
Мысль встревожась красотой
Обольщенна ставъ мечтой,
Стала пуще страстна.
О дражайшій сладкій сонъ!
Ты мн? зд?лалъ пущій стонъ,
Обманувъ нещастна.

Я влюбясь единой разъ,
Былъ среди покою.
Только тотъ мн? щастливъ часъ,
Былъ въ любви съ тобою.
Иль въ забаву ставить то,
Что страдаю ни за что,
Навсегда вздыхая.
Что сказала ты во сн?,
Ахъ! Скажи, скажи то мн?
На яву, драгая!

Не спрашивай меня, что серце ощущаетъ;
Ты знаешь то уже, что духъ мой вазмущаетъ.
Открыта мысль моя, открытъ теб? мой жаръ;
И чувствую въ нутри несносный я ударъ.
Не вижу я покою
Ни въ день себ?, ни въ ночь;
Всегдашнею тоскою
Гоню забавы прочь.

Какъ прелестью твоихъ я взоровъ уязвлялся,
Мн? щастливымъ тотъ день, прелестный дкнь являлся.
Я чаялъ то, что онъ всей жизни мн? в?нецъ:
А онъ начало б?дъ, спокойствія конецъ.
Не долго я польстился
Надеждою пустой:
Вдругъ весь мой духъ смутился.
Обманутъ мыслью той.

Б?дамъ тебя своимъ причиной почитаю,
Сержуся на тебя, сердясь люблю и таю;
Когдажь я только мщу стенаніемъ однимъ,
Играй и серцемъ ты и разумомъ моимъ.
Взносись моей виною,
Что такъ велика страсть,
Играй, ругайся мною.
И множь мою напасть.

Какъ серце мн? твое жестокая ни злобно,
Престать тебя любить мн? больше не удобно.
Докол? буду я на св?т? семъ дышать,
Ни что уже меня не будетъ ут?шать.
Томи, им?й усп?хи,
Что я живу стеня;
Желанныя ут?хи,
Крой в?чно отъ меня.

Ты мила мн? дарагая, я подвластенъ сталъ теб?
Ты пл?нила взоръ и сердце, чувствую любовь въ себ?,
Твой взорь палитъ меня,
А я горю ст?ня,
И возл? тебя ищу.
Потерянъ мой покой,
Гд? н?тъ тебя со мной,
Я во вс?хъ м?стахъ грущу.

Н?тъ во дни такой минуты, чтобъ твой зракъ ушелъ изъ глазъ,
Н?тъ въ ночи мн? сна покойна, пробужаюсь всякой чась:
Ты рану злу дала,
И сильну власть взяла,
В?чно томной духъ пл?нивь,
Я принудень вздыхать,
Твоихъ очей искать,
И любить докол? мн?.

Сжалься, сжалься дарагая, и тоски моей не множъ,
Разд?ли со мною пламень и почувствуй въ сердц? тожъ,
Жал?й о мн? жал?й
И мысль ахъ! Тужъ им?й,
Возврати покой назадъ.
Отв?дай страсть сію,
И знай, что грудь мою
Твой пронзилъ приятной взглядъ.

Вынь бол?знь изъ сердца люту, и всегдашню грусть скончай,
Иль хотя единымъ взглядомъ сладку мн? надежду дай:
Вздохни хоть разъ, вздохни,
Хотя на часъ вспыхни
Симъ огнемъ, что духъ мой жжотъ;
Или мн? въ грусти сей
Къ теб? въ любви моей
Ни какой надежды н?тъ?

Будь склонна, я буду в?ренъ и до гроба твердъ въ любви,
Пламень будетъ в?чно тотъ же, что теперь въ моей крови.
Разрушь тьму тяжкихъ думъ,
Дай мысль приятну въ умъ,
Прем?ни печальну страсть:
Мн? люту грусть послать
И жизнь веселу дать
Ты одна им?ешь власть.

Любовь, любовь, ты сердце къ ут?хамъ взманя,
Любовь, ты ужъ полонила меня,
Тобою сталъ мой взоръ прельщенъ,
И весь мой умъ:
Мой гордый духъ совс?мъ разженъ
Отъ сладкихъ думъ.
Можноль противиться мн? теб? въ младости?
Ты страсть приличная л?тамъ моимъ!
Рази, рази ты слабу грудь,
Кто милъ, того ищу,
Коль разно съ нимъ я гд? нибудь,
Везд? грущу.

Любовь, любовь, ты сердце къ ут?хамъ взманя,
Любовь, ты ужъ полонила меня;
Но я еще явить боюсь,
Что я люблю,
Хочу открыть, но все стыжусь,
И скорбь терплю.
Кто ето выдумалъ, будто порочно то,
Ежели д?вушка любитъ кого?
Винна ли я, что тотъ мн? милъ,
Кому и я мила;
А естьлибъ онь не такъ любилъ,
Гордабъ была.

Любовь, любовь, ты сердце къ ут?хамъ взманя,
Любовь, ты ужъ полонила меня,
Любезной мой по вс?мъ м?стамъ
Пускаетъ стонъ,
Но что моимъ такъ миль очамъ,
Не знаетъ онъ.
Я притворяюся, взоры свир?пствуютъ;
Поступь упорная мучитъ его:
Но полно мн? его терзать,
Пора печаль прес?чь,
Пора престати духъ смущать,
И сердце жечь.

Любовь, любовь, ты сердце къ ут?хамъ взманя,
Любовь, ты ужь полонила меия;
Внимай, мой св?тъ, внимай мой, гласъ,
Ты милъ мн? самъ,
Не разлучитъ никто ужъ насъ,
Кто злобенъ намъ;
Пусть разрываются, кто позавидуетъ
Жару любовному нашихъ сердецъ,
А я влюбясь на зло имъ вс?мъ
Пребуду въ в?къ в?рна,
Коль въ сердц? буду я твоемъ
Всегда одна.

Не твоя уже я стала,
Не твоя на в?къ мой св?тъ:
Вся надежда вдругъ пропала,
И отрады больше н?тъ.

Должность мн? опред?ляетъ,
Чтобъ престать тебя любить,
Серце должность преступаетъ:
Не могу тебя забыть.

Зря отчаянну и страстну,
Страждущу въ мученьяхъ злыхъ,
Укр?пи меня нещастну,
Удались отъ глазъ моихъ!

Ахъ, чево, чево желаю
Я любезной отъ тебя!
Прочь тебя я отсылаю,
Нын? в?чно отъ себя!

Н?тъ, не думай, дорогая,
Чтобы я не в?ренъ сталъ,
Чтобъ съ тобою разлучившись,
О иной бы помышлялъ;
Ты посл?дня мя пл?нила.
И любити запретила
Мн? другихъ, докол? живь.

Я хотя тебя не вижу,
Сколько рукь я ни терплю,
О теб? единой мышлю,
И тебя одну люблю:
Какъ ни буду я въ невол?.
Ни кого на св?т? бол?
Не ищу уже любить.

Ты мой нравъ и сердце знаешъ,
Дорогая больше вс?хъ.
Ты меня въ печаляхъ зр?ла,
Зр?ла и среди ут?хъ;
Вся душа теб? открылась,
Ты то знати изучилась,
Твердъ ли въ мысляхъ я своихъ.

Н?тъ не думай дарагая,
Чтобы я не в?ренъ сталъ;
Слово будеть непрем?нно,
Я которое сказалъ,
Какъ съ тобою я спознался,
И мой духъ восплам?нялся
Отъ незапнаго огня.

О часы, часы драгія!
О минуты милыхъ дней!
Гд? вы д?лись, гд? сокрылись?
Н?ть ужъ сладкихъ т?хъ ночей,
Мн? тебя которы н?жно,
Представляли безмятежно;
Гд? д?вался тотъ покой?

Плачьте, плачьте, нын? очи,
Лейте токи горькихъ слезъ;
Рокъ уже не милосердый,
Вс? т? радости унесь,
Ты жъ со мною дорогая,
Въ разлученьи пребывая,
Въ мукахъ не забудь меня.

Покоривъ мое ты серце,
Перестань его язвити;
Грудь мою прелестнымь видомъ,
Ты изранила довольно;
Не пора ль мое мученье
Окончати дорогая,
Не пора ли дорогая,
Умножать мою надежду;
Об?щай мн? зд?лать радость,
Ту сладчайшу зд?лать радость,
Всею мыслію которой,
Вс?ми чувствами желаю.

Не вселяйся въ томно сердце, только будь въ глазахъ,
Я и такь тебя не видя, за всегда въ слезахъ:
Въ тебя мн? грусти люты,
Ни одной во дни минуты
Быти не велятъ:
Безъ тебя я какъ въ пустын?;
Никаки забавы нын?
Мя не веселять.

Весьма твердо вкоренился въ мысли ты моей,
Пребываюль я подобно въ памяти твоей?
Таковуль им?ешь скуку
И такуюль терпишь муку,
Иль одна терплю,
Что свой р?дко взоръ являешь,
Иль еще того не знаешь,
Что тебя люблю?,

Ты понудилъ мое сердце, о себ? вздохнуть,
А теперь не хочешь ты меня и вспомянуть,
Иль теб? уже скучаю,
Что я зр?ть тебя желаю,
Слыша огнь въ крови.
Знать уже ты мн? прем?ненъ,
Знать другою к?мъ ты пл?нень,
Ахъ! И съ ней въ любви.

Естьли такъ, то для чего ты толь мн? много милъ?
Для чего ты о жестокой взоръ и духъ пл?нилъ:
Сердце ты мя обмануло,
Для чего объ немъ вздохнуло,
Коль онъ впрямъ таковъ:
Ч?мъ теперь себя избавить?
Не могу уже оставить
Тяжкихъ сихъ оковъ.

Ахъ! За что я разсердилась на него и впрямъ,
Можетъ быть, что онъ крушится обо мн? и самъ,
И всегда мя зр?ть желаетъ,
Но случай не допускаеть
Часто быть со мной,
Естьли такъ злой случай бол?,
Не давай тоски въ невол?,
Возврати покой.

Не плачь такъ много дарагая,
Что разлучаюсь я съ тобой:
И безъ тово изнемогая,
Едва влад?ю я собой,
Ни ч?мъ уже не ут?шаюсь,
Какъ вображу разлуки часъ,
И силъ и памяти лишаюсь,
Твоихъ, мой св?тъ, лишаясь глазъ.

Терпя сію разлуку люту,
Всечасно буду я стонать.
На всякую тебя минуту
Къ страданію воспоминать.
И ты по горькомъ разлученьи,
Не позабудь прошедшихъ дней;
И облегчай мои мученья,
Драгая, в?рностью своей.

Когда на токи водъ ты взглянешъ,
Текущихъ, въ сихъ долинахъ, р?къ,
Иль въ рощахъ сихъ гулять ты станешъ,
Вздохни, воспомнивъ сладкій в?къ;
Скажи: ужъ н?тъ тово со мною,
Кто въ сихъ м?стахъ меня любилъ,
Ужь онъ разстался съ той страною,
Гд? зря меня, любимъ онъ былъ.

Скрываются сердецъ ут?хи,
Отъ глазъ моихъ отъемлютъ св?тъ:
Кончаются игры и см?хи,
Окончились, ихъ больше н?тъ.

Не вс? часы еще промчались,
Пребыти мн? въ очяхъ твоихъ:
Но только т? лишь не скончались,
Которыя для мукъ однихъ.

Не сердися на меня,
Что ты мучимъ мною,
Ты то видишь, что не я,
Рокь тому виною.
Распаленной мн? тобой,
Н?тъ покоя и самой,
Рвуся и страдаю;
Хоть не льзя тебя любить,
Но не льзя мн? и забыть,
Что зачать, не знаю?

Безъ тебя не милъ мн? св?тъ,
Все меня смущаетъ,
Гд? тебя со мною н?тъ,
Тамъ мой духъ страдаетъ.
Естьлижъ мучима судьбой,
На всегда прощусь съ тобой,
Какъ мн? то стерп?ти,
Сносноль вс?хъ лишась забавъ,
Сердце въ в?къ теб? отдавъ,
Въ в?къ тебя не зр?ти.

Ч?мъ же то перем?нить,
Коль судьб? угодно,
Чтобъ въ нещасть? в?чно жить.
Знать мн? то природно.
Знать, на то вспалилась кровь,
Чтобы чувствовать любовь,
Чувствовать и муку,
И терзаясь страстью сей,
Сладости не знати въ ней,
Лишь узнать разлуку.

Какъ растануся съ тобой,
Слезъ не трать напрасно,
Возвращай себ? покой,
Не вздыхай всечасно.
Иль хоть ужъ престань любить,
И старайся истребить,
Ты сію мысль страстну,
Дай судьб? ты волю, дай,
И на в?ки забывай,
Ты меня нещастну.

Прекрасная в?сна на паство возвратилась,
И слышится опять свир?лей н?жный гласъ,
Но часть моя еще и больше огорчиласъ.
О радости мои, со всемь лишенъ я васъ!
Когда я былъ въ разлук?,
Я день и ночъ воздыхалъ;
Теперь я въ пущей мук?,
Тебя увидя сталъ.

На сей р?ки брегахъ ты клятвой утверждала,
Что будешь мн? в?рна, докол? станешь жить:
Симъ прежд? т?чь струямъ обратно предв?щала
Ахъ! Нежели меня возможешь ты забыть;
Но клятвы вс? попранны;
Нев?рность ты нашла,
Взгляни въ луга пространны;
Вода идетъ какъ шла.

Куда ни поглядишъ, всемъ будешь обличенна;
Колико ты винна въ любви передо мной:
Тамъ страсть твоя ко мн? быть стала откровенна,
Тамъ часто средь ут?хъ видался я съ тобой:
Тамъ ты со мной разсталась:
Въ твоихъ меркъ св?тъ глазахъ.
Какъ ты со мной прощалась,
Въ какихъ была слезахъ!

Когда разлуки дни къ намъ стали приближаться,
Наполнилъ вс? м?ста я жалобой своей:
Не зналъ тогда, куды отъ грусти мн? д?ваться
Свид?тель ты сама была тоски своей.
Какъ я тебя лишался,
И зр?лъ въ посл?дній разъ,
Мн? мнилось разлучался,
Я съ жизнью въ оный часъ.

За толь мн? отъ тебя такое воздаянье,
И для радиль тово я въ страсть тобой влеченъ?
Къ тому ли въ в?къ любви им?ль я об?щанье,
Чтобъ больше распалясь тобой я былъ забвенъ?
Я былъ любимъ сердечно:
Теб? ли чужъ мой взорь!
Стыдись р?ки сей в?чно,
Деревъ, долинъ и горъ.

Естьлибъ ты могъ вид?ть сердце распаленно,
И пл?ненну мысль мою тобой,
Тыбъ мое зря чувство все тобой прельщенно,
Тщилсябъ самъ мн? возвратить покой,
И нещастну видя отъ очей печальныхъ,
Удаляясь самъ, меня б?жалъ,
Тяжки вздохи скрыль бы, въ пустыняхъ дальныхъ:
Милъ, но безъ надежды милъ ты сталъ.

Будешь ли доволенъ сердцемъ откровеннымъ;
Мнимая суровость отошла,
Чтожъ твоимъ я нын? чувствамъ мной прельщеннымъ,
Т?мъ ко услажденію нашла,
Отъ сего дня будеть мною мучимъ бол?,
Умножая безполезну страсть,
И еще въ тяжчайшей живучи невол?,
Часъ какъ ты сталь пл?ненъ, будешь клясть.

Согласивъ желанья, что не согласила
Нашей ты судьбины, о любовь.
А когда часть злая въ в?кь нась разлучила,
Для чего ты вспламениласъ кровь:
Иль чтобъ мн? увянутъ въ самомъ лучшемъ цв?т?;
Мн? на то любовна страсть даласъ,
Для тоголь живу я и жила на св?т?,
И на толь, на толь я родилась?

Жалуясь на лютость злой моей судьбины,
Буду мыслить о теб? всякь часъ;
И наполню стономъ горы и долины,
Обнося повсюду жалкой гласъ.
О плачевна доля! Что на св?т? зляе,
Какъ въ любовномъ пламен? гор?ть,
Ахъ! И въ томъ что мило и всего миляе,
Ни какой надежды не им?ть.

Долголь мн? тобою въ лютой грусти рваться,
Иль прем?ны в?чно не видать,
Для товоль мн? случай далъ съ тобой спознаться,
Что бы непрестанно воздыхать;
Для чего я твоимъ взоромъ веселился,
И за что твой взоръ мя обманулъ,
Для чего ты пламень въ сердце мн? вселился,
Коль ея ты сердца не тронулъ.

Ты живешь въ поко?, мною онъ не зрится,
Помню о теб? я завсегда,
Помню и страдаю, умъ тобою тмится;
Ты о мн? не помнишь никогда,
Прем?нить печально мной терпимо время,
Только ты одна им?ешь власть,
Ахъ сними драгая съ сердца тяжко бремя,
Отврати несносную напасть.

Разныя мученья, что тобой мн? стали,
Ты единымъ словомъ заплатишь,
И единымъ словомъ вс? мои печали,
Въ несказанну радость превратишь;
Естьлижь я отчаюсь устремляти стану,
Вс? свои я мысли въ тотъ же путь,
Изц?ли драгая изц?ли мн? рану,
Изц?ли тобой пронзенну грудь.

Долголь жить мн? въ сихъ напастяхъ,
Долголи тонуть въ слезахъ,
Кто въ ум? моемъ всечасно,
Тово н?тъ въ моихъ глазахъ:
Тамъ рокъ жить не допускаетъ,
Гд? надежда духъ питаетъ,
И гд? мысль моя живетъ.

Дорогая н?тъ надежды,
Мн? увид?ться съ тобой,
И посл?дней н?тъ ут?хи,
Чтобъ вздохнуть передъ тобой,
Какъ я стражду ты не знаешь;
Чтожъ везд? мной обладаешь,
То изв?стно ужъ теб?.

Зло, влюбясь вздыхать напрасно,
Зло и страсть въ любви таить,
Но всево зляе на св?т?,
Безъ тебя въ несчасть? жить,
При теб? мои печали,
Сносны т?мъ всегда бывали,
Что тебя часто видалъ.

Зракъ твой зд?сь изъ моихъ мыслей
Не выходитъ никогда,
И имя мн? твое любезно,
Во устахъ моихъ всегда,
Называя удивляюсь,
Ч?мъ въ конецъ я истреблюсь,
То миляе мн? всево.

Не всходи мн? прежня мысль на умъ,
Безъ тебя мн? много думъ,
И оставь одну грусть нести,
Ты любовна мысль прости.

Уже н?тъ жизни, лишь осталась т?нь,
Предъ глазами меркнетъ день.
Ахъ а ты, кою я люблю,
Слыша б?дство, что т?рплю.

Потужи въ знакъ истинной любви;
И въ другомъ ахъ! Щастіи живи,
Чтобъ теб? не вид?ть никогда
Таковыхъ
Часовъ злыхъ
Веселись, будь счастлива всегда.

На р?кахъ въ стран? противной,
Представляя въ мысляхъ градъ,
Гд? я жилъ съ своей любимой
Вспоминая мысльми взглядъ.

Плачу ненавидя тихія погоды,
Что не тотъ зд?сь городъ и нет? зрю воды,
Что мой духъ хладили
И мн? сладки были.
Гд? вы д?лися дражайшія дни?

Естьлижъ я м?ста драгія позабуду васъ когда,
Пусть въ тотъ часъ отъ своей любимой забвенъ буду навсегда.
Ваши и тропинки будутъ въ мысляхъ тверды
О случай какъ ты сталъ немилосердый.
Ужъ и м?стъ лишили,
Гд? мы съ нею жили,
Пусть бы я тамъ воздыхалъ объ ней.

Тыжъ мой св?тъ гд? ни пребываешь, вспомни, вспомни обо мн?,
И взгляни чрезъ л?са и горы къ сей печальной сторон?:
Вдохни и молви мн?, живи въ надежд?,
Я тебя люблю, какъ я любила прежде.
Вспомни жизнь любезну
И разлуку слезну
И заплачь, еще, когда я милъ.

Лишивъ меня свободы,
См?ешься, что терплю,
Но я днесь открываюсь,
Что больше не люблю:
Гордись своимъ свир?пствомъ,
Какъ хочешь завсегда,
Не буду больше пл?ненъ
Тобою никогда.

И такъ ужъ я довольно
Въ пользы воздыхалъ,
Что вс? свои ут?хи
И сердце потерялъ;
А нын? не увидишь
Докукъ моихъ къ себ?,
Забудь, забудь то в?чно,
Что в?ренъ былъ теб?.

Въ посл?дни принуждаетъ
Любовь меня вздохнуть,
Въ посл?дни имя мн?
Твое воспомяиуть:
Оставшія то искры,
Ч?мъ сердце ты мн? жгла,
Прости, прости и помни,
Какъ мучить ты могла.
Мечи свои заразы
Теперь въ сердца инымъ,
Не будешъ насыщяться
Вздыханіемь моимъ.
Я право не заплачу
Отъ строгостей твоихъ,
Когда ты мн? не склонна
Есть тысяча другихъ.

Кто хулитъ франмасоновъ
За тайный ихъ уставъ,
Что т? не чтутъ законовъ,
Своихъ держатся правъ:
Когда бы ты спросился,
Какъ в?ренъ франмасонъ,
Въ которомъ онъ родился,
Тотъ держитъ и законъ.

Быть должно людямъ въ власти,
И такь в?ру любитъ,
Чтобъ вс? презр?въ напасти,
И кровь свою пролить.
Святую честь хранити,
Не руша ни черты,
И имя чести чтити,
Превыше суеты.

Любить людей какъ должно,
И б?днымъ помогать,
И сколько гд? возможно,
Б?ды имъ отвращать.
Словомъ теб? сказати,
Онъ честной челов?къ;
А тайну ихъ спознати,
Нельзя теб? во в?къ.

Долголи несчастье, мной теб? влад?ти,
И ут?хъ лишенной долголи терп?ти,
Вся моя забава только воздыхати,
И прошедше щастье съ плачемъ вспоминати,
Жизни драгой, жизни больше ужъ не стало
И любезно время будто не бывало.
Все, что я ни вижу, мн? приноситъ скуку,
Мысль моя мятется, сердце терпитъ муку,
Гд? мн? теперь скрыться, что въ слезахъ начати,
Лучшебы веселья никогда не знати.

О любезно время! Ты ужъ миновалось,
Лишь вспоминовенье къ горести осталось,
Ахъ! Померкни нын? св?тъ въ глазхъ на в?ки,
Окончавъ напасти и уйми слезъ р?ки,
Больше не им?ю силы несть напасти,
И желаю смерти въ сей несносной части.
О судьба жестока либо дай терп?нье,
Дибо ужь хоть смертью окончай мученье,
Вынь мое дыханье, полно духъ мутити,
Естьли дней прошедшихъ мн? не возвратити.

Въ первой разъ тебя узр?въ, я тобой пл?нилась,
И съ свободою своей на всегда простилась,
Коль не вижуся съ тобой, жизни ненавижу,
А когда и вижусь я, такъ ут?хъ не вижу.

Всю ты кровь мою разжегъ, члены вс? пылаютъ,
Очи всякой часъ тебя вид?ти желаютъ,
Но ты всю мою любовь ты изд?вкой числишъ,
Какъ ни мышлю о теб?, ты о мн? не мыслишъ.

Раставаяся съ тобой я грущу и мл?ю.
И на св?т? ничево больше не жал?ю,
В?чнобъ я была в?рна, въ томъ душа порука,
Ты все щастіе мое, вся моя ты мука.

Вамъ л?са, вамь однимъ тайну свою я объявлю,
Стражду день, стражду ночь, стражду, внимайте я люблю,
Что ни зрю, все уже больше днесь меня не веселитъ,
Какъ ни тщусь веселъ быть, духъ сопротивляясь мн?, груститъ.

Грусти вздохи влекутъ,
Часто слезы текутъ,
Коли отлученъ,
И въ пл?ну забвенъ,
Безъ надежды слезы лью,
Эхо, ты скорбь сложи,
И любезной скажи,
Какъ въ тоск? моей,
Я грущу объ ней,
Дай ей знать тоску мою.

Варварска мука та, естьли любя, любовь таитъ,
И не см?ть предпріять лютыя страсти объявить.
Кто въ такихъ горестяхъ см?етъ ихъ любезно расказать,
Тотъ хотя въ жалобахъ можетъ облегченье сыскать.

Что жъ ахъ, зляе сего!
Я лишенъ и того,
Лишь глаза мочу,
Стражду и молчу,
И не знаю, что я сталъ,
О б?да, зла б?да,
Кто страдалъ такъ когда,
Какъ страдаю я,
Злость твою тая,
Чей кого такъ взоръ терзалъ?

Ахъ будетъ ли б?дамъ конець, въ которыхъ должно мучиться
Престаньте мысли сердце рвать,
Судьба, ахъ дай сонъ в?чно спать,
Въ л?су одной въ страданьяхъ жить, разсудитъ всякъ что скучится;
Одинъ лишъ слышанъ голосъ твой.
И тотъ клянутъ судьбы гн?въ злой.
Куды какъ зло разить любовь,
Изсохла съ жару въ жилахъ кровь,
Вздыханья духу н?тъ,
Въ глазахъ весь меркнетъ св?тъ.
Не труднобъ было то терп?ть, драгой лишь толькобъ былъ въ глазахъ,
Хоть труденъ былъ къ свиданью часъ,
Довольно и одинъ въ день разь.
Но вдругъ ударъ разлуки злой, оставилъ в?чно быть въ слезахъ,
Безъ помощи въ слезахъ рыдать,
Пришло, пришло знать в?къ страдать,
Когда прости пришло сказать,
То стало сердце замирать,
Что н?тъ надежды зр?ть,
Тутъ пуще стало тл?ть.

Разлука та ут?ху злымъ, а мн? сугубу скорбь дала;
Окончь судьба прод?лъ тотъ злой,
Прерви наполненъ в?къ б?дой,
Спасенью ужъ надежды н?тъ, я сколько разъ и смерть звала,
Коль должно такъ весь в?къ изжить,
Престану больше слезы лить,
Тончай, тончай злой жизни нить;
Ты злость потщись въ конецъ згубить,
Драгова когда н?тъ,
Вонъ духъ, немилъ сталъ св?тъ.

Какъ ударилъ насъ рокъ злой,
И растался я съ тобой,
Я не зналъ, что мн? зачать,
Только долженъ былъ стенать.
День и ночь себя крушилъ,
Часто горьки слезы лилъ,
И въ напасти жизнь губя,
Часто былъ я вн? себя;
Но прошли ужъ т? часы,
Зрю опять твои красы,
Тажъ видна мн? красота,
Только ты уже не та:
Нын? твой дражайшей взглядъ
Отъ меня б?житъ назадъ,
Только встр?тится со мной,
Ч?мъ я виненъ предъ тобой,
Разв? т?мъ тебя гн?вилъ,
Что какъ жизнь свою любилъ,
Ахъ! И гд? бъ ты ни была,
Все въ ум? моемъжила,
Зрю суровости одни.
Приведи на мысль т? дни,
Какъ любила ты меня,
И расталася ст?ня:
Вспомни злой разлуки часъ.
Какъ ты унеслась изъ глазъ,
Я остался вн? ума,
Ты то вид?ла сама.

Летайте мои вздохи вы къ той ково люблю,
И горесть опишите, скажите какъ терплю;
Останьтесь въ ея сердц?, смягчите гордый взглядъ,
И посл? прилетите опять ко мн? назадъ;
Но только принесите приятную мн? в?сть,
Скажите, что еще мн? любить надежда есть:
Я нравъ такой им?ю, чтобъ долго не вздыхать,
Хорошихъ въ св?т? много, другую льзя сыскать.

Знаю, что стыдишся и кр?пишся молвить,
Что любовь пл?нила и тебя,
Знаю, что ты хочешь быти осторожна,
И боишся вв?рить мн? себя:
Вв?рься, вв?рься, полно мысли не пристойны
О любви моей къ себ? им?тъ,
И открой то словомъ, что твои мн? взгляды,
Дали ужъ довольно разум?ть.

Можешъ ли довольна, ты быть красотою,
Коль плодовъ съ нее не собирать,
Естьлижъ не склоняться, такъ на что приятствомъ
Мысли не пристрастны полонять.
Дай отраду въ сердце, утоли мой пламень,
Окончай исканья и труды,
Опустись въ страсть н?жну, перестань кр?питься,
И сними съ красы своей плоды.

О плоды драгіе! Сладкая ут?ха,
Естьли что на св?т? лучше васъ?
Ч?мъ возможно ясно мн? изобразити,
Мн? тебя, о ты! Пріятной чась:
Часъ, въ которой сладость оныя забавы
Чувствуютъ влюбленныя сердца,
Получая славу чувствамъ восхищеннымъ,
И любви касаяся в?нца.

Ежели будешъ ты другая,
И прем?нишся дорогая;
Знай, что и тогда
Я не прем?нюся,
И къ теб? всегда
Страстенъ сохранюся;
Кто мила, я в?ренъ той.
В?чно я большо не пл?нюся,
Ни какою красотой.

В?рь ты мн?, и не ставь.того въ м?чту,
В?рь ты мн?, что люблю тебя и чту.
Жаръ мой, которой въ сердц? слышу,
Воздухъ, которымъ нын? дышу,
Вы скажите ей:
Онъ не лицем?ренъ,
И въ любви своей
В?чно будешъ в?ренъ!
Я не ложно говорю.
Пламень сей во крови чрезм?ренъ,
Въ коемъ нын? я горю.

Въ то время, смерть когда мн? дастъ ударъ,
Въ то время мой къ теб? застынетъ жаръ.
Естьли я получу злы муки,
Горестной отъ тебя отлуки;
Строгой чась кляни,
И разлуки бремя,
И воспомяни
То протедше время,
Какъ въ ут?х? дни текли,
Къ радостямъ и ко красот? мя
Взоры ласковы влекли.

Можешъ ли ты сурова столько быть,
Чтобы ты мя когда могла забыть?
Быстрыя струй прозрачныхъ воды,
Рощейки, вс? красы природы,
И со мягкихъ травъ,
Н?жны Купидоны!
Вы моихъ забавъ
Зр?ли миліоны,
И моей любезной власть:
Вид?ли вы въ минуты оны,
И мою къ ней жарку страсть.

Въ то время, смерть когда мн? дастъ ударъ,
Въ то время мой къ теб? застынетъ жарь.
Духъ вображеньемъ восхищаю,
Мыслію д?йство ощущаю.
Ты со мной, иль н?тъ,
Купно я съ тобою,
И тебя мой св?тъ,
Вижу предъ собою.
Зракъ твой не отходитъ прочь.
Щастливо тронуто судьбою
Сердце таетъ день и ночь.

В?рь ты мн? и не ставь того въ м?чту,
В?рь ты мн?, что люблю тебя и чту.
Ежели будешь ты другая,
И прем?нишся дорогая;
Знай, что и тогда
Я не прем?нюся,
И къ теб? всегда
Страстенъ сохранюся.
Кто мила, я в?ренъ той.

Пастухъ кричалъ не р?дко: волки, волки:
А въ паствахъ т? слова гораздо колки.
Збиралися воровъ на крикъ ево хватать,
А онъ збирался имъ см?яться хахотать;
Убійства н?тъ въ овцахъ и ни единой раны,
И не бывали тутъ разбойники тираны.
Но н?когда пришли и впрямъ они туда,
Пастухъ кричитъ всей силой и тогда:
Рабята, волки, волки;
Однако у рабятъ пошли иныя толки,
Рабята говорятъ:
Уже сто кратъ,
Дурачилъ ты насъ братъ,
А больше не обманешъ,
Хотя кричать ты три дни станешъ.
Пограбили разбойники овецъ;
Заплакадъ молодецъ.
Глупецъ!
Ты ложью забавлялся,
Им?я тму удачь:
Довольно ты см?ялся;
Теперь поплачь.

Взаимственно любовь пастушка ощущала,
И н?когда она любовнику в?щала:
Любезный мой Астратъ! Пар?еніи ты милъ;
Однако моея ты мысли не затьмиль:
Влад?ешь мною ты, влад?ю я тобою;
Однако я при томъ влад?ю и собою;
Такъ дерзкой д?вушки во мн? не находи,
И впредки въ сумерки ко мн? не приходи:
О томъ Пар?енія Астрата нын? проситъ:
Во время темноты и волкъ овецъ уноситъ:
Уединеніе и мракъ и тишина,
И д?вк? рытвина иль паче глубина,
И быстро озеро шумяще въ бурю злобно,
Откол? иногда и выплыть не удобно.
Нещастна лодка та, которая плыветъ,
Куда ее мчить в?тръ, куда не путь зоветъ.
Нещастна птичка та, котора попадаетъ,
Гд? горестно ея свобода пропадаетъ,
И помня завсегда минувшія часы,
И чувствуетъ уже весеннія красы,
Когда она была однимъ покрыта небомъ,
И не томимая она питалась хл?бомъ.
Поборствуй самъ мн? дни невинности хранить;
Дни страшно мн? сіи во винны прем?нить.
Вчера съ тобой я бывъ едва едва здержалась
Отъ винности моей, и столько испужалась,
Что весь мой духь тогда отъ страха трепеталъ,
Когда ты дерзостно играя щекоталъ.
Не д?лай етова, коль любишь ты, напредки!
Не прилетитъ назадъ чижъ вылет?въ изъ кл?тки,
Не разорветъ силка хотъ крыльями онъ бей,
Попавшій во силки свободный вороб?й:
Не войдутъ во ведро пролиты съ земи воды,
Ни сорванны плоды жир?ть во огороды.
Докол? я еще могу себя беречь,
Я сердца своево не дамъ Астрату сжечь;
Но сердце пусть мое хотя и пламенится;
Во пепель никогда онп не прем?нится.
Мн? должно отвращатъ колико льзя ударъ,
И искрамъ не даватъ произвести пожаръ:
А естьли я тобой излишно разгорюся:
Изъ непорочныя къ безстыдну претворюся.
Не приходи ко мн? ты ночи въ темноту:
Котору любишь ты, взирай въ день на ту:
А естьли ты себя не можешь премогати;
Я буду отъ тебя дрожаща уб?гати.
Не стану въ сумерки къ Пар?еніи ходить,
И буду инд? я бес?ду находитъ.
Какъ солнце отошелъ отс?л? погрузится,
Я къ Ла?р? въ т? часы — — — Моя симъ грудь разится;
Такъ лутче у меня по прежнему бывай;
Да только ты себя въ жару не забывай.
Ни разу бол?е себя не позабуду,
И Ла?ру шекотииъ едину только буду.
Такъ лутче ты меня, не Ла?ру щекоти;
Да только бол?е чево не захоти!
А бол?е хот?тъ отъ Ла?ры только стану.
Такъ я тобой, Астрать, былинкою увяну.
И истощу себя весной какъ таетъ сн?гъ,
И потону въ тоск? какь половоднью брегъ.
Когда Пар?енія толико ты хлопочешь;
Прости — — — Инъ д?лай ты со мною что ты хочешь.

Въ грусти была по отъ?зд? Улиса всегдашней Калипса,
И безсмертье свое, тоскуя, нещастьемъ им?ла.
П?сни въ пещер? ея ужъ не были бол?е слышны:
Нимфы служащія ей не см?ли ей молвить ни сдова.
Часто гуляла она одна въ муравахъ цв?тоносныхъ,
Коими в?чна весна весь островъ ея окружала.
Но м?ста прекрасныя ей не смягчали злой грусти.
И Улиса въ нихъ бывшаго къ вящей тоск? ей вображали.
Часто была она на брегахъ морскихъ не подвижна:
Часто сіи брега орошала Калипса слезами.
Зря непрестанно въ страну, гд? корабль Одиссевъ летящій,
Горды валы попирая, отъ глазъ ея в?чно сокрылся.
Вдругъ усмотр?ла она остатки погибшаго судиа:
Тамъ по пескамъ изломанны лавки гребецки и веслы;
Тамъ по водамъ кормило, веревки и мачта плывущи.
Посл? увид?ла двухъ челов?къ, единаго въ л?тахъ,
Млада другаго и видомъ любезну подобна Улису;
Тоже приятетво, станъ, бодрость и таже походка геройска:
Тилимахъ сынъ Улисовъ, узнала Богиня въ минуту.
Хоть безсмертны больше смертныхъ познанья им?ютъ:
Не познала Богиня, кто мужъ почтенный былъ съ онымъ;
Вышнія Боги скрываютъ отъ нижнихъ все что изволятъ;
Скрылась Калипсы подъ образомъ Ментора хитро Минерва.
Въ протчемъ Калипсино сердце играло разбитіемъ судна;
Ибо оно ей причиной узр?ти любезнаго образъ.
Будто не зная о немъ Богиня къ пришельцу приходитъ:
Рцы мн?, откол? ты дерзко коснулся земл? моей странникъ.
Знай что къ моей ты не можетъ коснуться держав? безъ казни.
Въ грозныхъ словахъ, сокрывала она веселіе сердца.
Кое противу воли ея во взорахъ сіяло.

Былъ перьвый въ старь піитъ во Франціи машейникъ,
И заслужилъ себ? онъ плутнями ошейникъ:
А я машейникомъ въ Россіи не слыву,
И въ честности живу,
Но въ жизни непріятной,
И въ жалоб? моей всегдашней и невнятной.
Давиться не хочу, себя не заколю,
Не брошуся въ р?ку и лба не простр?лю;
Но естьли я Парнассъ Россійскій украшаю,
И тщетно въ жалоб? страдая возглашаю:
Не лутчель, коль себя всегда въ мученьи зр?ть,
Скоряе умереть?
Я знаю что моя честь в?чно не увянетъ;
Но славы сей моя т?нь чувствовать не станетъ.

Въ какой мн? вредный день, ты въ томъ меня ув?рилъ,
Что ты передо мной въ любви не лицем?риль?
Что лести я твоей пов?рила себя,
Ты виненъ, только я винняй еще тебя.
Любовью распаленна,
Любви дала я власть;
Сама вошла въ напасть,
Я страстью осл?пленна.

Не помнишъ ты моей горячности ни мало,
И что мое тобой спокойствіе пропало:
Вздыхаешъ о другой: должна ли я то зр?ть?
Досады таковы должна ли я терп?ть?
Я рвусь, мой духъ слаб?етъ.,
Разс?янъ разумъ мой,
А ты влад?ешъ мной,
Она тобой влад?етъ.

На то ли я теб?, въ в?къ, серце поручила,
Чтобъ, въ в?къ, меня съ тобой другая разлучила?
А ты лишивъ меня жестокая ут?хъ,
Ругайся мн?, что въ томъ им?ешъ ты усп?хъ!
Ты лестію искала,
Паля притворствомъ кровь,
Ково моя любовь
И в?рность распаляла.

К?мъ стали на всегда мои вс? чувства пл?нны,
О ты, к?мъ грудь моя и мысли напоенны!
Приди въ себя хоть разъ и разсмотри д?ла,
Куда она тебя обманомъ завела.
Прельщаешся ты ею,
Какъ началъ завсегда,
Не тронутъ никогда,
Горячностью моею.

Докол? мн? въ сей грусти злой съ любезной въ разлучень? жить,
Доколь вздыхать по всякій часъ,
Лишась ея дражайшихъ глазъ.
Хотя уже надежды н?тъ, другую не могу любить,
Одна во мн? всю кровь зажгла,
Одна меня пл?нить могла.
О злой случай, на что ты далъ,
Чтобъ я, ее увид?въ, зналъ,
И склонность получиль,
Чтобъ посл? в?къ грустилъ.

я въ т?хъ м?стахъ, гд? зр?лъ ее, потоки слезъ не вольно лью,
И только лишь на нихъ взгляну,
Я тотъ часъ все воспомяну.
Что было тутъ, что вид?лъ я, и вспомню тутъ всю мысль мою,
Слова ея и всю любовь,
И будто разлучуся вновь,
Грущу не знаю, что начать,
Хощу и зр?ть, но н?гд? взять,
Весь духъ во мн? замретъ,
Что тутъ ее ужъ н?тъ.

Забудуся на краткій часъ, что я лишенъ забавъ моихъ,
Среди р?чей, средь мыслей вс?хъ,
Приходитъ въ умъ часы дней т?хъ,
Въ которые я счастливъ былъ, и что живу въ печаляхъ злыхъ,
И сей незапный мн? ударъ,
Винитъ еще жесточе жаръ,
Въ ночи сомкну глаза въ слезахъ,
Она и тутъ въ моихъ глазахъ,
Всегда она со мной
Потерянъ мой покой.

А ты моя любезная вздохни хоть только разъ о мн?
И вспомня, изь драгихъ очей
Хотя дв? капли слезъ пролей,
И обрати ты милый взоръ хоть разъ къ печальной стран?,
Взгляни въ поля, пути межъ горъ
И чрезь л?са ко мн? сей взорь,
Ты такъ, какъ прежде мн? была,
По смерть мою всегда мила,
А я ужь не въ себ?
Душа моя въ теб?.

Вс? прошли мои забавы,
Вижу я теб? не милъ!
Тщетно счастіемъ ласкался,
Тщетно имъ себя манилъ;
Но подумай дарагая,
Можноль было предъузнать.
Что меня ты склоннымъ взоромъ
Только хочешь наказать?

Какъ тоскою я терзался,
Ты смущалася сама,
О счастливыя минуты,
Вылетайте изь ума.
Ты мои стенанья слыша;
Сожал?ла обо мн?,
Говорила, естьли вспомнишь,
Что несчастной милъ теб?.

О м?ста! М?ста прекрасны,
Гд? я много счастливъ былъ,
Гд? я слышалъ отъ любезной,
Что и я ей также милъ;
Я на вась м?ста ссылаюсь,
Вы то слышали тогда
Какъ драгая об?щала
Быть моею навсегда.

Вы прем?нитесь скоряе,
Говорила та, клянясь,
Нежель я любить престану,
Вольности своей лишась;
Вы еще не прем?нились,
Но она уже не та;
Для чего ты не изчезла
Вдругъ съ любовью красота?

Ты и нын? мн? драгая
Къ горести моей мила,
На мученье мн? предстала,
Къ б?дствію склонна была.
Ты хотя любить престала,
Мн? не можно перестать,
О судьбина! Или в?чно
Мн? покоя не видать.

У парников сидели три богини,
Чтоб их судил Парис, а сами ели дыни.
Российской то сказал нам древности толмач
И стихоткач,
Который сочинил какой-то глупый плач
Без склада
И без лада.
Богини были тут: Паллада,
Юнона
И матерь Купидона.
Юнона подавилась,
Парису для того прекрасной не явилась;
Минерва
Напилась, как стерва;
Венера
Парису кажется прекрасна без примера,
Хотя и все прекрасны были:
Прекрасны таковы Любовь, Надежда, Вера.
А сидя обнажась, весь стыд они забыли.
Парис на суд хоть сел,
Однако был он глуп, как лось или осел.
Кокетку сей судья двум бабам предпочел,
И рассердил он их, как пчельник в улье пчел;
И Дию он прочел
Экстракт и протокол.
Дий за это его не взрютил чуть на кол.
Венера возгордилась,
Дочь мозгова зардилась,
Юнона рассердилась,
Приама за это остригла и обрила
И Трою разорила.

Собаку утащилъ медв?дь у стада:
Пастухъ тому не радъ, и пл?нница не рада.
Не зналъ пастухъ, какой то воръ
Осм?лился къ нему взойти на скотной дворъ;
Но то другія в?дя,
Сказали про медв?дя.
Нам?рился пастухъ медв?дя погубить,
И взявъ дубину онъ пошелъ медв?дя бить.
Гд? кроется медв?дь когдабъ я ето вытеръ,
Досадуетъ, ворчитъ, и молитъ: о Юпитеръ:
Медв?дя должно изрубить:
Медв?дя я повергну мертва:
Яви лишъ ты ево: теб?, Юпитсръ, жертва
Теленокъ за ево, изъ моево скота!
Медв?дя видитъ: р?чь и поступь ужъ не та:
Онъ рыцарство ногамъ, не сердцу пов?ряетъ:
Отъ сильнаго врага, какъ можно, ускоряетъ.
И льется изъ очей героевыхъ р?ка:
Герой молитву повторяетъ:
Сулилъ теленка онъ, теперь сулитъ быка.

Скончался у жены возлюбленный супруг;
Он был любовник ей и был ей верный друг.
Мечталась
И в ночь и в день
Стенящей в верности жене супружня тень,
И только статуя для памяти осталась
. . . . . . . . . . .
Из дерева супружнице его:
. . . . . . . . . . .
Она всегда на статую взирала
И обмирала.
От жалости ее тут некто посещал
И утешения различны ей вещал.
Не должно принимать безделкой важну службу;
Так с ним за то Вдова установила дружбу,
Которую хранить он вечно обещал.
А дружба день от дня меж ними возрастала
И превеликой дружбой стала.
Потребно Вдовушке на чай воды согреть.
Что ж делать? Иль не пить, не есть и умереть?
И дров сыскать не можно,
. . . . . . . . . . .
Хозяйка говорит: «Сыщу дрова, постой!»
И сколько муженька хозяйка ни любила,
У статуи его тут руку отрубила.
Назавтра тут руке досталося и той.
Прокладены дороги, —
На третий день пошли туда ж и мужни ноги.
Осталась голова,
Однако и она туда же на дрова.
Погрет любезный муж гораздо в жаркой бане.
Какое ж больше ей сокровище в чурбане?
Она его велела бросить вон,
А после ей на чай и весь годился он.

Падушка и кафтанъ им?ли разговоръ:
Кафтанъ велъ ету р?чь: хозяинъ мой, мой взоръ
Весельемъ наполняетъ;
Живетъ въ ут?хахъ онъ и щастіе пл?няетъ;
Куда ни-войдемъ мы, тотъ часъ
Хорошій столъ, хороши вины:
И изъ тово, что ставятъ передъ насъ,
Не можемъ мы ни съ?сть, ни выпить половины;
Какая лутче жизнь! компаній ты им?й
Куда ни-придешъ тучи:
Червонцевъ кучи:
Лишъ карты разум?й;
И за большимъ стаканомъ,
Большимъ хозяинъ мой мн? кажется и паномъ.
А ежели когда съ красавицами онъ;
Онъ точной Купидонъ:
Галантеріи, екипажи,
Лакеи, егеры и пажи:
Ухвачено то все боярскою рукой:.
И райской чувствуетъ душа ево покой.
Отв?тствуетъ падушка:
Не такова, мой другъ, ево покойна душка:
Я знаю лутче то:
И, можетъ быть, нигд? не мучится ни кто,
Какъ онъ страдаетъ;
Посл?дній онъ кусокъ им?нья доедаетъ:
Родительское все им?нье промоталъ,
И долгу на себя съ три пуда нахваталъ.
Какъ онъ покой т?ряетъ,
Онъ ето таинство единой мн? вв?ряетъ:
Всю ночь в?ртится онъ, съ несносныя тоски,
Входя, въ отчаяньи, въ мысль люту и глыбоку:
В?ртясь, то съ правова, то съ- л?вова онъ боку.
А я и гробовой страшняй мотамъ доски.

Сопротивляяся любовному огню,
Я пл?нниковъ любви, ужъ больте не виню,
Всегда сію я страсть ругаясь ненавид?лъ,
И треволненіе ея съ бреговъ я вид?лъ:
Подверженъ наконець я нын? самъ любви,
И пламень чувствую во всей моей крови.
Я зрю себя, я зрю влюбившася и страсна:
Душа моя, уже на в?къ теб? подвластна:
Отчаяваюся и чувствуя сей жарь,
По вс?мъ ношу м?стамъ смертельной сей ударъ;
Противъ тебя, противъ себя вооружаюсь,
Не зря тебя грущу, а видя поражаюсь.
Ношу бол?знь мою во глубину я рощь;
И самый св?тлый деиь, и сама темна нощь,
Куда они меня, куда ни удаляютъ,
Тебя на всякій мигъ предъ очи представляютъ.
А я, гд?бъ я ни быль, на что ни погляжу,
Ни гд? уже себя я самъ не нахожу.
Ни лука ужъ, ни стр?лъ не трогаетъ десница;
Забв?нны и кони, забвенна колесница:
Одни ст?нанія со мной по всякій часъ;
И ужъ мои кони забыли мой и глась.

Сіяющій отецъ нещастливаго рода,
Которымъ мя на казнь произвела природа,
Ко осужденной мн? твоей любви ужъ н?тъ;
Въ посл?дній разъ уже я солнце зрю твой св?т?.

Ахъ! за что тобой, жестокой, я обманута была?
Для чево вы льстили мысли мн?, что я ему мила?
Духъ мой ты тово не чаялъ,
Что въ другой любви онъ таялъ,
И игралъ лишъ только мной!
Въ т? часы, какъ я вздыхала,
И очей ево искала,
Мнилъ обманщикъ о иной.

Чаю въ саму ту минуту, какъ меня сей варваръ зр?лъ,
Мнилъ онъ, что онъ тратилъ время и ее въ ум? им?лъ.
Сносноль то вообразити!
Чемъ ты можешъ уразити
Больше, злая часть, меня?
Нын? л?сть ево открылась;
Только я уже лишилась
Воли, серце возманя.

Не узнавъ твоей неправды, какъ ты злой меня губилъ,
Я нещастна услаждалась, мня что ты меня любилъ.
О на что я то узнала,
Что я тщетно имъ вздыхала?
Пусть бы льстилась я пустымъ.
Б?дствобъ щастьемъ я им?ла,
И не зная бъ не жал?ла,
Что обманута я имъ.

Изъ чево меня ты вв?ргла, и во что, о люта страсть?
Изъ надежды, изъ веселья, во отчянье, въ напасть.
Положенъ на серце камень,
Ч?мъ ты мой толь жаркій пламень,
О мучитель, заплятилъ?
Знаю, что мн? мстити должно,
Знаю; только не возможно;
Ты обманомъ столь мн? милъ.

П?сня.

Волшебство встарь бывало и есть оно и вновь,
Наук? имя сей: любовь, любовь, любовь.

Когда лишъ только тронетъ,
Ково волшебной взглядъ,
Въ одну минуту язвой,
Заразитъ сей ядъ,
Лишитъ онъ ясныхъ думъ,
И весь разс?еть умъ.

Волшебство встарь бывало и проч.

Волшебниковъ искусняй,
Волшебницы сто разь,
И будто Василиски,
М?чуть ядъ изъ глазъ,
Сей ядъ сердца варитъ,
И вся имъ кровь горитъ.

Волшебство встарь бывало и проч.

А ежелижъ колдовка,
Захочеть облегчить,
Въ одну минуту ядъ сей,
Ей легко смягчить,
Вздыханія и стонъ,
Изчезнутъ будто сонъ.

Волшебство встарь бывало и проч.

Каковъ бы кто гд? ни былъ
Во младости своей,
Ни кто не обойдется
Безь науки сей:
Кто въ св?т? семъ ни жилъ,
Конечно ворожилъ.

П?сня.

Часто по школамъ м?лютъ только в?теръ,
Часто въ приказахъ пишутъ только вздоръ,
Лишъ о нарядахъ бр?дитъ петим?теръ,
Вотъ какъ то судитъ городъ весь и дворъ.

Яко бы больше нужды не им?лось,
Въ сильномъ понеже сочинить экстрактъ.

Часто по школамъ и проч.

Точію ergo нын? рцы въ бес?д?,
Будеiъ ты абіе см?шонъ еси.

Часто по школамъ и проч.

Гадко то будетъ ce quelque chose d’horible,
Естьли не молвишъ между словъ morbleu.

Часто по школамъ и проч.

Вс? такъ нев?жи гордостью надуты,
Въ комъ много сп?си, мало въ томь ума.

Часто по школамъ и проч.

Твари такіе видомъ челов?ки,
Въ прочемъ пов?рьте, что они скоты.

П?сня.

Хоть не хочется жениться,
Да боюся провиниться,
Случай мой гораздо лихъ,
Здравствуй дорогой женихъ.

Отговорка не у м?ста,
Здравствуй ты моя нев?ста,
Здравствуй св?тъ очей моихъ,
Здравствуй дорогой женихъ.

Что иное мыслить бол?,
Свадьбу д?лать по невол?,
Случай мой гораздо лихъ,
Здравствуй дорогой женихъ.

П?сня.

Всево на св?т? бол?,
Страшитесь докторовъ,
Ланцеты вс? въ ихъ вол?,
Хоть н?ть и топоровъ.

Не можно смертныхъ рода,
Отъ лавокъ ихъ отт?рть,
На ихъ торговлю мода,
Въ ихъ лавкахъ жизнь и смерть.

Лишь только жизни в?чной,
Они не продаютъ
А жизни скоротечной,
Купи хотя сто пудъ.

Не можно смертныхъ и проч.

Ихъ меньше гривны точка,
Въ продаж? николи,
Ихъ рукописи строчка,
Ц?ною два рубли.

Не можно смертныхъ и проч.

П?сня.

Любовь сердцамъ угодна,
Страсть н?жная природна,
Нельзя спастись любви,
Она у насъ въ крови.

Влад?й любовь драгая,
Когда на св?т? жить,
Не можно не любить,
Пылай сердца спрягая.

Противны вс? усп?хи,
Коль н?тъ въ любви ут?хи,
Пустъ кажется и св?тъ,
Коль щастія въ ней н?тъ.

Влад?й любовь и проч.

Хотя любовь тревожитъ,
Она ут?хи множитъ,
И н?тъ изо всево,
Пріятн?е сево.

Влад?й любовь и проч.

П?сня.

Я въ н?жномъ жар? отв?чаю,
Любя возлюбленну свою,
Теб? я сердце поручаю,
Влад?й ты имъ по смерть мою.

Не скромной ластится напрасно,
Въ любви желая щастливъ быть,
Какъ сердце н?жностью ни страстно,
Не скромнаго нельзя любить.

Не буду в?чно лицем?ренъ,
Любовь мою прямой зови,
Всегда теб? я буду в?ренъ,
Въ горячности со мной живи.

Не скромной ластится и проч.

Презр?нной слабостью нещастенъ,
Я сталъ лишенъ своихъ забавь,
Но ихъ лишась, я ими страстенъ,
Къ чему меня привелъ мой нравъ.

Не скромной ластится и проч.

П?сня.

Н?жные сердца играйте,
И ут?хи простирайте,
Сколько можете всегда.

Отдаляя грусти люты,
Прол?тайте вы минуты,
Мысль и чувства веселя,
Духъ веселіемъ питая,
Оставляйте прол?тая,
Сладостью сердца паля.

Жарко распаленны кровью,
Наслаждайтеся любовью.
Не смущайтесь ни когда.

Отдаляя грусти и проч.

П?сня.

Приходите братцы вы,
Также и сестрицы,
Будто на берегъ Невы,
Пить моей водицы.

Услажденіе житья,
Что тебя прельщаетъ,
Сила етова питья,
Зд?лать об?щаетъ.

Все, что хочешъ ты забыть,
В?чно то забудешъ,
И преставъ въ печали быть,
Жить въ спокойств? будешъ.

П?сня.

Естьли д?вушки метресы,
Бросимъ мудрости умы,
Естьли д?вушки тигресы,
Будемъ тигры такъ и мы.

Какъ любиться въ жизни сладко,
Р?вновать толико гадко,
Только кривъ р?внивыхъ путь,
Ихъ не трудно обмануть.

У муриновъ въ государств?,
Жаркой обладаетъ югъ.
Жаръ любви во всякомъ царств?,
Любится земной весь кругъ.

П?сня.

Бутылка счастье ты сугубишь,
Безстрасну видя ты себя,
Ты въ жизни никово не любишь,
А вс? влюбляются въ тебя.

П?сня.

Хоть любви не истребить,
Вить себя не погубить,
Сколько ето ни досадно,
Да не можно пособить.

Какъ ты д?ло ни верти,
Какъ ево ни очерти,
Подъ рогами подъ дубиной,
Будь доволень и с?рти.

П?сня.

Лишаяся очей твоихъ,
Я рвусь и мучуся стеня,
Не будетъ больше дней драгихъ,
Уже во в?ки для меня,
Пришла моя судбина люта,
И наступила та минута,
Которой въ жизни зляе н?тъ,
Простите вы игры и см?хи,
Простите вс? мои ут?хи,
Я стражду ну! Прости мой св?тъ.

Твой кафтанъ сталъ дол?,
Пить не должно бол?,
Ни шампанскихъ ни бургонскихъ в?чно винъ.
Н?тъ и водки въ штоф?,
Пей одно ты кофе,
Ни шампанскихъ ни бургонскихъ в?чно винъ.
Не садися впредь за столъ курить табакъ,
Ето все хранить ты долженъ такъ, такъ, такъ…

Хоръ.

Не терзай не мучься скукой напрасной,
И спокойся Синавъ нещастной,
Истреби ты страсть, страстъ безполезну.
И любезну забудь, забудь на в?къ,
Не на время но не возвратно
Потеряль что было приятно..
Ты стенаньемъ и тоскою
Не получишь: над?жды н?ть.

Какъ в?рна была Ильмена,
И въ случаяхъ самыхъ злыхъ,
То д?вицы вобразите,
И подобно ей любите,
Вы любовниковъ своихъ.
Они прим?ръ воображая,
Что любовь произвела,
Почтимся свой,
Хранить покой,
И собою обладая,
Мы избавимся отъ зла.

П?сня.

Лаодика.

Спокойствуетъ море,
Иль море валами,
Въ часъ бури, наводитъ
И ужасъ и трепетъ:
Вина бури, в?тры:
Невинно оно.
Коль доля прем?нна,
Прем?нно и сердце:
Не можно порочить
Изм?ны моей!

П?сня.

Арассъ.

Быстр?йшія волны,
Легчайшіе в?тры,
Еще постоянняй,
Какъ сердце твое!

Однако пл?ненныхъ,
Очами твоими,
Сердца в?роятны,
Вздыхаютъ и стонутъ,
Им?я надежду,
Что будетъ тверда.

П?сня.

Лаодика.

Я жаловаться, молча,
На рокъ суровый стану:
А что бы я престала,
Тебя когда любити,
Не думай ты того.

Какой тебя я нын?,
Досадой раздражаю?
Когда, къ тоск?, осталась,
Плачевная ут?ха,
Вздыхати по теб??

П?сня.

Медарсъ.

Жизнію теб? я долженъ:
Для тебя хочу я жити,
Для тебя хочу умреть.

Буду жити, естьли жизнью,
Долю я твою исправлю;
И умру я, есть.ли смертью,
Мук? дамъ твоей покой!

П?сня.

Емира.

Для чево, велики Боги!
Не родилась я пастушкой?
Толькобъ я о томъ пеклася,
Что бы овцы были ц?лы,
И любилъ меня пастухъ.

Кто рожденъ отъ царской крови,
Тотъ сильняй, разимъ фортуной:
Отъ престола страхъ и л?сти,
Не отходятъ никогда!

П?сня.

Лаодика.

Любезное чадо,
Въ погибели видя,
Почувствують жалость
Ирканскіе тигры,
И бросятся скоро,
Ево защищать.

Свир?пое сердце,
А ты не приходишъ
Ни въ малую жалость:
Ни ч?мъ не движимъ!

П?сня.

Дорисъ.

Трепещетъ и рвется.
Страдаетъ и стонетъ,
Онъ в?рнаго друга,
На брегъ сей попадша,
Желаетъ обьяти,
Желаетъ избавить,
Желаетъ умреть!

Лице его бл?дно;
Глаза утомленны;
Безсильствуя молвить,
Вздыхаетъ лишъ онъ!

П?сня.

Дидона.

Не покинь меня, дражайшій!
На ково им?ть надежду,
Естьли ты меня обманешъ:
Жизни, я тогда лишуся,
Какъ съ тобой прощаться буду.
Не могу снести живая
Толь жестокіи напасти!

Есмь любовница, царица;
И хочу одна влад?ти
Надъ народомь и надъ сердцемъ.
Тщетно мн? даетъ законы,
Кто мятежъ моей наноситъ,
Нын?, слав? и любови!

П?сня.

Еней.

Хоть останусь, хоть у?ду,
Я нев?рнымъ и жестокимъ,
Буду в?чно нареченъ;
И въ смятеніи толикомъ,
Въ колебаніи плачевномъ,
Не стремлюся зд?сь остаться,
Не стремлюся отлучаться:
Ощущаю зло мученье,
Въ коемъ стражду, отлучаясь,
Въ коемъ стражду, оставаясь!

Больше не мечтайся въ мысляхъ, коль прем?нна
И на в?ки в?дай, прочь что отлученна,
Я уже драгія ц?пи скидаваю,
И тебя нев?рну и не вспомннаіо:
Отступись злая,
Есть ужъ иная,
Что моимъ влад?етъ сордцемъ, дарагая,
Больше не мечтайся.

Вонъ ступай изъ мысли, но думай склонити,
Н?тъ ужъ не старайся, не хочу любити,
Вид?вши заплату я за то, что таялъ,
Быть когда прем?н? отъ тебя не чаяль:
Я люблю тая,
Тая, сгарая,
Что моимъ влад?етъ сордцомъ, дарагая,
Вонъ ступай изъ мысли,

Я впредь не склонюся, ужъ узналъ довольно,
Ты любись съ к?мъ хочешь, видь теб? то вольно;
А я не заплачу, коль ты изм?нила,
И не вспомню больше дни т?, какъ любила:
Я любилъ тая…
тая, сгарая,
Что моимъ влад?етъ сердцемъ, дарагая,
Я впредь не склонюсь.

Въ павлиньихъ перьяхъ филинъ былъ,
И подлости своей природы позабылъ:
Во гордости жестокой,
То низкой человекъ, имущій чинъ высокой.

В лесу воспитанная с негой,
Под тяжкой трется Ось телегой
И, неподмазанна, кричит.
А Бык, который то везет, везя молчит,
Изображает Ось господчика мне нежна,
Который держит худо счет,
По-русски — мот,
А Бык — крестьянина прилежна.
Страдает от долгов обремененный мот,
А этого не воспомянет,
Что пахарь, изливая пот,
Трудится и тягло ему на карты тянет.

Проконсульской слуга во Африк? утекъ;
Но сей сыскался челов?къ.
Что я скажу о немъ, тому пов?рить можно;
Свид?тель Аппіонъ; такъ я скажу не ложко.
Поиманъ рабъ, и въ Римъ рабъ б?глый приведенъ;
И къ смерти осужденъ.
Исполненны боязни,
Ведутся гр?шники на м?сто лютой казни,
И быть растерзанны отъ яростнаго льва.
Кого не устрашитъ кончина такова,
И кто не востреп?щетъ,
Коль смерти передъ нимъ сія коса заблещетъ!
Уже собрался градъ къ позорищу сему;
И выведенъ ужъ левъ ко д?йству своему;
Во осужденныхъ кровь предъ д?йствомъ замерзаетъ.
Одинъ по одному
Невол?ю со львомъ сразитися дерзаетъ:
Съ лют?йшей яростью нещастныхъ левъ терзаетъ.,
И сей рабъ выведенъ, который уб?жалъ:
Ужасная кончина зрима;
Омл?лъ и задрожалъ;
Не будетъ больше зр?ть и св?та онъ и Рима:
Левъ бросился къ нему разинулъ страшный з?въ;
Но вдругъ остановился левъ,
И озираетъ онъ невольника прил?жно:
По томъ любовь со жалостью см?ся,
И въ вид? ласковомъ веселье износя,
Онъ лапами сево раба объемлетъ н?жно:
Вс? зрители пришли во удивленье симъ;
И отъ чево сіе, не понималось имъ;
Но жизнь раба не прекращенна,
Вина ухода отпущенна:
Свобода возвращенна:
Ко изліянію такихъ ему отрадъ,
Со щедрою судьбою согласенъ былъ и градъ:
Отъ пагубы раба зв?рь дикій избавляетъ:
Андродъ, рабъ тако слылъ, гражданамъ объявляетъ:
Какъ я ушелъ,
Въ пустыняхъ н?когда къ великому мн? страху,
Б?жалъ сей левъ ко мн? съ пресильнаго размаху,
И въ ужас? меня треп?щуща нашелъ;
Но всю оставивъ люту грозу,
Ласкаетъ онъ меня,
И предо мной стеня,
Боль чувствуя, казалъ мн? въ лап? левъ занозу;
Я вонъ ее извлекъ: левъ ластился ко мн?:
И жилъ по томъ я купно,
Въ пустынной той стран?,
Съ зв?ремъ неотступно:
Когда прошла съ нимъ жить охота тамъ моя.
Хотя я жилъ и безъ боязни;
Сокрывшись тайно я,
Поиманъ, изведенъ на м?сто лютой казни.

ОТ АВТОРА ТРАГЕДИИ «СИНАВА И ТРУВОРА»
ТАТИАНЕ МИХАЙЛОВНЕ ТРОЕПОЛЬСКОЙ,
АКТРИСЕ РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО ТЕАТРА
НА ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ИЛЬМЕНЫ
НОЯБРЯ 16 ДНЯ 1766 ГОДА

Не похвалу тебе стихами соплетаю,
Ниже, прельщен тобой, к тебе в любви я таю,
Ниже на Геликон ласкати возлетаю,
Ниже ко похвале я зрителей влеку,
Ни к утверждению их плеска я теку, —
Едину истину я только изреку.
Достойно росскую Ильмену ты сыграла:
Россия на нее, слез ток лия, взирала,
И зрела, как она, страдая, умирала.
Пуская Дмитревский вздыхание и стон,
Явил Петрополю красы котурна он:
Проснулся и пришел на Невский брег Барон,
А ты, с приятностью прелестныя Венеры,
Стремяея превзойти похвал народных меры,
Достигни имени преславной Лекувреры.

Отрекся мировъ ты и мира,
Явить себя намъ нища, сира;
Но сталъ богатяе купца.
Не бьешся вкругъ сухова хл?ба;
Ты ищетъ, достигая неба,
Въ богатств? райскаго в?нца.

Былъ оселъ, и всякой день
Отъ хозяевъ былъ онъ битъ, часто погоняли,
Подъ бременемъ за л?нь,
Всякой часъ они ему палкою п?няли.
Умеръ сей нещастный зв?рь,
Окончалъ онъ б?дну жизнь и труды несносны:
Успокоился теперь;
Но хозяева ему и по смерти злосны,
И не помня прежнихъ ранъ,
Какъ бивали по спин?, въ голову и въ рожу,
Продали на барабанъ,
Доброва работника, за работу кожу.
Перес?кся в?къ вотщ?,
Чтобъ избавиться ослу, палокъ и убоя:
И по смерти бьютъ еще,
Часто палками ево, посреди покоя.
Отлучася суеты,
Естьли бъ чувствовалъ ты боль; въ злой бы въ в?къ былъ дол?;
Преблагополученъ ты,
Что не чувствуешъ оселъ ты побоевъ бол?.
Вс?хъ минется тварей в?къ:
Что родится, то животъ смертью заключаетъ;
Будь доволенъ челов?къ,
Что твои конечно смерть суеты скончаетъ.

Жен? крестьянинъ говорилъ,
Иль паче праотцевъ предъ нею онъ журилъ:
Когда бъ Адамъ и Ева!
Не скушали плода съ заказаннава древа;
Я жилъ бы какъ хот?лъ,
И надъ сохою бы трудяся не пот?лъ:
Бранитъ Адама,
И кавалеръ и дама.
Услыша господинъ Адаму брань,
И что поетъ мужикъ жен? несвойску дрянь,
Крестьянина зоветъ боярскихъ щей отв?дать:
И мужа и жену къ себ? зоветъ об?дать.
Готовъ покрытый столъ,
Поставленъ на стол? младой н?жн?йшій волъ:
А попросту т?ленокъ,
Который только чудь лишъ вышелъ изъ п?ленокъ,
Инд?йка, утка, гусь, бараній съ кашей бокъ,
Свинья капчона,
И съ курицей пирогъ:
Яичница, дрочена,
Курдюкъ ордынскія овцы,
Щи, потрохъ и рупцы.
На?лся мой мужикъ: да ето и не чудо;
Вотъ ето только худо:
Одно закрыто блюдо:
И раскрывать сво
Не в?лено, ни для ради чево.
На един? какъ в?рну другу,
Супруга говоритъ супругу:
Посмотримъ муженекъ, какое ?ство тутъ.
Ахъ, жонушка, не льзя; за ето такъ толкнутъ,
Что мы не скоро встанемъ:
И разв? отъ дубины вспрянемъ.
Однако, муженекъ и душенька моя!
Иль баринъ нашъ ворожея.
Когда ему о томъ ни кто изъ насъ не скажетъ;
Такъ чемъ онъ то докажетъ?
И впрямъ такъ жонушка: а крышка не кр?пка;
Печати н?тъ на ней и н?тъ на ней замка.
Раскрылась крышка:
А тамъ сид?ла мышка,
И выскочила вонъ;
Прешедъ мужикъ законъ.
Стола боярскава мышонокъ не забудетъ;
Однако ужъ назадъ не будетъ.

Окончится ль когда парнасское роптанье?
Во драме скаредной явилось «Воспитанье»,
Явилося еще сложение потом:
Богини дыни жрут, Пегас стал, видно, хром,
А ныне этот конь, шатаяся, тупея,
Не скачет, не летит — ползет, тащит «Помпея».

Скажи свое веселье, Нева, ты мне,
Что сталося за счастие сей стране?
Здесь молния, играя, блещет,
Радостны громы селитра мещет.

Глашу по всем местам, разнося трубой
Вселенной нову весть, о Нева, с тобой:
Простерлося Петрово племя,
Россам продлится блаженно время.

Петров Екатерина умножить род
России принесла предражайший плод.
Ликуй, супруг, ликуй, супруга,
Радуйтесь, жители полукруга!

А ты, Елисавет, от земных сих мест
Благодарение воссылай до звезд:
Родитель твой остался с нами,
Царствовать Русскими ввек странами.

Благослови сей дар с небеси, наш бог,
Возвысь России чад славы ввеки рог,
Взнеси российскую корону
Ближе еще к своему ты трону!

Россия, торжествуй и хвали сей день:
Он превысокая для тебя степень;
Взлетай на верх огромной славы
С скипетром пышной твоей державы.

И ныне только ты рассмотри себя,
Увидишь ты, как Петр украсил тебя,
Хоть дни Петровы скоротечны,
Только заслуги пребудут вечны.

Взлетай полночных стран в облака, орел;
Враждебные народы, страшитесь стрел,
Которы россов защищают
И дерзновение отомщают.

Оружие свое через горы, лес,
Чрез степи и моря Петр отсель пренес;
Разите с именем Петровым
Новою молнией, громом новым.

Посеянные им, возрастайте вы,
Науки, на брегах чистых вод Невы,
Труды Петровы, процветайте,
Музы, на Севере обитайте.

Расти, порфирородный младенец, нам,
Расти, надежду вечну подай странам,
Расти в объятиях Елисаветы,
Вечной надежды сверши обеты.

Внимай родителей к наставленью глас,
Елисаветин ты исполняй приказ,
Читай Петрово ты владенье;
Будешь империи услажденье.

Всякъ д?лай то что съ склонностію сходно,
Не то что лишъ угодно,
Но то что сродно.
Не плаваетъ медв?дь въ Бальтійской глубин?,
Синица не несетъ въ Нев? яицъ на дн?,
Б?луга никогда не пос?щаетъ рощи,
И на дубу себ? гн?зда не вьетъ олень:
Луна во время св?титъ нощи,
А солнце въ день:
Труды вс? разными вещами.
И у людей:
Тотъ кормитъ мужиковъ въ харчевн? щами,
Тотъ с?номъ и овсомъ въ конюшн? лошадей.
Что къ стати то и краше.
Потребенъ пиву хмель, а патака на медъ,
Для бани жаръ, а въ погребъ лсдъ.
Для чая сахаръ, масло каш?.
Какой то челов?къ л?леилъ день и ночь
Собачку,
Любилъ ее какъ дочь,
И зд?лалъ ей потачку,
Ее любя,
Лизать себя.
Оселъ то н?когда увид?лъ.
Работу тяжкую свою возненавид?лъ,
И говорилъ онъ такъ:
Я долго былъ дуракъ,
И суетно трудился:
Вить я не подрядился,
И не подрядчикъ я:
Не терпитъ честь моя,
Чтобъ я не разсердился,
И чтобъ не возгордился,,
И чтобъ еще служилъ,
И въ беспокойств? жилъ.
Я должности моей давно уже стыдился:
Отнын? буду я собачк? подражать,
Мешки, кульки на мн? не станутъ разъ?зжать.
Не для безчестія оселъ на св?тъ родился.
Вскочилъ, хозяина ногами охватилъ,
И высунувъ языкъ, оскаливъ зубы,
Кладетъ пом?щику большой языкъ на губы.
А онъ ево за то дубиной колотилъ.

Орелъ летитъ;
И воздухъ весь подъ нимъ колебляся свиститъ,
Онъ тучи попираетъ,
И къ солнцу свой полетъ отважно простираетъ.
И всю подсолнечну оттол? озираетъ;
Онъ выранилъ перо въ полет? изъ крыла:
И стало коп?йцо отъ етова стр?ла.
Стр?локъ орла подм?тилъ,
И въ самыхъ облакахъ стр?лой орла ос?тилъ;
Падетъ орелъ и падъ сіи слова в?щалъ:
Когда онъ томный духъ изъ т?ла испущалъ,
Съ тоской мой боль умноженъ,
Что прежде былъ летя я толь не остороженъ,
Далъ самъ изъ крылъ моихъ оружье на себя.
О ты перо.мое, кончаюсь отъ тебя!

Осел, одетый в кожу львову,
Надев обнову,
Гордиться стал
И, будто Геркулес, под оною блистал.
Да как сокровищи такие собирают?
Мне сказано: и львы, как кошки, умирают
И кожи с них сдирают.
Когда преставится свирепый лев,
Не страшен левий зев
И гнев;
А против смерти нет на свете обороны.
Лишь только не такой по смерти львам обряд:
Нас черви, как умрем, ядят,
А львов ядят вороны.
Каков стал горд Осел, на что о том болтать?
Легохонько то можно испытать,
Когда мы взглянем
На мужика
И почитати станем
Мы в нем откупщика,
Который продавал подовые на рынке
Или у кабака,
И после в скрынке
Богатства у него великая река,
Или, ясняй сказать, и Волга и Ока,
Который всем теснят бока
И плавает, как муха в крынке,
В пространном море молока;
Или когда в чести увидишь дурака,
Или в чину урода
Из сама подла рода,
Которого пахать произвела природа.
Ворчал,
Мичал,
Рычал,
Кричал,
На всех сердился, —
Великий Александр толико не гордился.
Таков стал наш Осел.
Казалося ему, что он судьею сел.
Пошли поклоны, лести
И об Осле везде похвальны вести:
Разнесся страх,
И всё перед Ослом земной лишь только прах,
Недели в две поклоны
Перед Ослом
Не стали тысячи, да стали миллионы
Числом,
А всё издалека поклоны те творятся;
Прогневавшие льва не скоро помирятся;
Так долг твердит уму:
Не подходи к нему.
Лисица говорит: «Хоть лев и дюж детина,
Однако вить и он такая же скотина;
Так можно подойти и милости искать;
А я-то ведаю, как надобно ласкать».
Пришла и милости просила,
До самых до небес тварь подлу возносила,
Но вдруг увидела, все лести те пропев,
Что то Осел, не лев.
Лисица зароптала,
Что, вместо льва, Осла всем сердцем почитала.

Въ займы себ? просилъ олень с?нца:
Пожалуй, говорилъ, сударыня овца,
Ссуди меня, и дай мн? с?на два три пука,
А я отдамъ теб?, въ томъ волкъ теб? порука:
Отдамъ теб? на срокъ.
Она отв?тствуетъ, такой урокъ,
Не для овцы; у волка зубы строги,
А у тебя гораздо резвы ноги.

Опасно м?стію такой себя ласкать,
Которой больше льзя нещастія сыскать.
Съ оленемъ конь им?лъ войну кроваву.
Оленю удалось поб?доносца славу
И лавры получить,
А именно коня гораздо проучить.
Возносится олень удачною судьбою,
Подобно какъ буянъ удачною борьбою,
Или удачею кулачна бою,
Иль будто Ахиллесъ,
Какъ онъ убилъ Гектора.
Отъ гордости олень изъ кожи л?зъ.
Такая то была на чистомъ пол? ссора,
Съ оленемъ у коня.
А конь мой мнитъ: пускай олень побилъ меня.
Я ету шутку,
Оленю отшучу.
И отплачу,
Им?етъ конь догадку,
И ищетъ с?дока.
Сыскалъ, подставилъ конь и спину и бока:
Взнуздалъ с?докъ коня и ос?длалъ лошадку,
А конь ему скакать велитъ,
Оленя обрести сулитъ,
И полной м?стію духъ конской веселитъ.
С?докъ ружье им?етъ,
Стр?лять ум?етъ.
Исполнилося то чево мой конь хот?лъ,
С?докъ оленя налет?лъ,
И въ ц?ль нам?ря,
Подцапалъ онъ рогата зв?ря,
Поб?ду одержавъ конекъ домой сп?шитъ;
Однако онъ къ узд? кр?похонько пришитъ.
Лошадку гладятъ и ласкаютъ;
Однако ужъ коня домой не отпускаютъ,
И за узду ево куда хотятъ таскаютъ.
Конишка мой въ ярм?,
Конечикъ мой на стойл?,
А по просту въ тюрьм?,
Хоть нужды н?тъ ему ни въ корм? и ни въ пойл?.
Стр?локъ лошадкина соперника убилъ,
А конь сей м?стію свободу погубилъ,
И только подъ с?дломъ, хозяина, поскачетъ,
О прежней вольности воспомнитъ и заплачетъ.

Она уже твоя, однако не навек:
Пока не встретится с ней кстати человек.

Везде и всякий день о чести говорят,
Хотя своих сердец они не претворят.
Но что такое честь? Один победой льстился,
И, пьян, со пьяным он за честь на смерть пустился;
Другой приятеля за честь поколотил,
Тот шутку легкую пощечиной платил,
Тот, карты подобрав, безумного обманет
И на кредит ему реванж давати станет
И, вексельно письмо с ограбленного взяв,
Не будет поступать по силе строгих прав
И подождет ему дни три великодушно.
Так сердце таково бесчестию ль послушно?
Иной любовнице вернейшей изменил,
Однако зрак ея ему и после мил,
И если о любви своей кому что скажет,
Он честностью о том молчать его обяжет.
Оправив ябеду, судья возносит честь;
Благодеяния нельзя не превознесть
И добродетели сыскати где толикой,
Коль правда продана ценою невеликой?
Почтен и ростовщик над деньгами в клети,
Что со ста только взял рублев по десяти
И другу услужил, к себе напомнив службу,
Деревню под заклад большую взяв за дружбу.
Пречестный господин слуг кормит и поит,
Хотя его слуга и не довольно сыт;
Без нужды не отдаст он лишнего в солдаты,
Как разве что купить иль долга на заплаты;
Однако и за то снабдит его жену
И даст ей куль муки за ту свою вину.
Да чем детей кормить? За что ж терпеть им голод?
Так их во авкцион боярин шлет под молот.
Премерзкий суевер шлет ближнего во ад
И сеет на него во всех беседах яд.
Премерзкий атеист создателя не знает,
Однако тот и тот о чести вспоминает.
Безбожник, может ли тебя почтити кто,
Когда ты самого чтишь бога за ничто?
И может ли в твоем быть сердце добродетель?
Не знаешь честности, незнаем: коль содетель,
Который ясно зрим везде во естестве,
И нет сумнения о божьем существе.
Скупой несчастными те годы почитает,
В которы мир скирды числом большим считает,
И мыслит: «Не могу продати хлеба я;
Земля везде добра и столько ж, как моя».
А истинная честь — несчастным дать отрады,
Не ожидаючи за то себе награды;
Любити ближнего, творца благодарить,
И что на мысли, то одно и говорить;
А ежели нельзя сказати правды явно,
По нужде и молчать, хоть тяжко, — не бесславно.
Творити сколько льзя всей силою добро,
И не слепило б нас ни злато, ни сребро;
Служити ближнему, колико сыщем силы,
И благодетели б нам наши были милы,
С злодеем никогда собщенья не иметь,
На слабости людски со сожаленьем зреть;
Не мстити никому, кто может быть исправен:
Ты мщением своим не можешь быти славен.
Услужен буди всем, держися данных слов,
Будь медлен ко вражде, ко дружбе будь готов!
Когда кто кается, прощай его без мести,
Не соплетай кому ласкательства и лести,
Не ползай ни пред кем, не буди и спесив;
Не будь наладчиком, не буди и труслив,
Не будь нескромен ты, не буди лицемерен,
Будь сын отечества и государю верен!

Сулить и не держати слова,
Исторія не нова,
Кто едакъ посулитъ,
Тотъ суетой меня надеждой веселитъ:
Открытымъ образомъ, безстыдно, лицем?ритъ.
А на конецъ ему ни кто не в?ритъ.
И даже ни чево
На св?т? н?тъ ево.
Какой то челов?къ во время бури въ мор?,
Когда скончается не пагубой то горе,
На жертву посулилъ десятка два воловъ:
Но естьли жертва вся отъ сихъ лишъ только словъ;
Такъ можно посулить полсотни и слоновъ.
Отъ бури онъ избавленъ,
И жертвовать оставленъ;
Однако ни овцы на жертву не даетъ,
И прежней п?еенки онъ больше не поетъ.
Морскія в?тры усмир?ли,
И больше не ворчатъ,
А жертвенны волы гораздо разжир?ли.,
Они же и мичатъ.
Конечно боги,
Противъ сего срамца, по правд? стали строги,
И объявить ему послали сонъ,
Что сыщетъ онъ.
Вотъ тамъ и тамъ, подъ н?кою осиной,
Котора такова и такова то миной,
Червонцовъ миліонъ.
Найти награду,
Идетъ посульщикъ мой ко кладу.
Но что онъ тамъ нашелъ?
Къ разбойникамъ зашелъ.
Разбойники ево въ минуту изловили,
Ограбили и удавили.
Осина отъ того листочки шевелитъ,
Всегда въ качаніи листки ее бываютъ,
Хотя Зефиры почиваютъ.
Но что осина намъ велитъ,
И что осина намъ в?щаетъ?
Безъ исполненія безд?льникъ об?щаетъ.

Одно ли дурно то на свете, что грешно?
И то нехорошо, что глупостью смешно.
Пиит, который нас стихом не утешает, —
Презренный человек, хотя не согрешает,
Но кто от скорби сей нас может исцелить,
Коль нас бесчестие стремится веселить?
Когда б учились мы, исчезли б пухлы оды
И не ломали бы языка переводы.
Невеже никогда нельзя переводить:
Кто хочет поплясать, сперва учись ходить.
Всему положены и счет, и вес, и мера,
Сапожник кажется поменее Гомера;
Сапожник учится, как делать сапоги,
Пирожник учится, как делать пироги;
А повар иногда, коль стряпать он умеет,
Доходу более профессора имеет;
В поэзии ль одной уставы таковы,
Что к ним не надобно ученой головы?
В других познаниях текли бы мысли дружно,
А во поэзии еще и сердце нужно.
В иной науке вкус не стоит ничего,
А во поэзии не можно без него.
Не все к науке сей рожденны человеки:
Расин и Молиер во все ль бывают веки?
Кинольт, Руссо, Вольтер, Депро, Де-Лафонтен —
Плоды ль во естестве обычны всех времен?
И, сколько вестно нам, с начала сама света,
Четыре раза шли драги к Парнасу лета:
Тогда, когда Софокл и Еврипид возник,
Как римский стал Гомер с Овидием велик,
Как после тяжкого поэзии ущерба
Европа слышала и Тасса и Мальгерба,
Как жил Депро и, жив, он бредни осуждал
И против совести Кинольта охуждал.
Не можно превзойти великого пиита,
Но тщетность никогда величием не сыта.
Лукан Виргилия превесити хотел,
Сенека до небес с Икаром возлетел,
«Евгении» ли льзя превесить «Мизантропа»,
И с «Ипермнестрою» сравнительна ль «Меропа»?
Со Мельпоменою вкус Талию сопряг,
Но стал он Талии и Мельпомене враг;
Нельзя ни сей, ни той театром обладати,
Коль должно хохотать и тотчас зарыдати.
Хвалителю сего скажу я: «Это ложь!»
Расинов говорит, француз, совместник то ж:
«Двум разным музам быть нельзя в одном совете».
И говорит Вольтер ко мне в своем ответе:
«Когда трагедии составить силы нет,
А к Талии речей творец не приберет,
Тогда с трагедией комедию мешают
И новостью людей безумно утешают.
И, драматический составя род таков,
Лишенны лошадей, впрягают лошаков».
И сам я игрище всегда возненавижу,
Но я в трагедии комедии не вижу.
Умолкни тот певец, кому несвойствен лад,
Покинь перо, когда его невкусен склад,
И званья малого не преходи границы.
Виргилий должен петь в дни сей императрицы,
Гораций возгласит великие дела:
Екатерина век преславный нам дала.
Восторга нашего пределов мы не знаем:
Трепещет оттоман, уж россы за Дунаем.
Под Бендером огнем покрылся горизонт,
Колеблется земля и стонет Геллеспонт,
Сквозь тучи молния в дыму по сфере блещет,
Там море корабли турецки в воздух мещет,
И кажется с брегов: морски валы горят,
А россы бездну вод во пламень претворят.
Российско воинство везде там ужас сеет,
Там знамя росское, там флаг российский веет.
Подсолнечныя взор империя влечет.
Нева со славою троякою течет, —
На ней прославлен Петр, на ней Екатерина,
На ней достойного она взрастила сына.
Переменится Кремль во новый нам Сион,
И сердцем северна зрим будет Рима он:
И Тверь, и Искорест, я многи грады новы
Ко украшению России уж готовы;
Дом сирых, где река Москва струи лиет,
В веселии своем на небо вопиет:
Сим бедным сиротам была бы смерть судьбиной,
Коль не был бы живот им дан Екатериной.
А ты, Петрополь, стал совсем уж новый град —
Где зрели тину мы, там ныне зрим Евфрат.
Брег невский, каменем твердейшим украшенный
И наводнением уже не устрашенный,
Величье новое показывает нам;
Величье вижу я по всем твоим странам,
Великолепные зрю домы я повсюду,
И вскоре я, каков ты прежде был, забуду.
В десятилетнее ты время превращен,
К Эдему новый путь по югу намощен.
Иду между древес прекрасною долиной
Во украшенный дом самой Екатериной,
Который в месте том взвела Елисавет.
А кто ко храму здесь Исакия идет,
Храм для рождения узрит Петрова пышный:
Изобразится им сей день, повсюду слышный.
Узрит он зрак Петра, где был сожженный храм;
Сей зрак поставила Екатерина там.
Петрополь, возгласи с великой частью света:
Да здравствует она, владея, многи лета.

Безсмертны преклонивъ Олимпъ и небеса,
Себ? избрали древеса:
Венера мирту, дубъ Юпитеру попался,
Къ з?леной Дафн? Фебъ усердно прилипался:
Минерва подъ покровъ оливу избрала,
Одна она съ плодомъ изъ т?хъ деревъ была.
Минерв? дивно то, начто богамъ безплодны
Деревья, и ни въ чемъ съ ихъ честію несходны.
Юпитеръ отв?чалъ имъ титла наша честь.
Минерва говоритъ: да нечево съ нихъ ?сть.
Такъ слава суетно себ? почт?нья проситъ,
Когда она плода народу не приноситъ.

Не хвастай рыцарь мочью,
Вздымая усъ,
И бредь, не намъ, себ? объ етомъ ночью,
Когда ты трусъ.
Оленька н?когда родителя спросила:
Скажи, мн? батюшка, на что оленю сила,
И столько рогъ;
Коль только отъ однихъ ему спасенье ногъ?
Когда увидишъ ты собаку,
Начни съ ней драку;
Почто теб? дрожать,
И прочь б?жать?
Олень отв?тствуетъ: то правда, мн? и стыдно,
Что храбрости моей не видно,
И часто размышлялъ я такъ:
Иль я дуракъ,
Зубатъ и я, да яжъ еще рога им?ю:
Ногъ столькожъ и у.пса, коль я считать ум?ю:
И н?тъ у пса копытъ;
Такъ ето мн? немалой стыдъ,
Что б?гаю прочь я и драться съ нимъ не см?ю.
Собачей сынъ ты песъ:
Такъ б?гай отъ меня на предки самъ ты въ л?съ.
Не думай ты что я теленокъ;
Или что честь моя лишъ только отъ коленокъ.
Безд?льникъ сукинъ сынъ! такія ли рога,
Не поразятъ камолова врага?
Не уступлю я впредь теб? ни двухъ ступеней:
Не станешъ больше ты въ л?са гонять оленей.
Я больше отъ тебя не изогну коленей;
Но слова, дочка, я здержати не могу:
Услышу только лай, забудусь и б?гу.

есм?лый Аристей стоная ежечасно,
И жалуясь на рокъ пуская стонъ напрасно,
Октавіи, любви своей, не открывалъ,
И ею бывъ любимъ, любилъ и унывалъ.
Пастушку и Филинтъ какъ онъ любилъ подобно,
Хотя о страсти зналъ онъ дружеской подробно.
Со Аристеемь жилъ онъ дружно будто братъ;
Но страсть любовная впустила въ сердце ядъ.
Онъ страсти своея ни ч?мъ не утоляетъ:
Отца Октавіи въ посл?докъ умоляетъ,
Сказавъ о дочери ему свой тяжкій стонъ:
И соглашается на бракъ дочерній онъ.
Нещастный Аримтей въ отчаяніи тонетъ;
Любезная ево ему подобно стонетъ;
Октавіи онъ милъ, ему мила она.
Не св?тло солнце имъ и не ясна луна:
Журчатъ въ уныніи ліющіясь потоки,
И в?тры тихія Бореи имъ жестоки:
Син?ютъ во очахъ з?леныя луга,
Въ ушахъ шумятъ л?са и стонутъ берега.
Филинтъ на паств? семъ скотиной изобиленъ:
Октавія робка, отецъ во власти силенъ,
И не изв?стна ей любовника любовь,
Колико ни горитъ во Аристе? кровь.
Не зритъ Октавія себ? взаимной страсти;
Но не противится отцовой сильной власти.
Колико Аристей, Филинту, ни п?няль,
Филинтъ нам?реній своихъ не отм?нялъ.
Уже плачевный день, день брачный наступаетъ,
Нев?ста во слезахъ горчайшихъ утопаетъ:
Уже Цитерскій храмъ на холм? возвышенъ,
И благовонными цв?тами украшенъ,
Гд? лавры сей талать прохладно ос?няли,
И в?твія свои ко крышк? преклоняли.
Насталъ Октавіи, насталъ ужасный часъ:
Любовникъ къ ней идетъ, уже въ посл?дній разъ;
Ни мыслей, ни р?чей своихъ не учреждаетъ,
И горькія тоски ни ч?мъ не поб?ждаеть:
Почти безъ памяти къ Октавіи подшелъ.
Въ какомъ отчаяньи любезну онъ нашелъ!
Растрепанна, глаза на небо простираетъ,
Терзаетъ волосы, бл?дн?етъ, обмираетъ,
И пастуха узр?въ любима у себя
Вскричала: Аристей, я стражду отъ тебя;
Къ теб? горячая сей злой любовь судьбою;
Я можетъ быть теперь умру передъ тобою.
Прости любезная пустыня на всегда,
Луга и быстрыхъ струй журчащая вода:
Простите берега крутыя етой р?чки
И птички рощей сихъ и вы мои ов?чки!
Живи любезная, когда теб? я милъ!
Любовь согласная довольно дастъ намъ силъ,
Сему насилію, горя, сопротивляться:
О страсть пора теб? съ об?ихъ странъ являться!
Что я толь щастливъ былъ, не в?далъ я по днесь.
Отецъ ко мн? идетъ; совм?стникъ твой съ нимъ зд?сь.
Родитель не могу своей противясь дол?,
Любя ево твоей повиноваться вол?:
И вс? твои уже приказы мн? вотще:
Я жертвовала имъ не в?дая еще,
Колико лютое усиліе мн? злобно,
И что влюбненную и онъ любиль подобно.
И прежде тихъ Зефиръ потоки возмутитъ,
Китъ тяжкій изъ валовъ на воздухъ возлетитъ,
Совьють во глубин? сихъ рощей птицы гн?зды,
На землю ниспадутъ блистающія зв?зды,
Ахъ! Нежель я въ любви съ Филинтомъ соглашусь,
И ради я ево любовника лишусь.
Любезныхъ чадъ отцы въ б?дахь не покидаютъ:
И тигры лютыя птенцовь не поядають:
Щадить д?тей своихъ свир?пая зм?я,
И я, родитель мой, любезна дочь твоя.
Съ ея желаніемъ толико онъ согласенъ,
Колико оный часъ Филинту былъ ужасенъ.
Въ одну минуту въ немь перем?нился видь:
Нев?рнымь дружествомъ навлекъ себ? онъ стыдъ:
Плодомъ который имъ безстыдно насаждался,
Безд?льство учинивъ, Филинтъ не наслаждался.
Б?житъ какъ дикій зв?рь ко темнымъ онъ л?самъ,
И яму другу рывъ, въ ту яму палъ онъ самъ.
А Гименъ и Еротъ любящихся спрягаютъ:
Любовннки ут?хъ желанныхъ достигають:
И стона своево скончавъ печальны дни,
Въ готовомъ шалаш? осталися одни:
И вм?сто прежнія любовныя отравы,
Тамъ чувствовали вс? цитерскія забавы.

Олени такъ какъ мы, животнаго же роду,
Такую же им?ютъ моду,
Что пьютъ они, да пьютъ одну лишъ только воду:
Къ р?к? приб?гъ испить олень.
Въ вод? увид?лъ онъ свою оленью т?нь.
И тму ногамъ онъ д?лалъ п?нь,
И говорилъ: судьбы и щедры вс?мъ и строги,
Прекрасныя даны мн? роги,
И самы пакостны съ собой таскаю ноги.
Песъ гончій текъ ему во сл?дъ;
Не хочетъ мой олень такихъ ссб? бес?дъ,
Бежитъ, не милъ ему сос?дъ.
Въ минуту въ л?съ ушолъ онъ резвыми ногами:
Въ л?су цепляется рогами,
И м?длитъ на б?гу онъ етими врагами.
Видна изъ басни суета,
Когда за лутчее почтется красота,
Что лутча наша часть не та.

О знаки н?жности явленной прежде мн?!
Свид?тели моей ут?хи въ сей стран?,
Которыми я все свое спокойство рушу,
Примите днесь мою страдающую душу.
Жила и се моей посл?дній части день,
И въ преисподнюю моя нисходитъ т?нь.
Воздвигла славный градъ и зр?ла ст?ны града;
Отмстила мужа я низшедшаго въ внутрь ада:
И щастливабъ была, когдабъ до сей земли,
Не прикоснулися Троянски корабли.
Умруль не отомстивъ сод?ланныя л?сти?
Умремъ, такъ хочетъ рокъ, умремъ, умремъ безъ мести.
Жестокой! зри на мой горящій съ моря прахъ,
И понеси съ собой сей жалкой смерти страхъ.

Коснулись европейцы суши,
Куда ихъ наглость привела:
Хотятъ очиститъ смертныхъ души,
И поражаютъ ихъ т?ла:
Въ рук? святыя держатъ правы,
Блаженство истинныя славы.
Смиреннымъ мзду и казни злымъ,
Въ другой остръ мечъ: ярясь пылаютъ,
И ближнимъ щастія желаютъ,
Подобно какъ себ? самимъ.

О чемъ ты с?туешь и рвешся всеминутно?
Всегда вздыхаешь ты, на все взирая смутно:
Покинулъ ты свир?ль: не ?шь, не пьешь, не спишь,
И стонешь и тогда, когда въ одр? храпишь:
Ни что твоихъ очей уже не ут?шаетъ:
Менальку мнилося такъ ехо вопрошаетъ.
Ахъ! Какъ не с?товать, ахъ! Какъ не рваться мн?,
Я стражду день и ночь, и въ яв? и во сн?;
Любезная ко мн? любви не сохранила:
Слюбилася съ другимъ, Менальку изм?нила.
О ты нев?рнаія, о лютая зм?я!
На то ль тебя люблю по днесь какъ душу я!
Въ т? дни какъ ты со мной и у меня бывала,
Другова въ рощ? сей объемля ц?ловала.
За искренность мою упорна ты была:
Обманщику себя въ минуту отдала.
О что ты зд?лала преступница съ собою!
А онъ им?въ тебя ругается тобою.
Коль ехо о теб? въ дубровахъ умолчитъ;
Такъ солнце иль луна тебя изобличитъ.
Чево теб? ни кто уликой не докажетъ;
Обманщикъ о теб? на паств? то раскажстъ.
Вдругъ шумъ услышался: и вс? туда гл?дятъ,
И имя Нисино по вс?мъ лугамъ твердятъ:
Не волка бдящи псы ко растерзанью клонятъ,
Но зла ругатели со паства люди гонятъ.
Что онъ о Нисиной къ себ? любви все лгалъ;
Спасенія, гонимъ, онъ б?гомъ досягалъ.
Менальку вдругъ опять весна возобновилась,
И въ прежней красот? очамъ ево явилась.
Не стонетъ горлица, ликуетъ соловей,
Гласитъ и перепелъ о вольности своей,
Поетъ малиновка, и ехо не тоскуетъ,
Кукушка на кусту не жалобно кукуетъ,
Благоуханіе цв?ты даютъ лугамъ,
И р?ки въ тишин? ліются ко брегамъ:
Не зыблятся уже на нивахъ класы жирны,
Дуброва не шумитъ и в?тры стали смирны.
Перем?нилося на паств? все то вдругъ:
Сорадуется л?съ, соторжествуетъ лугъ.
То было такъ иль н?тъ, Менальку такъ казалось;
Какъ сердце бол?е любовью не терзалось.
Къ возлюбленной своей обрадованъ идетъ:
Такъ жажда на потокъ оленя въ жаръ ведетъ
Такъ лебеди летятъ ко югу отъ морозу,
И пчелы къ в?твію прекрасну видя розу.
Находитъ Нису онъ сердиту на себя;
Но сердится она не зляся, но любя:
Не прежней ревности онъ д?лаетъ ей п?ни;
Но падаетъ уже предъ Нисой на кол?ни.
Прощается вина, и въ ту минуту вновь,
Горитъ еще жарчай съ об?ихъ странъ любовь.
Кто что любезное на св?т? погубляетъ,
Нашедъ то радости свои усугубляетъ:
По темной намъ ночи еще пріятняй св?тъ:
Тамъ менше льститъ тепло гд? в?чно хладу н?тъ:
Ихъ н?жныя сердца по распр? пуще таютъ,
Ут?хи множатся, желанья возростаютъ.
Уже св?тящій Фебъ ко глубин? сп?шитъ,
Ко Флор? тихъ Зефиръ прохладою дышитъ,
Земля всей твари мать покоиться готова,
Умолкли озера и р?ки и дуброва,
И овцы опустивъ и шеи и хвосты,
Лизали подъ собой потоптаны листы.
Прохладна тишина природу украшаетъ,
И н?жныя любви ут?хамъ не м?шаетъ:
Меналькъ со Нисою въ пустын? ночи ждалъ,
И Нису миловавъ минуты провождалъ.
Сокрылся Фебъ, и тьма настала тихой нощи:
О вы источники, и вы з?лены рощи,
Въ прел?стны т? часы любви по горькомъ дни,
Сея ихъ радости свид?тели одни!
Какое зр?лище въ сіе вы время зр?ли,
Когда любовники взаимственно гор?ли?
Во вс?мъ упорною престала Ниса быть:
Стыдится, и стыдясь стремится стыдъ забыть.
Ответ: жители сихъ рощь! Почто вы птички спите?
Ко в?твію сихъ древъ, ко в?твію прельпните,
Венера коими з?леный кроетъ одръ!
Проснися соловей, проснись и буди бодръ:
Воспой Меналькову въ любви поб?ды славу,
И общу тающихъ любовниковъ забаву!
Со брачною св?чой явился Гименъ тамъ:
Трава, ево олтарь, лужайка въ рощ? храмъ.
Съ Меналькомъ въ в?рности тутъ Ниса присягаетъ:
А Гименъ въ оный часъ ихъ в?чно сопрягаетъ.
Подъ соплетенными тутъ в?твями древесъ,
Ни кто не видитъ ихъ, ниже луна съ небесъ.
Въ л?сахъ сатиры спятъ, а нимфы при Діян?:
Пасущія у стадъ, а Фебъ во окіян?.
Довольствуйся, Меналькь, ты Нисою своей,
И т?ша самъ себя ут?хи д?лай ей!
А ты прекрасная умножь ево усп?хи;
Твои теперь ево, ево твои ут?хи.

О приятное приятство!
Ти даюсь сама я в власть,
Всё в тебе я зрю изрядство,
Тщусь сама ся дать, ах! в страсть.
Я таилася не ложно,
Но, однак, открылась ти.
Весь мой дух за невозможно
Ставит пламени уйти.

О, восхить его, восхити
Больш еще, любви божок.
Станем друг друга любити,
О мой слатенький дружок!
Прочь от мя ушла свобода,
Мой сбег с ней прочь, о! и нрав.
Прочь, любовная невзгода,
О любезный, будь мой здрав.

Как синицы-птички нежно
Между любятся собой,
Их любовь как с счастьем смежно
В драгости живет самой;
В летах так с тобой мы красных,
И седин мы до своих,
И в сединах желтоясных,
В мыслях станем жить одних.

Мне зело ты преприятен
И зело, ах! мя зажег.
Твой ли жар уж весь понятен,
В том ти сердце вот в залог.
Ты ж не страждь уж больш так ныне,
Утирая милу бровь,
Будь всегда всё в благостыне,
Бречь, о, станем, ах, любовь!

Хотя мы Вышняго судьбою,
Преславнаго Монарха дщери,
На в?къ расталися съ Тобою,
Со вшедшею въ небесну дв?рь:
Но чтобъ не быть во злой намъ дод?,
Зря жизни Твоея конецъ,
Мы видимъ паки Твой в?нецъ,
Твою щедроту на престол?.

Тобой Насл?дникъ утвержденный,
Монархомъ нашимъ нареченъ:
Твоею Сынъ Сестрой рожденный,
Уже въ порфиру облеченъ.
Отъ Бога, отъ ПЕТРА, толикій,
И ото Дщерей, намъ, Его,
Данъ даръ, и для ради того,
Дабы Ты ПЕТРЪ былъ ПЕТРЪ великій,

Се вижу во краяхъ безв?сныхъ,
ПЕТРОВА Д?да я теперь:
Объемлетъ въ областяхъ небесныхъ,
Отъ насъ вознесшуюся Дщерь:
Ц?луя тамъ ЕЛИСАВЕТУ,
В?щаетъ ей: о Дочь Моя!
Тебя родилъ на св?т? Я,
Для образца щедроты св?ту.

И простираетъ онъ оттол?,
Къ Россіи вождел?нный гласъ:
Моя кровь паки на престол?.,
Въ порфир? нын? вм?сто Насъ.
Васъ вышній в?чно не забудетъ:
А внукъ Мой, Богу, Мн? и Ей,
И чистой сов?сти своей,
Посл?дуя влад?ти будетъ.

Исполинтся чево желаемъ;
Уже Его таланты зримъ:
Сердцами вс? къ нему пылаемъ,
И вс? любовію горимъ.
Премудрый учредилъ Сод?тель,
Въ миръ корень сей произвести;
Дабы въ в?нц? могла цв?сти,
Подобна Творчей доброд?тель.

Когда Аврора возв?щаетъ,
Что солнце покидаетъ понтъ;
Долы и горы осв?щаетъ,
Бросая злато въ горизонтъ:
Зефиръ пл?ненный розы ищетъ,
Дня св?тла красны нимфы ждутъ,
Свир?ли ясный гласъ дадутъ
Свободный соловей засвищетъ.

Тогда и взора возведенья,
На Феба, удоволятъ тварь:
Начало Твоего влад?нья,
Тому подобно Государь.
Сверкнула молнія вселенной
Предъ громомъ славы Твоея,
И скора в?стница сія,
Летитъ дорогой отдаленной.

Возверзи Ты Свои зеницы.
Восточный проникая ь?тръ,
И во свои возри границы,
Съ бреговъ Невы о Третій ПЕТРЪ!
Возри на полдень отъ востока,
И на полночный Океянъ!
Пространный край вселенной данъ
Теб? подъ надзиранье ока.

Отъ разкаленнаго водъ юга,
Отъ двухъ шумящихъ тамъ морей,
Въ концы земаго полукруга,
Гд? въ ярости реветъ Борей,
Себ? Твой скипетръ по закону,
Подъ трономъ положилъ коверъ,
И оный въ долготу простеръ,
Отъ Бельта, къ Хин? и Япону.

Надъ т?ми царствуя странами,
Будь щастья нашего творецъ!
Влад?й щедролюбиво нами.
И буди подданныхъ отецъ!
Что часто д?лается страхомъ,
Въ насъ д?лать будетъ то любовь
И за Тебя лить будемъ кровь
На смерть кидаясь размахомъ.

Будь намъ отецъ! мы будемъ чада
Достойны милости Твоей,
Престола Твоего ограда,
Орудье в?рности своей,
Готовы къ миру и ко брани,
За Императора умр?ть
Противъ Его враговъ гор?ть
Разить и налагати дани.

Въ какое м?сто ты преходишъ,
Мой разумъ мысли воспаля?
О Муза! ты меня возводишъ
На Елисейскія поля:
Самъ ПЕТРЪ и Карлъ соторжествуютъ,
Сердца Геройски веселятъ,
Веселіе свое д?лятъ,
Другъ другу радость пов?ствуютъ.

ПЕТРУ тамъ тако Карлъ в?щаетъ:
Имперія и Шведскій тронъ,
ПЕТРУ порфиру посвящаетъ;
Но Богомъ Императоръ онъ,
И къ лучшей вознесенъ судьбин?:
Всевышній тако учредилъ:
Меня ты прежде поб?дилъ,
И поб?дилъ меня и нын?.

Всерадостна сія поб?да,
Россійскій отв?чалъ Герой:
Влад?й мой внукъ на трон? Д?да,
И покажи что внукъ ты мой.
Сей гласъ пришелъ ПЕТРУ во уши,
И надъ Невою возгрем?лъ:
Народъ со плескомъ возшум?лъ,
И восхищаются въ насъ души.

Будь Марсомъ, буди Аполлономъ,
Люби Оружье и Парнассъ.
Снабжай премудрымъ ПЕТРЪ закономъ,
И милостью Монаршей насъ!
А Ты ЕКАТЕРИНА, буди
Предстательницей у ПЕТРА,
И буди къ помощи быстра,
Когда къ Теб? приб?гнутъ дюди!

Ода. государыне императрице Екатерине второй, на день ея коронованія 1763 года, сентября 22 дня

Россійска слава проницаетъ
Гр?мящею, мой слухъ, трубой;
ЕКАТЕРИНУ восклицаетъ,
Она, Россія, предъ тобой.
Всевышній благу въ оборону,
Взложилъ на Ангела корону:
Трепещетъ устрашенный адъ,
Неправда рвется и тоскуетъ:
Святая Истинна ликуетъ,
Теб? подобно Невскій градъ.

Коней горящей колесницы
Остановляетъ Аполлонъ:
В?щаетъ низводя зеницы,
Россійскій освящая тронъ:
Пермески лиры пріимите
Любимцы Музъ, и возгремит?.
ЕКАТЕРИНИНЫ д?ла;
Блаженныя настали в?ки,
Млекомъ текутъ и медомъ р?ки;
Судьба скиптръ Истинн? дала.

Вседневно землю обтекая,
Во множеств? по нын? л?тъ,
И раскаленныхъ ниспуская,
Лучей моихъ повсюду св?тъ,
Не много вид?лъ я по нын?,
Подобныхъ сей ЕКАТЕРИН?.
Величествомъ земныхъ царей;
Не всякъ, на чьей глав? корона,
Достоинъ скипетра и трона:
Сія достойна олтарей.

Пустился въ путь и возв?щаешъ
По всюду наши времена,
Гд? только сферу осв?щаетъ,
И земнородны пл?мена.
Се имя славное блистаетъ,
Везд?, гд? Фебъ ни пролетаетъ,
Куда ни обратится онъ,
Съ т?хъ дней, когда во багряннц?,
Предшествовалъ Императриц?,
Къ Нев?, къ народу и на тронъ.

Еще я зрю благополучный,
И радостн?йшій, оный часъ:
Еще тогдашній многозвучный,
Всего народа слышу гласъ.
Се жители престольна града,
Изъ челюстей свир?па ада
Исторженны, сп?шатъ, б?гутъ,
Усердіе вооружаютъ,
ЕКАТЕРИНУ окружаютъ,
Какъ чада матерь берегутъ.

Сердца вс? радостію полны,
Веселіе на вс?хъ лицахъ.
А вы Бальтійски горды волны
В?щали то во вс?хъ концахъ,
Великаго земнаго круга,
Предупреждаючи другъ друга
Что Росскій треблаженный край,
Европу къ миру преклоняетъ,
Неву покоемъ ос?няетъ,
Какъ Тигръ, Евфратъ, издревле рай.