Андрей Вознесенский ? Эскиз поэмы
I
22-го бросилась женщина из застрявшего лифта,
где не существенно — важно в Москве —
тронулся лифт гильотинною бритвой
по голове!
Я подымаюсь. Лестница в пятнах. Или я спятил? И так до дверей.
Я наступаю рифлеными пятками
по крови твоей, по крови твоей, по крови твоей…
«Милая, только выживи, вызволись из озноба,
если возможно — выживи, ежели невозможно —
выживи, тут бы чудо!— лишь неотложку вызвали…
выживи!..
как я хамил тебе, милая, не покупал миндалю,
милая, если только — шагу не отступлю…
Если только…»
II
«Милый, прости меня, так послучалось,
Просто сегодня
все безысходное — безысходней,
наипечальнейшее — печальней.
Я поняла — неминуема крышка
в этом колодце,
где любят — не слишком, крикнешь — не слышно,
ни одна сволочь не отзовется!
Все окружается сеткой железной. Милый, ты рядом. Нет, не пускает.
Сердце обрежешь, но не пролезешь.
Сетка узка мне.
Ты невиновен, любимый, пожалуй.
Невиноватые — виноватей.
Бьемся об сетку немилых кроватей.
Ну, хоть пожара бы!
Я понимаю, это не метод.
Непоправимое непоправимо.
Но неужели, чтобы заметили —
надо, чтоб голову раскроило?!
Меня не ищи. Ты узнаешь о матери,
что я уехала в Алма-Ату.
Со следующей женщиной будь повнимательней.
Не проморгай ее, женщину ту…»
III
Открылись раны — не остановишь,— но сокровенно
открылось что-то, свежо и ноюще, страшней, чем вены.
Уходят чувства, мужья уходят, их не удержишь,
уходит чудо, как в почву воды, была — и где же?
Мы как сосуды налиты синим, зеленым, карим,
друг в друга сутью, что в нас носили, перетекаем.
Ты станешь синей, я стану карим, а мы с тобою
непрерываемо переливаемы из нас — в другое.
В какие ночи, какие виды, чьих астрономищ?
Не остановишь — остановите!— не остановишь.
Текут дороги, как тесто город, дома текучи,
и чьи-то уши текут как хобот. А дальше — хуже!
А дальше…
Все течет. Все изменяется. Одно переходит в другое.
Квадраты расползаются в эллипсы.
Никелированные спинки кроватей текут, как разварившиеся макароны.
Решетки тюрем свисают, как кренделя или аксельбанты.
Генри Мур, краснощекий английский ваятель, носился по биллиардному сукну своих подстриженных газонов.
Как шары блистали скульптуры,
но они то расплывались как флюс, то принимали изящные очертания тазобедренных суставов.
«Остановитесь!— вопил Мур.— Вы прекрасны!..»—
Не останавливались.
По улицам проплыла стайка улыбок.
На мировой арене, обнявшись, пыхтели два борца.
Черный и оранжевый.
Их груди слиплись. Они стояли, походя сбоку
на плоскогубцы, поставленные на попа.
Но-о ужас! На оранжевой спине угрожающе проступали черные пятна.
Просачивание началось. Изловчившись, оранжевый крутил ухо соперника и сам выл от боли — это было его собственное ухо.
Оно перетекло к противнику.
Мцхетский замок сползал по морщинистой коже плоскогорья, как мутная слеза обиды за человечество.
Букашкина выпустили.
Он вернулся было в бухгалтерию, но не смог ее обнаружить, она, реорганизуясь, принимала новые формы.
Дома он не нашел спичек. Спустился ниже этажом. Одолжить.
В чужой постели колыхалась мадам Букашкина.
«Ты как здесь?»
«Сама не знаю — наверно, протекла через потолок».
Вероятно, это было правдой.
Потому что на ее разомлевшей коже, как на разогревшемся асфальте, отпечаталась чья-то пятерня с перстнем.
И почему-то ступня.
Радуга,
зацепившись за два каких-то гвоздя в небе, лучезарно провисала, как ванты Крымского моста.
Вождь племени Игого-жо искал новые формы перехода от феодализма к капитализму.
Все текло вниз, к одному уровню, уровню моря.
Обезумевший скульптор носился, лепил, ридавая предметам одному ему понятные идеальные очертания,
но едва вещи освобождались от его пальцев,
как они возвращались к прежним формам, подобно тому, как расправляются грелки или резиновые шарики клизмы.
Лифт стоял вертикально над половодьем, как ферма по колена в воде.
«Вверх — вниз!»
Он вздымался, как помпа насоса,
«Вверх — вниз»,
Он перекачивал кровь планеты.
«Прячьте спички в местах, недоступных детям».
Но места переместились и стали доступными.
«Вверх — вниз».
Фразы бессильны. Словаслилисьводнуфразу.
Согласные растворились.
Остались одни гласные.
«Оаыу аоии оааоиаые!..»
Это уже кричу я.
Меня будят. Суют под мышку ледяной градусник.
Я с ужасом гляжу на потолок.
Он квадратный.
P. S.
Мне снится сон. Я погружен
на дно огромной шахты лифта.
Дамоклово, неумолимо
мне на затылок
мчится
он!
Вокруг кабины бьется свет,
как из квадратного затменья,
чужие смех и оживленье…
нет, я узнаю ваш гул участливый,
герои моего пера,
Букашкин, банщица с ушатом,
пенсионер Нравоучатов,
ах, милые, etc,
я создал вас, я вас тиранил,
к дурацким вынуждал тирадам,
благодарящая родня
несется лифтом
на меня,
я в клетке бьюсь, мой голос пуст,
проносится в мозгу истошном,
что я, и правда, бед источник,
пусть!..
Но в миг, когда меня сомнет,
мне хорошо непостижимо,
что ты сегодня не со мной.
И тем оставлена для жизни.
Как вам это стихотворение?
Сожалеем, но у нас пока нет этого стихотворения в аудиоформате.
Если Вы хотели его услышать, напишите, пожалуйста, в комментариях и мы постараемся оперативно подготовить запись.
Благодарим за понимание!
Анализ стихотворения
Вот что нашлось на YouTube по этому запросу
Сожалеем, если Вы не нашли на нашем сайте то что искали. Помогите нам стать лучше, ответив на 2 вопроса.
Ничего не понимаю в стихах
50.24%
Сам(а) бы сделал(а), но нет нормальной инструкции
20.35%
Нет времени, нужно другим заниматься
29.41%
Также вы можете заказть анализ стихотворения у нас, заполнив форму.
Другие произведения автора
Андрей Вознесенский ? Поют негры
Мы — тамтамы гомеричные с глазами горемычными, клубимся, как дымы,— мы…Вы — белы, как холодильники, как марля карантинная, безжизненно мертвы… ...
Андрей Вознесенский ? Гойя
О, грозди Возмездья! Взвил залпом на Запад — я пепел незваного гостя! И в мемориальное небо вбил крепкие звезды — ...
Андрей Вознесенский ? Памяти Алексея Хвостенко
Прости короткой жизни муть. Мети бородкой Млечный путь ...
Андрей Вознесенский ? На плотах
Нас несет Енисей. Как плоты над огромной и черной водой. Я — ничей! Я — не твой, я — не ...
Андрей Вознесенский ? Черёмуха благоуханна
Черёмуха благоуханна. Повсюду пенятся фужеры. Не проверяйте мне дыхания, хмельные милиционеры!Замёрзшие, как богдыханы, лягухи певчие стесняются. Черёмуха благоуханна. Белеет крестик ...
Андрей Вознесенский ? Взгляд Твой полон любовью
Взгляд Твой полон любовью, чувства прочие победя. Я готов совершить любое преступление ради тебя.Когда судьи мне кинут сроки — от ...
Андрей Вознесенский ? Заповедь
Существование — будто сестра, не совершай мы волшебных ошибок. Жизнь — это точно любимая, ибо благодарю, что не умер вчера ...
Андрей Вознесенский ? Похороны окурка
С румяною курвой в халате махровом любимых хороним. Яйца курочек учат. С Запада рассвело. Упокой, Господи, окурочек раба своего! ...
Андрей Вознесенский ? Ты чувствуешь, как расправляется
Ты чувствуешь, как расправляется лицо, уставшее от fucking? так утром снова распрямляются дождём побитые фиалки ...
Андрей Вознесенский ? Замерли
Спим ...
Другие стихи русских поэтов
Афанасий Фет ? На бракосочетание Е.Д. и К.Г. Дункер (В часы забав, во дни пиров)
В часы забав, во дни пиров, Пред божеством благоговея, Поэты славили любовь И пышный факел ...
Алексей Апухтин ? Ожидание
(Подражание Ламартину)В час тихий вечера, над озером зеркальным, Я ждал, уединясь в раздумий печальном, И ...
Федор Сологуб ? Люблю я грусть твоих просторов
Люблю я грусть твоих просторов, Мой милый край, святая Русь. Судьбы унылых приговоров Я не ...
Анна Ахматова ? Вечером
Звенела музыка в саду Таким невыразимым горем. Свежо и остро пахли морем На блюде устрицы ...
Игорь Кобзев ? Свидание в Кремле
Мы с тобой как стрелки на курантах, На кремлевских золотых часах. А весь Кремль — ...
Алексей Николаевич Толстой ? Дафнис и медведица
Поила медведица-мать В ручье своего медвежонка, На лапы учила вставать, Кричать по-медвежьи и тонко. А ...
Николай Глазков ? Баллада
Он вошел в распахнутой шубе, Какой-то сверток держал. Зуб его не стоял на зубе, Незнакомец ...
Николай Заболоцкий ? Белая ночь
И всюду сумасшедший бред. Листами сонными колышим, Он льется в окна, липнет к крышам, Вздымает ...
Константин Бальмонт ? Из Упанишад
Все то, что существует во вселенной, — Окутано в воздушную одежду, Окружено Создателем всего. Среди ...
Леонид Губанов ? Господи! Пореши
Господи! Пореши слёзы с души нашей, мягкие карандаши в беленькой спят рубашке. Голову им снесу ...