Борис Дубровин

Усталость ночи
Чувствует рассвет…
Усталость встречи
Чувствует разлука…
Рассталась с нами
Радость прежних лет,
Но только жить нам нечем
Друг без друга.

Тела сливались,
И сливались души,
В блаженной бесконечности летя…
Из комнаты я слышу
Шорох душа,
Закрыв глаза,
Я вижу
Всю тебя.

Не притворила двери,
Позабыла
Прикинуться мгновенно
Тишиной.
Нарочно обе двери не закрыла.
Но, если б и закрыла,
Ты – со мной.

Я стал водою,
И вода хмельная
Всё трепетней,
Порывистей,
Теплей.
И я тебя, любимая,
Ласкаю
И омываю
Нежностью своей.

И как ничью потом
Твою почуять прядь,
Зажатую меж нашими висками…
И слушать, как медлительней опять,
Спокойнее становится дыханье.

Закрыть глаза,
Но видеть всё равно,
Как темноте ночной противореча,
Твое лицо ко мне обращено,
Как бы лучу рассветному навстречу.

Мне казалось когда-то,
Что встреча нескоро,
Мне казалось громадой
Тревоги земля:
От печали до радости –
Реки и горы…
От печали до радости –
Леса и поля.

Стать, казалось мне, надо
Похожим на эхо,
Мчаться сквозь листопада
Беззвучную медь:
От печали до радости
Ехать и ехать,
От печали до радости
Лететь и лететь.

Но пришла, как награда,
Смела расстоянья
Этой близости краткость,
Что счастью под стать:
От печали до радости
Всего лишь – дыханье,
От печали до радости –
Рукою подать.

На болоте осока,
Не осока, а шелк…
Я летел невысоко,
Но летел, а не шел.
И над этой осокой
С наступлением дня
Вдруг кутилы веселые
Подстрелили меня.
Ничего я не понял.
Крылья слиплись в крови.
Я про ненависть вспомнил
И забыл о любви.

Крикам стаи не внемля,
Выбиваясь из сил,
Тут я вспомнил про землю,
А про небо забыл.
Я охотников видел
В миг, когда утопал.
Верно, я их обидел,
Что в болото упал.
Ничего я не понял.
Крылья слиплись в крови.
Я про ненависть вспомнил
И забыл о любви.
Или это мне сниться?
Я живу, не сдаюсь.
Я – подбитая птица
Вновь полету учусь.

Снова в сумерках серых
И всклокоченных туч
Опираюсь на веру,
Как на солнечный луч.
Может быть, над осокой
Я навстречу лучу –
Пусть опять невысоко,
Но а все же взлечу.
Может, ветер наполнит
Силой крылья мои,
Чтоб, про ненависть помня,
Не забыть о любви.

Вошла ко мне, не постучав,
Захлопнув дверь неловко…
Как бы сама собой
С плеча
Скользнула
на пол
кофта.
И половицы поперек
Таинственно и строго
Насторожилась, как зверек,
У самого порога.
Мохната, будто тяжела,
Воинственная с виду,
Тебя весь вечер стерегла,
Чтобы не дать в обиду.

Ты мне дана,
Как народу – поверье,
Ты мне нужна,
Как зернам – поля,
Как море – пловцам,
Как тонущим – берег,
Как небо – живым,
Как умершим – земля.

Представь себе: такое вдруг случается,
Чему поверить можно лишь едва.
Представь себе: в снежинки превращаются
Моей любви негромкие слова.

И уплывут снежинки эти чистые,
В них растворится неба синева.
И заблестят капелью золотистою
Моей любви негромкие слова.

Они в саду прикинутся черешнями,
Их повторит доверчиво листва.
И зазвучат слышнее грома вешнего
Моей любви негромкие слова.

Представь себе, что всё еще исполнится,
Что вновь душа надеждою жива.
И вспыхнут ночью ярким светом солнечным
Моей любви негромкие слова.

Сталь!.. И она бывает хрупкой,
Передоверившись огню…
Звоню, а ты бросаешь трубку,
Звоню – опять роняешь трубку.
Который раз тебе на дню
Звоню, – как будто за границу
Надежды, где бессильна речь,
Как будто можно дозвониться
До радости безмолвных встреч.

Гудков прерывистых стенанье,
Как всхлипы ветра средь ветвей…
О, как кричит твое молчанье –
Жестокость нежности твоей.

То темнотой любовь светла,
То холодом любовь согрета.
Нет для нее добра и зла,
Нет разрешенья и запрета.

Как натяжение струны
Руки испытанной знакомо,
Себе единственной верны
Любви верховные законы.

Живет любовь, чтобы любить,
Случайным прихотям открыта.
Какая верность может быть?
Какая ревность и обида?

И, чтобы не изнемогла,
Не стала призрачною тенью,
Как солнце вне добра и зла
Любви извечное горенье!