Николай Добронравов

Неожиданный мой друг,
Всё у нас впервые:
Сколько музыки вокруг
И стихов стихия!
Эти ласковые дни
И простое «Здравствуй!»
В моё сердце загляни,
В моё сердце загляни,
Заходи и царствуй!

Стихи судьбы прочтем с листа.
Мы молодые.
И жизни ритм и красота –
Наша стихия.
Любовь, как песня, молода,
А это значит, – навсегда
Мы молодые! Навсегда. Навсегда…

В нашей жизни у весны
Долгие гастроли,
А у солнца и луны
Молодые роли.
На ветвях – у соловьёв
Молодые ноты.
Наша первая любовь,
Наша первая любовь,
Молодые годы…

Молодые голоса,
Молодые гнёзда…
Вместе с нами небеса
Зажигают звёзды.
Верят юным родникам
Молодые реки…
Жизнь доказывает нам,
Жизнь доказывает нам,
Что любовь – навеки!

Светит южная звезда,
Мчатся в тундру поезда,
Прячут боль аэродромы, –
Я люблю тебя всегда.
Надо верить, надо жить,
Надо счастьем дорожить.
Чтобы стать твоей любовью,
Это надо заслужить…

Не умею я жить по-другому…
Гряньте, грозы! Трава, не расти!
Ни в пустыню, ни в сказку, ни в космос, ни в омут, –
Никуда от тебя не уйти!

Я уеду без труда,
Мне и горе – не беда.
В час свиданья, в час разлуки, –
Я люблю тебя всегда.
Только бровью поведи,
Только сердцу повели,
Встанет сердце под знамёна
Атакующей любви!

Встанет новая звезда,
Я исчезну без следа,
Стану принцем, стану нищим, –
Я люблю тебя всегда.
Жить нелепо, не любя,
Дни разлук не торопя,
Я надеюсь, как на чудо,
Как на Бога, на тебя!

Ради этой красоты
К прошлым дням сожгу мосты.
Я люблю тебя, я знаю…
Я люблю тебя. А ты?

Мир эстрады, как прежде, неистов.
Только есть измененье в судьбе:
Выбегают на сцену «артисты» —
Аплодируют… сами себе!
Сколько в аплодисментах старанья!
Сколько в них любованья собой!
То ли просят они подаянья,
То ли власти хотят над толпой…

И когда побеждает бравада
Этих странных, нелепых хлопков,
Вспоминается наша эстрада
Не таких уж далёких годов,
Где рождалось само вдохновенье
Под российский щемящий напев…
Сколько гениев было на сцене,
Сколько было на ней королев!
Были розы на сцене и слёзы, —
Но в тогдашней нелегкой судьбе
Не просил подаянья Утёсов,
И Вертинский не хлопал себе!

Нынче творческий труд обесценен,
И сомнителен весь хит-парад.
Ах, как хлопают бодро на сцене!
Ах, как искренне в зале молчат…

Люди знают дурную манеру
Этих так называемых «звёзд»,
Разевающих рот под «фанеру»,
Лишь себе посвящающих тост.

…Так давайте поднимем бокалы
За талантливость жестов и слов,
За овации строгого зала,
За достоинство честных певцов!

Я зайка-непоседа, я зайка-журналист,
Пишу статьи в газеты и в журнал «Капустный лист».
А если б не писал я про волка и лису,
В лесу бы жили звери все и вправду как в лесу.

И пусть, как ни печально, зовут меня «косой», –
Я зверь принципиальный, я честный и прямой.
В своей лесной газете всю правду говорю,
Ни на кого на свете я косо не смотрю!

Ты – словно луч в потёмках,
Ты вся – надежды свет.
Милей тебя, сестрёнка,
В туманном мире нет.
Хочу, чтоб сердца пламень
Согрел твои мечты.
Пусть пляшут под ногами
Цветы, цветы, цветы.

Сосна-сосна-сосёнка,
Стройна и зелена…
Сестра-сестра-сестрёнка,
В кого ты влюблена?
Сосна-сосна-сосёнка,
Стройна и зелена…
Сестра-сестра-сестрёнка,
Ты у меня одна!

Но, как в реке воронка,
Изменчива судьба.
Придёт беда, сестрёнка, –
Я выручу тебя.
Пью за любовь и смелость,
За счастье впереди,
Чтоб всё сбылось и спелось
На жизненном пути.

Ты – словно день погожий,
И знает вся родня,
Как мы с тобой похожи,
Но ты милей меня.
Ах, рвётся там, где тонко –
Неоднозначна жизнь.
Сестра моя, сестрёнка,
За брата помолись!

Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком…
Может, я это, – только моложе,
Не всегда мы себя узнаём…

Ничто на Земле не проходит бесследно.
И юность ушедшая все же бессмертна.
Как молоды мы были,
Как молоды мы были,
Как искренне любили,
Как верили в себя!

Нас тогда без усмешек встречали
Все цветы на дорогах земли…
Мы друзей за ошибки прощали,
Лишь измены простить не могли.

Первый тайм мы уже отыграли
И одно лишь сумели понять:
Чтоб тебя на земле не теряли,
Постарайся себя не терять!

В небесах отгорели зарницы,
И в сердцах утихает гроза.
Не забыть нам любимые лица.
Не забыть нам родные глаза…

Ничто на Земле не проходит бесследно.
И юность ушедшая все же бессмертна.
Как молоды мы были,
Как молоды мы были,
Как искренне любили,
Как верили в себя!

Неба утреннего стяг…
В жизни важен первый шаг.
Слышишь: реют над страною
Ветры яростных атак!

И вновь продолжается бой.
И сердцу тревожно в груди…
И Ленин – такой молодой,
И юный Октябрь впереди!

Весть летит во все концы:
Вы поверьте нам, отцы, –
Будут новые победы,
Встанут новые бойцы!

С неба милостей не жди!
Жизнь для правды не щади.
Нам, ребята, в этой жизни
Только с правдой по пути!

В мире зной и снегопад…
Мир и беден и богат…
С нами юность всей планеты –
Наш всемирный стройотряд!

И вновь продолжается бой.
И сердцу тревожно в груди…
И Ленин – такой молодой,
И юный Октябрь впереди!

Тихо над городом нашим зажглась
Звёздная россыпь…
Кажется нынче, что каждый из нас
Сильный и взрослый.
Слышится эхом из дальних годов
Снежная вьюга…
Не потерять бы серебряных слов
«Друг» и «подруга».

Пусть испытают на мужество нас
Люди и звёзды.
Добрые ветры и огненный час,
Сказки и проза,
Белые канаты ринга,
Северного неба сталь,
Дикая собака динго —
Первая моя печаль.

Только бы нам не забыть никогда
Светлую повесть…
Мчится по рельсам судьбы сквозь года
Утренний поезд.
Юность останется в нас навсегда
Ранним рассветом,
Тихой улыбкою, дымкой костра,
Песней поэта.

Не забывай те грозные года,
Когда кипела волжская вода.
Земля тонула в ярости огня,
И не было ни ночи и ни дня.
Сражались мы у волжских берегов,
На Волгу шли дивизии врагов,
Но выстоял великий наш солдат,
Но выстоял бессмертный Сталинград!

Поклонимся великим тем годам,
Тем славным командирам и бойцам,
И маршалам страны, и рядовым,
Поклонимся и мёртвым, и живым, –
Всем тем, которых забывать нельзя,
Поклонимся, поклонимся, друзья.
Всем миром, всем народом, всей землёй –
Поклонимся за тот великий бой.

За годом год… Из боя – снова в бой…
Взлетали вновь салюты над Москвой,
И, завершив Победою войну,
Планете всей вернули мы весну.
Окончен тот великий смертный бой, –
Синеет мирно небо над тобой,
Над вечной нашей матушкой-рекой,
Над славною солдатской головой.

Сомкнули мы вокруг врагов кольцо,
Мы полыхнули гневом им в лицо.
Февраль российский саван из снегов
Стелил, стелил для вражеских полков.

Поклонимся великим тем годам,
Тем славным командирам и бойцам,
И маршалам страны, и рядовым,
Поклонимся и мёртвым, и живым, –
Всем тем, которых забывать нельзя,
Поклонимся, поклонимся, друзья.
Всем миром, всем народом, всей землёй –
Поклонимся за тот великий бой.

Опустела без тебя Земля…
Как мне несколько часов прожить?
Так же падает в садах листва,
И куда-то всё спешат такси…
Только пусто на Земле одной
Без тебя, а ты…
Ты летишь, и тебе
Дарят звёзды
Свою нежность…

Так же пусто было на Земле,
И когда летал Экзюпери,
Так же падала листва в садах,
И придумать не могла Земля.
Как прожить ей без него, пока
Он летал, летал,
И все звёзды ему
Отдавали
Свою нежность…

Опустела без тебя Земля…
Если можешь, прилетай скорей…

Мне с детства снилась высота,
Я с детства рвался в поднебесье.
Со мной осталась навсегда
Моя не сдавшаяся песня.

Сквозь облака тревог
Блеснёт зари улыбка:
Ещё один рывок,
Ещё одна попытка!..
Блеснёт зари улыбка,
И свет её высок.

Пока вершина не взята,
Не смей до страха опускаться:
Она коварна, высота,
Она не любит покоряться!

На свете выше высоты
Одна любовь, любовь земная.
Во имя веры и мечты
Мы в небо гордое взлетаем.
Нам с детства снится небосвод
И звёзд серебряные чащи.
И стал певцом иных высот
Герой, в бессмертие летящий.

Звенит в ушах лихая музыка атаки…
Точней отдай на клюшку пас, сильней ударь!
И всё в порядке, если только на площадке
Великолепная пятёрка и вратарь!

Суровый бой ведёт ледовая дружина:
Мы верим мужеству отчаянных парней.
В хоккей играют настоящие мужчины,
Трус не играет в хоккей!

Пусть за воротами противника всё чаще
Победной молнией пульсирует фонарь!
Но если надо, защищается блестяще
Великолепная пятёрка и вратарь!

Красивых матчей будет сыграно немало,
И не забудем, не забудем мы, как встарь,
В сраженьях золото и кубки добывала
Великолепная пятёрка и вратарь!

Суровый бой ведёт ледовая дружина:
Мы верим мужеству отчаянных парней.
В хоккей играют настоящие мужчины,
Трус не играет в хоккей!

Птица счастья завтрашнего дня
Прилетела, крыльями звеня…
Выбери меня,
Выбери меня,
Птица счастья завтрашнего дня.

Сколько в звездном небе серебра!
Завтра будет лучше, чем вчера.
Лучше, чем вчера,
Лучше, чем вчера.
Завтра будет лучше, чем вчера,

Где-то гитара звенит…
Надежное сердце любовь сохранит.
Сердце любовь сохранит.
А птица удачи
Опять улетит…

Будет утро завтрашнего дня.
Кто-то станет первым, а не я…
Кто-то, а не я,
Кто-то, а не я
Сложит песню завтрашнего дня.

Нет на свете танца без огня.
Есть надежда в сердце у меня.
Выбери меня,
Выбери меня,
Птица счастья завтрашнего дня!

Песня моя прозвучит…
Надежное сердце любовь сохранит.
Сердце любовь сохранит.
А птица удачи
Опять прилетит…

Нет без тревог ни сна, ни дня.
Где-то жалейка плачет…
Ты за любовь прости меня,
Я не могу иначе…

Я не боюсь обид и ссор,
В реку обида канет…
В небе любви такой простор, —
Сердце мое не камень.

Ты заболеешь — я приду,
Боль разведу руками.
Все я сумею, все смогу, —
Сердце мое не камень.

Я прилечу — ты мне скажи,
Бурю пройду и пламень,
Лишь не прощу холодной лжи, —
Сердце мое не камень.

Видишь — звезда в ночи зажглась,
Шепчет сынишка сказку…
Только бездушье губит нас,
Лечат любовь и ласка.

Я растоплю кусочки льда
Сердцем своим горячим.
Буду любить тебя всегда, —
Я не могу иначе…

Главное, ребята, сердцем не стареть,
Песню, что придумали, до конца допеть.
В дальний путь собрались мы,
А в этот край таёжный
Только самолётом можно долететь.

А ты улетающий вдаль самолёт
В сердце своём сбереги!
Под крылом самолёта о чём-то поёт
Зелёное море тайги.

Лётчик над тайгою точный курс найдёт,
Прямо на поляну посадит самолёт,
Выйдет в незнакомый мир,
Ступая по-хозяйски,
В общем-то зелёный, молодой народ.

Там веками ветры да снега мели,
Там совсем недавно геологи прошли.
Будем жить в посёлке мы
Пока что небогатом,
Чтобы все богатства взять из-под земли.

Мчатся самолёты выше облаков,
Мчатся, чуть похожие на больших орлов,
Мчатся над тобой они,
А знаешь, дорогая,
Лёту к нам в Таёжный — несколько часов.

А ты улетающий вдаль самолёт
В сердце своём сбереги!
Под крылом самолёта о чём-то поёт
Зелёное море тайги.

Иная жизнь у северных людей…
И оттого мы, словно дети, рады,
Когда расставлен стол, трещат цикады,
И тамада, как штатный лицедей,
Заводит тостов сладкие баллады.

Нам просто очень хочется тепла.
Ведь я, отнюдь не напрягая память,
Всё вижу скалы, снег, слепую замять,
Ты — бледною травинкой замерла…
Увы, и тундре хочется оттаять.

Но вот я легким допингом согрет.
Душа беспечной насладилась ленью.
И боле не пьянит воображенье
Роскошных вин чарующий букет.

Я в дальний путь уйду без сожаленья.
Прости-прощай, восторженный елей!
Прощайте вы, словесные транжиры
Над фимиамом шашлыка и кира.
Мне клюквы боль дороже и милей,
Чем радостная приторность инжира.

Ценю тепло, добытое трудом,
И нет для сибаритства оснований.
Кусты рябины тронул холод ранний…

Не обносите чарками с вином.
Не обманите пряными словами.

1. Кто тебя выдумал,
Звездная страна?!
Снится мне издавна,
Снится мне она.
Выйду я из дому,
Выйду я из дому —
Прямо за пристанью
Бьется волна.

Ветреным вечером
Смолкнут крики птиц.
Звездный замечу я
Свет из-под ресниц.
Прямо навстречу мне,
Прямо навстречу мне
Выйдет доверчивый
Маленький принц.

2. Самое главное —
Сказку не спугнуть,
Миру бескрайнему
Окна распахнуть.
Мчится мой парусник,
Мчится мой парусник,
Мчится мой парусник
В сказочный путь.

Где же вы, где же вы,
Счастья острова?
Где побережие
Света и добра?
Там, где с надеждами,
Там, где с надеждами
Самые нежные
Бродят слова.

3. В детстве оставлены
Давние друзья.
Жизнь — это плаванье
В дальние края.
Песни прощальные,
Гавани дальние, —
В жизни у каждого
Сказка своя.

Кто тебя выдумал,
Звездная страна?!
Снится мне издавна,
Снится мне она.
Выйду я из дому,
Выйду я из дому —
Прямо за пристанью
Бьется волна.

Волшебников добрых семья,
Чудес и отваги края…
Под куполом цирка, на желтой арене –
Страна озорная моя.

Волнующий запах кулис,
Арена – как солнечный диск,
И гордое слово, красивое слово,
Веселое слово – артист…

Трапеций тропический лес
Под куполом синих небес…
Выходит артист, и на старой планете
Становится больше чудес.

На стройку ушла молодежь,
А мы, мы артисты… Ну, что ж!
На крылья далеких таёжных палаток
Наш купол высокий похож.

Здесь тоже и смелость, и риск,
И здесь путь к успеху тернист…
Суровое званье, рабочее званье,
Высокое званье – артист!

Оваций не слушай, и вновь
Отчаянный трюк свой готовь…
Мы верим, товарищ, не в лёгкую славу,
А в трудную нашу любовь.

Играть – так себя не щадя,
А жить – только сцену любя.
Разъезды, гастроли да новые роли –
Актёрская наша судьба…

Годами не видеть Москвы,
В беде не терять головы…
Становятся львы на манеже умнее,
А люди отважней, чем львы.

Ах, цирк, мой единственный друг!
Куда б жизнь ни бросила вдруг,
К тебе возвращусь я, родная арена,
На твой заколдованный круг…

Бумажные крылья афиш…
Ты следом за ними летишь.
Встречают артиста, как лучшего друга,
Камчатка, и Братск, и Париж…

Вставай на борьбу, Россия!
Поверь справедливой силе.
Ты вспомни, страна Россия,
Как мы расправляли крылья!
Все улицы – баррикадными
В суровые ночи были!

Станет планета лучше.
Станет добро сильней.
Слушай, товарищ, слушай
Ритмы грядущих дней!

Мы шли сквозь огонь и беды
До светлой своей победы.
Грядущее открывали нам
Рабочие и поэты.

Любимые стройки наши –
Вы лучшие песни наши,
Мы выросли непокорными,
И нам ничего не страшно.

И вот мы в дороге снова.
Мы ласковы и суровы.
Под знаменем революции
Под знаменем нашей Родины
Всегда на борьбу готовы.

Почитай мне стихи —
буду слушать твой голос негромкий.
В эту зимнюю ночь
я открою ворота весне.
Почитай мне стихи
о далекой, как сон, незнакомке,
Почитай мне стихи
о пленившей Шираз Шаганэ.
Нас к холодным огням
зазывают электрогитары,
Все насыщенней дни,
все короче влюбленности срок.
Только Демон летит,
все летит к изголовью Тамары,
Все звучит над землей
бесконечный его монолог.
Наша юность уйдет,
как уходят с проспектов трамваи,
И встречаться другим
с непохожей на нашу весной…
Остаются стихи,
остаются стихи — и я знаю:
Все стихи на земле
о тебе, о тебе об одной.

Опадает, как ясень, стих.
Вышло время надежд моих.

Очень много сказать хотел,
Ради песни на все готов.
Нет возможности. Есть предел.
Мало верных людей и слов.

Что останется после нас?
Чье ученье и чей рассказ?

Разве выскажешь гром, грозу,
Этот воздух, и тьму, и свет?
Пел подснежник весну в лесу.
Слов у нас этой песни нет.

Так безумно тебя любил,
Что сказать не хватило сил.

Драгоценна твоя слеза.
Что словесность в сравненье с ней?
Не уста говорят — глаза,
И мелодия слов сильней.

А потом… разве я герой?
С детства в сердце жила боязнь,
Что казалось строфе порой —
Шли слова из стихов на казнь.

Уж такой был в душе накал,
А не высказался — смолчал…

Но молчанье еще не ложь.
В интонации между строк,
Друг заветный, лишь ты поймешь,
Что хотел сказать, да не смог.

Всем свой стих. И всему свой час.
Вновь забвенья взойдет трава.
Но останутся после нас
Недосказанные слова…

Голос Родины, голос России
Были годы горя и утрат,
Был в кольце блокады Ленинград…
Голос Родины, голос России
Над землею гремел, как набат.

Я слышал твой голос, Родина,
Под обстрелом, в окопах, в огне:
«Не забывай о пройденном,
Помни о завтрашнем дне!»
Я слышал твой голос сквозь тучи…
Шла усталая рота вперёд…
Солдат становится бесстрашным и могучим,
Когда его Россия позовёт.

Наш народ – мыслитель и поэт.
Ярче звёзд открытий наших свет…
Голос Родины, голос России –
В чётких ритмах стихов и ракет.

Я слышу твой голос, Родина,
Он как свет, он как солнце в окне:
«Не забывай о пройденном,
Думай о завтрашнем дне!»
Мы слышим твой голос певучий,
Он нас всех за собою ведёт,
И ты становишься бесстрашным и могучим,
Когда тебя Россия позовёт.

Алым звёздам верит шар земной,
Мы всегда за правду примем бой.
Голос Родины, голос России –
Это Ленина голос живой.

Я слышу твой голос, Родина,
Он звучит, он пылает во мне:
«Не забывай о пройденном,
Помни о завтрашнем дне!»
Пусть наша дорога все круче,
Мы сквозь грозы уходим в полёт –
Народ становится бесстрашным и могучим,
Когда его Отчизна позовёт!

Одеты в солнечном Тироле
Зимой с иголочки леса.
Здесь жили сказочные тролли,
Здесь мы творили чудеса.

Здесь горы в белых облаках.
Пора больших тревог…
Горит в заснеженных сердцах
Альпийский огонёк.

Огонь – счастливая примета.
В победе столько красоты!
Во все века тянулись к свету
Сердца людские и цветы.

Вдали от Родины своей
Ты сам его зажёг
Для всех товарищей-друзей
Альпийский огонёк.

Не тают горные снежинки…
Мы будем в памяти хранить
Любви альпийские тропинки
И дружбы огненную нить.

А тот, кто все забыть посмел
И дружбой пренебрёг,
Пусть только вспомнит, как горел
Альпийский огонёк.

Здесь горы в белых облаках.
Пора больших тревог…
Горит в заснеженных сердцах
Альпийский огонёк.

Земля — Родина любви,
Звенит надежд твоих листва.
Земля, солнечно живи,
Живи, пока любовь жива!

Средь звезд — горсточка людей,
Во всей Вселенной мы одни,
Одни в мире неживых огней,
Средь звезд нет у нас родни.
Земля, ты наш добрый дом,
Ты так огромна, так мала,
Родней дома не найдем,
Я сын любви твоей, Земля!
Земля — Родина любви,
Средь бурь, невзгод, среди ветров
Храни главные слова свои:
Земля, Родина, Любовь!

Нас нельзя победить. Можно только предать.
Да и то, если местный отыщется тать.
Мы сильнее других, процветающих стран.
Против нас есть одно лишь орудье — обман.
И тихонько сказал притаившийся тать:
«Наше время пришло. Время Русь разрушать.»
Потирая ручонки, изрёк Главный Вор:
«Мне поддержка нужна и “добро” на разор.
Мне из адского Штата звонил сатана
И сказал, что Россия обречена.
И теперь я без прежнего страха берусь
В одночасье разрушить Великую Русь.
Ту страну, что цари собирали века,
Разгромлю,
раздроблю
и продам с молотка!»

…Было всё, как всегда. Только бросили петь.
Только небо над родиной стало темнеть.
Ну, а мы… благодушно смотрели на мир.
Не заметили мы, как ворвался в эфир
Этот голос, приставленный к горлу с ножом
С фонограммы, записанной за рубежом:

«Ах, любо, братцы, любо в мышленье новом жить!
Чего б еще разрушить, кого б ещё прибить?
Заводы я разрушу. Разрушу и НИИ.
Науку оглоушу. Не возникай, ни-ни!
Как девок на экране, раздену я страну.
Затею я нелепую, доходную войну.
В рекламе — показуха. А в душах — пустота.
Распнём теперь по новой мы вашего Христа.»

Ах, доверчивый мой, непутёвый народ!
Он заразу не сразу, не сразу поймёт…
Собираются с силами люди с трудом.
Ждут, покуда не грянет над избами гром.
Лёд ломает река. Ощетинился бор.
Начинает весна свой бурлящий собор.
И пускай на подъём он неспешен, нескор,
Но сойдётся Великий Российский собор.

Дай мне руку, мой брат, партизан-белорус!
Сбросим с плеч недоверия тягостный груз…
Наша мощь не в богатстве, а в братстве людей,
В братстве песен, стихов, и молитв, и церквей.
Нам славянскую веру и речь возрождать,
Из обломков страны — вновь Союз собирать.
Пусть не сразу, не вдруг, но развеется мгла,
И проснутся Всесильные Колокола.
Сквозь туманы и снег воссияет окрест,
Позовёт к единенью Страдальческий Крест…

Из руин мы поднимем порушенный дом.
Из руин, как цари, снова Русь соберём!

Век ядерный. Призрак лазерный.
Планеты тревожный час.
Неужто, братья по разуму, –
Разум покинет нас?

Опять поднимается вьюга.
Планета сбивается с круга.
Но мы понимаем друг друга.
Но мы уважаем друг друга.
Но мы защищаем друг друга.
Мы жизнь отдадим друг за друга.
Нам всем, чтобы выжить и жить,
Надо дружить! Надо дружить!
Добра и света
Тебе, Земля!
Моя планета,
Любовь моя!

Безумия речь развязная,
Дыханье зловещей тьмы…
Но люди – братья по разуму –
Разум спасти должны!

Люди умирают не в больницах.
Пусть страшны и язвы и бронхит, —
От недугов можно излечиться.
Как спасти нам души от обид?

Жизнь людскую долго ли разрушить?
Сразу, без сомнений, до конца…
Души погибают от бездушья
И от бессердечности сердца.

Сколько лет уже нет войны,
Нынче бомбы не в моде вроде…
Но уходят от нас сыны –
На войну без войны уходят.

Ни моей, ни твоей вины
В этом нету, родной мой, нету,
Но в объятиях сатаны
Мы живём вопреки рассвету.

Ах ты, Боже, ты Боже мой,
Рано утром заходит солнце…
Не вернётся мой сын домой,
Только горе в страну вернётся.

Ах, печаль, ты моя печаль,
Ты скажи, за грехи какие
Нам своих никогда не жаль,
Нам не жаль сыновей России.

Свет надежды уже погас,
Наши судьбы – штрафные роты…
Нам труднее в сто раз без вас,
Это мы без детей – сироты.

Вы ничьи там, вдали, ничьи,
Судит наших чужое вече…
А во сне всё ручьи, ручьи,
По приметам – к желанной встрече…

Не увидеть нам счастья ближнего,
Вносят чёрные свечи в зал.
Бал повешенных, бал униженных,
Государевой милости бал…

Не стихи свои, не пророчества –
Мы свободу в душе спасём.
Православные тайным обществом
Осенили себя, как крестом.

Не поверили слову дерзкому –
Повернули полки назад,
И по Нерчинску, как по Невскому,
Колокольцы звенят, звенят…

Со свободою мы обвенчаны,
Знали верность, измену, злость,
Только ангелам – русским женщинам –
Нас понять и простить довелось…

Я только боль тебе принёс,
Твоя судьба – мой тяжкий грех.
От этих слёз, озябших слёз
Родится снег, сибирский снег.

Прости меня за этот снег,
Прости за боль душевных ран,
За горький век, жестокий век,
За то, что он достался нам.

Свидетель Бог, как я люблю.
Увы, немыслим наш побег.
На честь мою, на жизнь твою
Ложится снег, ложится снег.

Над немотой замёрзших рек
Гудит седых снегов хорал.
Холодный век, жестокий век.
Последний бал, прощальный бал.

Наш тяжкий крест – наш долгий путь.
Заря при нас не занялась.
Когда-нибудь, когда-нибудь,
Когда-нибудь вспомянут нас!..

Мы видали Пеле и Гарринчу,
Эти парни играли отлично.
Был изящный футбол,
Но те сраженья позади,
А решающий гол,
Безусловно, впереди.

Главные матчи не сыграны,
Лучшие пасы не выданы.
Ищем футбольные истины
В центре, на флангах, в штрафной.

Ах, футбол – сердца звонкие струны!
Наши все на восточной трибуне.
Здесь, в сплочённых рядах,
Самый преданный народ!
Есть надежда в сердцах,
Что «Спартак» не подведёт!

Главные матчи не сыграны,
Лучшие пасы не выданы.
Ищем футбольные истины:
Будет большая игра!

Есть в команде отличные парни!
Есть в запасе у нас левый крайний,
Он до главных боёв
В дубле держится пока:
У него сто финтов
И удар издалека.

Главные матчи не сыграны,
Лучшие пасы не выданы.
Ищем футбольные истины
В ритмах внезапных атак!

Ах, футбол – сердца звонкие струны!
Мы опять на восточной трибуне.
Все в атаку, друзья,
Эй, вратарь, не подведи!
Если нынче ничья,
То победа впереди!

То не грозное небо хмурится,
Не сверкают в степи клинки –
Это батюшки Ильи Муромца
Вышли биться ученики!

За победы их ветры молятся,
Ждут их тернии и венцы.
Разгулялися добры молодцы,
Распотешились молодцы!..

Эх, да надобно жить красиво,
Эх, да надо нам жить раздольно!
Богатырская наша сила –
Сила духа и сила воли.

Богатырское наше правило:
Надо другу в беде помочь –
Отстоять в борьбе дело правое,
Силой силушку превозмочь!

Ты на свете одна, одна,
Ты одна, как в году весна,
Ты одна, как в ночи луна,
И тебе среди звёзд дорога.
Даже так горячо любя,
Надо знать: предстоит борьба,
Надо мне победить себя
И соперников, коих много.

Вот моя рука,
Вот моя рука,
Честь и нервы.
Сердце на века,
Сердце на века –
Буду первым.

Над любовью шумят века,
Но любовь, как всегда, строга.
Не скажу, что борьба легка
В этом древнем, как мир, турнире.
Даже солнце из года в год
Верит в то, что оно взойдёт,
Верит в то, что растопит лёд
И опять будет первым в мире.

Я – звезда, что взошла в пике.
Ты – рассвет на Москва-реке.
Ключ от счастья – в твоей руке,
И моя побеждает песня.
Оркестровый грохочет прибой…
Ты мне скажешь: «Любимый, постой»,
Ты мне крикнешь: «Любимый, постой –
Будь по твоему: будем вместе».

Вот моя рука,
Вот моя рука –
Слово чести.
Сердце на века,
Сердце на века –
Будем вместе.

Свет, от солнца зажжённый,
Свет грядущего дня…
Гимн единства поют миллионы,
Мир и любовь храня.

Будьте счастливы, люди!
Жизнь, как солнце, одна…
Пусть навеки умолкнут орудья!
Пусть победит весна!

Зовёт Москва к содружеству недаром.
Пускай о мире музы говорят!
Пускай звучат рассветные фанфары!
Пускай навек орудья замолчат!

Будьте счастливы, люди!
Мир надеждой согрет.
Пусть ни вьюги, ни зло не остудят
Солнца и правды свет!

Будьте счастливы, люди!
Жизнь, как солнце, одна…
Пусть навеки умолкнут орудья!
Пусть победит весна!

Ах, мы встретимся не скоро,
Ты узнать меня не сможешь.
На родных моих просторах –
Бездорожье, бездорожье.
Заросла тропа бурьяном,
Кто нам новую проложит?
На пути к святому Храму –
Бездорожье, бездорожье.

Мы, воспетые дождём,
Всё опять чего-то ждём,
Только нет у нас пути:
Ни проехать, ни пройти.

Одному трудней согреться,
Жизнь из кубиков не сложишь.
На планете и на сердце –
Бездорожье, бездорожье.
Травы-горькие отравы,
Поле, вспаханное ложью,
Беззастенчивые нравы –
Бездорожье, бездорожье.

Ах, мы встретимся не скоро,
Ты узнать меня не сможешь.
На безвыходных просторах –
Бездорожье, бездорожье.
Зов любимых из далёка
С каждым годом всё дороже…
Боже, как нам одиноко
На российском бездорожье!

И вечер такой же, как прежде,
И те же во мгле фонари.
Но песня последней надежды
Погаснет с восходом зари.

А ветер летит, провода теребя…
А время с годами к нам жёстче и строже…
Не будет, не будет, не будет тебя,
И даже не будет похожей…

Никто ничего не изменит,
И нечего спорить с судьбой.
Была ты летящим мгновеньем,
Мелькнувшею в небе звездой.

Неблизкий мой путь и недальний,
Зима наплывает, зима…
И кажется всё нереальным –
Деревья, дороги, дома…

Серое небо разорвано в клочья,
Серое море ревёт и клокочет.
Что же, товарищ, пора!
Вьюжными тропами северной ночи
В море идут катера.

Снежные злые встречают заряды,
Как хорошо, что товарищи рядом!
Море, как соли гора…
Небо окинешь невидящим взглядом –
В море идут катера.

Кажутся чем-то давнишним-давнишним
Белые бабочки – майские вишни,
Алое солнце с утра.
В долгую ночь о рассветах не слышно…
В море идут катера.

Снятся луга нам, пропахшие мятой.
Мы ещё встретимся с вами, девчата,
Но не пришла нам пора…
Снежного моря простые солдаты –
В море идут катера.

Там, за кормою, за снежною кручей
Ветер свистит, как Голландец Летучий.
Нынче трудней, чем вчера…
С морем сливаются чёрные тучи –
В море идут катера!

Жизнь моя, как исповедь.
Песня, как признание.
Надо было выстрадать
Главное свидание…
Радость и страдание –
Всё пришло с тобой.

Наша песня сбудется.
Сердце к сердцу тянется.
Горькое забудется,
Доброе останется…
Годы – это станции
Наших встреч с тобой.

Добрые открытия
Мне судьбой предсказаны.
Солнечными нитями
Мы друг с другом связаны.
Зори наши ясные
Зажжены тобой.

Светоч мой единственный,
Песнь моя счастливая…
В нашем счастье – истина,
Горе нас помилует.
Жизнь моя, как исповедь.
В песне – жизнь моя.

Прячется заря в тумане…
Выйди на свиданье, Ваня.
Звёзды не проснулись, Ваня,
Чуткие не спят леса…
Без любви и травка вянет.
Ты такой красивый, Ваня!
Дай мне наглядеться, Ваня,
В синие твои глаза.

А в глазах задорный пламень.
Всё-то ты умеешь, Ваня:
Дом построить можешь, Ваня,
Можешь песню о любви сложить…
Выполни одно желанье –
Мне ведь понимаешь, Ваня,
Многого не надо, Ваня –
Только б вместе жизнь прожить.

Если гром великий грянет,
Ты шинель наденешь, Ваня,
Соколом рванёшься, Ваня,
Если скажет Русь: «Спаси!»
С нами вся Россия встанет –
Ты же ясный сокол, Ваня!
Имя твоё, милый Ваня,
Песней стало на Руси!

Если мы с тобой устанем,
Выйдут наши дети, Ваня,
Нам друзья помогут, Ваня,
И уйдёт от нас гроза.
Без любви и травка вянет…
Ты такой красивый, Ваня!
Дай мне наглядеться, Ваня,
В синие твои глаза…

Вишнёвый сад, все в белом, как невесты…
Вишнёвый сад, трепещут занавески.
Вишнёвый сад – последний бал Раневской,
Нашей любви брошенный сад, проданный сад.
А я мечтал спасти твою обитель,
А я шептал чуть слышно: «Не рубите!»
А я шептал: «Спасите нас, спасите
Нашей любви брошенный зал, проданный бал».

Жестокий век, летят иные птицы.
Жестокий век – кому теперь молиться?
Жестокий век – дрожат твои ресницы.
Нашей любви брошенный век, проданный век.

Прости меня, что свергнуты святые,
Прости меня, что мы теперь – другие.
Прости меня, сады стоят нагие –
Дом без меня, дом без огня, свет без огня.
Но есть душа – она осталась прежней,
Жива душа, оставшаяся нежной.
Осталась жизнь в глухой степи безбрежной:
Всё-таки жизнь, даже теперь, так хороша!

Вишнёвый сад, больной природой гений,
Вишнёвый сад, последний вздох весенний,
Вишнёвый сад моих стихотворений –
Нашей любви брошенный сад, проданный сад.

Никогда, ты пойми, никогда
Не пылала так близко звезда.
Это – свет пролетающих лет,
Это – риск, быстрота, интеллект.

Впереди наша цель, впереди!
Ты в победе меня убеди,
Чтобы не было страха в душе
На крутом, как судьба, вираже.

Наша жизнь, наша мысль, наша боль
И любви неподкупный пароль –
Сколько было надежд и тревог!
Остается последний виток…

Не на год, не на два – навсегда
Загорается наша звезда.
Кто-то искренность нашу поймёт
И пойти вслед за нами рискнёт…

Снится мне ночной причал
На родной реке.
Веры тонкая свеча
У тебя в руке.
Ты пойми, что в этой мгле
Нет ни близких, ни родных,
Что несчастных на земле
Больше всех других…

Разве знали в детстве мы,
Веря в Божий свет,–
От тюрьмы да от сумы
Нет зарока, нет…
Только птицы прокричат,
Только вздрогнет вдалеке
Веры тонкая свеча
У тебя в руке.

…Ты поверь в иную жизнь
На иной меже,
Ты поверь и помолись
О моей душе.
Есть непознанная даль.
Ты поверишь, ты поймёшь:
Есть любовь, и есть печаль,
Остальное – ложь.

Всё мне снится по ночам:
В дальнем далеке
Веры тонкая свеча
У тебя в руке.
От небесного луча,
Что на грешный мир пролит,
Веры тонкая свеча
В темноте горит…

Тянется к нам из-за туч
Солнечный луч,
Трепетный луч…
Как ты живёшь, человек,
В яростный век,
Ядерный век?
Выбрать добро или зло –
Время пришло,
Время пришло.

Солнцу и небу ответь:
Жизнь или смерть,
Жизнь или смерть?
Каким оставишь ты нашим детям
Новое, третье тысячелетье?
Во имя жизни мы смерть встречали,
Во имя жизни друзей теряли.
Во имя жизни – навеки вместе
Бесстрашье правды и слово чести.
Во имя жизни, как свет весенний,
Былин и песен природный гений.
Любовь к Отчизне – во имя жизни.
Во имя жизни вся наша жизнь!
Звёзды исчезнут с высот…
Кто их спасёт?
Кто их вернёт?
Что ты решил, человек,
В яростный век,
Ядерный век?
Выбрать добро или зло –
Время пришло,
Время пришло.
Солнцу и небу ответь:
Жизнь или смерть?
Жизнь или смерть?
Каким оставишь ты нашим детям
Новое, третье тысячелетье?

Во имя жизни смеются дети –
Цветная радость на белом свете…
Во имя жизни, как дар бесценный,
Сонет Шекспира, ноктюрн Шопена…
Во имя жизни – жизнь полной мерой,
И наша нежность, и наша вера…
Любовь к Отчизне – во имя жизни,
Во имя жизни – вся наша жизнь!

Над предгорьями Кавказа солнце доброе не светит.
Старики вздыхают молча. Исподлобья смотрят дети.
Вырубают виноградник, – без вины пришла расплата.
Виноградная лоза, – ты ни в чём не виновата…

Ты дарила людям радость, звонко пела и смеялась.
Гибкий стан твой порубали. Поле мёртвое осталось…
Рубанули за мгновенья. За столетья – нет возврата…
Виноградная лоза, – ты ни в чём не виновата…

Вырубали (мы-то знаем!) из поэм и песен строчки.
И кедровник вырубали. И людей – поодиночке.
Ах, как лихо, ах, как просто, – одним махом всё поборем!
Бывший стих и бывший труд, – всё под корень, всё под корень!

Доброта в посеве правды. Только злоба в разрушенье.
Вот уже навеки в ссоре близлежащие селенья.
Ах, как страшно, если руку поднимает брат на брата!
Виноградная лоза, – ты ни в чём не виновата…

Всё как будто бы, как прежде… Ручейки сбегают к морю.
Только мёртвые равнины, – словно памятники горю,
Словно вызов нашим предкам, словно нежности утрата.
Виноградная лоза, – ты ни в чём не виновата…

Ленин великий в сердце у нас!
Алые галстуки гордо горят
У самых счастливых на свете ребят,
И отблеск великих огней Октября
На галстуках наших горит, как заря.

Нас миллионы, юных и смелых.
Мы обещаем сдержать пионерское слово:
«К борьбе за ленинское дело,
К борьбе за ленинское дело
Всегда готовы!
Всегда готовы!
Всегда готовы!»

Ленин в суровые дни Октября
О школах мечтал и дворцах для ребят…
И видел он в детях грядущих годов
Счастливых людей и отважных борцов.

Годы идут, но всегда молода
Заветная ленинцев юных мечта:
Для счастья народа дерзать и творить,
Всю жизнь свою пламенным ленинцем быть!

Чёрный морской бушлат,
Соль ветров на губах…
Песни на юг летят,
Песни мерзнут во льдах.

Ветры полярных стран
Встретят в пути караван…
Ветры навстречу летят метельные, —
Верю тебе, капитан!

Чайки к беде кричат,
Жмутся к самой воде…
Люди в беде молчат,
Люди крепнут в беде.

Яростный злой буран,
Пятые сутки буран…
Вахта тревожная, буря снежная, —
Верю тебе, капитан!

Как в штормовой судьбе
Людям вера нужна!
Нет, капитан, тебе
Ни покоя, ни сна.

Вместо земли — туман,
Прямо по курсу туман…
Где ты сейчас, моя бухта Радости? —
Верю тебе, капитан!

Мы очень скоро будем дома
И боль вчерашняя пройдёт.
Но в нашей памяти бессонной
Над нами кружит вертолёт.
Наша юность ещё не прошла,
Хоть прошли мы и боль, и сомненья.
Нету больше ни смерти, ни зла –
Возвращенье домой, возвращенье.

Спасибо,
Родные дали!
Спасибо людям родным за любовь,
За печаль ваших глаз!
Спасибо
За то, что ждали,
За то, что ждали
И ждёте нас!

Не плачьте, ивы, над рекою –
Надежда всё-таки права:
Живым вернулся я из боя,
И мама милая жива.
Это солнце восходит во мгле,
Это нашей судьбы полустанки.
Наконец-то на нашей земле
Не прощанье, а встреча славянки.

Мы знали горе и страданье,
И долг один у молодых:
Беречь свои воспоминанья,
Беречь оставшихся в живых.
Наша юность ещё не прошла,
Хоть прошли мы и боль, и сомненья.
Нету больше ни смерти, ни зла –
Возвращенье домой, возвращенье.

Спасибо,
Родные дали!
Спасибо людям родным за любовь,
За печаль ваших глаз!
Спасибо
За то, что ждали,
За то, что ждали
И ждёте нас!

Говорили: он мал, да удал.
Но не зря нас Ямал собирал,
И теперь по-иному звучит поговорка:
Наш Ямал и велик, и удал!

В твоих недрах горячая кровь,
Только Северу не прекословь!
Пусть хозяевам тундры – полярным оленям
Не перечит рабочая новь.

Друг ты мой, Ямал, Ямал!
Я, как сказку, тебя открывал.
Ты огонь добывал.
Ты страну согревал.
Я с тобой стал счастливым, Ямал!

Берег твой океан штурмовал,
Нас на прочность Урал проверял,
Но своим многоцветным полярным сиянием
Всю Россию Ямал освещал.

Мы тебя не сдадим никогда!
Здесь родные для нас города.
Самым главным богатством великой России
Оставайся, Ямал, навсегда!

Будет небесам жарко!
Сложат о героях песни.
В спорте надо жить ярко,
Надо побеждать честно!
Замерли вокруг люди,
Светятся экраны теле…
Верьте, что рекорд будет!
Знайте, мы близки к цели!

Мы верим твёрдо в героев спорта.
Нам победа, как воздух, нужна…
Мы хотим всем рекордам
Наши звонкие дать имена!

Дерзкий путь наверх сложен,
Лидерам сегодня трудно…
Знаем: победить сможем,
Если совершим чудо!
Судьи будут к нам строги,
Но, в конце концов, поверьте,
Скажут нам, что мы – боги,
Скажут: «Молодцы-черти!»

Шествуй на Олимп гордо,
К солнечной стремись награде
Ради красоты спорта,
Родины своей ради!
Надо побеждать честно,
Надо жить на свете ярко!
Сложат и о нас песни, –
Будет небесам жарко!

Мы верим твёрдо в героев спорта.
Нам победа, как воздух, нужна…
Мы хотим всем рекордам
Наши звонкие дать имена!

Слышишь, товарищ, гроза надвигается…
С белыми нашиотряды сражаются…
Только в борьбе можно счастье найти.
Гайдар шагает впереди!

Видишь, товарищ, заря поднимается…
Вновь за работу народ принимается…
Там, где труднее и круче пути,
Гайдар шагает впереди!

Видишь, пз книжек, в колонны построены
Вышли герои и стали героями.
Сколько Тимуров идет, погляди!
Гайдар шагает впереди!

Если вновь- тучи надвинутся грозные
Выйдут Тимуры — ребята и взрослые…
Каждый готов до победы идти.
Гайдар шагает впереди!

Нам огромный мир доверен…
Жизнь! В тебя мы влюблены!
Мы распахиваем двери
В годы счастья и весны.
В шумных буднях общежитий
Мысль клокочет и кипит…
Сколько радостных открытий,
Замечательных открытий
Сделать юным предстоит!

Пусть станет сказочной легендой
Жизнь влюблённых в науку людей!
В наших руках, студенты,
В наших умах, студенты,
Мудрость грядущих дней,
Грядущих светлых дней!

И творцы, и летописцы
Мы истории самой.
Планам юности дивится
Весь огромный шар земной.
К небесам необозримым
Мы ракетой улетим…
Имена своих любимых,
Имена своих любимых
Дальним звёздам раздадим!

Ты уехала в знойные степи,
Я ушел на разведку в тайгу.
Над тобою лишь солнце палящее светит,
Надо мною лишь кедры в снегу…

А путь и далек, и долог,
И нельзя повернуть назад…
Держись, геолог, крепись, геолог,
Ты ветра и солнца брат!

На прощанье небес синевою,
Чистотою студеной воды,
Голубою заветной Полярной звездою
Поклялись в нашей верности мы.

Лучше друга нигде не найду я,
Мы геологи оба с тобой,
Мы умеем и в жизни руду дорогую
Отличать от породы пустой.

Я в суровом походе спокоен,
Ты со мной в каждой песне моей…
Закаленная ветром, и стужей, и зноем,
Только крепче любовь и сильней!

А путь и далек, и долог,
И нельзя повернуть назад…
Держись, геолог, крепись, геолог,
Ты ветра и солнца брат!

Нынче радостей немного.
Больше подлостей и сраму.
Правда, нынче, слава Богу,
Восстанавливают храмы.

В сёлах и первопрестольной,
Словно юные старушки,
Возникают колокольни,
И часовни, и церквушки.

Вмиг слиняли атеисты.
Наверху — иные вкусы.
И рисуют копиисты
Вместо Брежнева — Иисуса.

Вместо Маркса с «Капиталом» —
Рождество и Пасху в массы.
А в церквях стройматериалы —
Сплошь синтетика с пластмассой…

Прислан к нам из-за кордона
Пастырь, сделавший карьеру.
Антирусские иконы.
Синтетическая вера.

Храм в элитных эмпиреях
Возвели в мгновенье ока.
Ну, а людям, что стареют,
Всё ж без Бога одиноко…

Рядом выстроились банки.
Нищета в церковной арке.
К платной новенькой стоянке
Подъезжают иномарки…

Заказные злодеянья.
У братвы всё шито-крыто.
Из Священного Писанья
«Не убий» давно забыто.

Травка каверзная тлеет
В дискотеках хулиганских,
Где тинейджеры наглеют
И поют не по-христиански.

Трудно даже Бога ради
Отличить мужчин от женщин.
На всеобщем плац-параде
Храмов больше. Веры меньше.

А в деревне Божьи служки
Мир подлунный покидают.
Тропка к старенькой церквушке
Зарастает, зарастает…

Там была она, святая,
Лишь одна на всю округу.
Ноги босые сбивая,
К церкви люди шли, как к другу.

Жили бедно и убого,
Да боялись слова злого.
Сколько было веры в Бога,
Своего, не подкидного!

Паства выглядит устало
На ступеньках новой эры.
Храмов, правда, больше стало.
Веры меньше. Веры… Веры…

Над спортивной ареной капризное солнце…
И удача не каждому будет светить…
Вы на бой провожаете Ваших питомцев,
Этот взгляд никогда мы не сможем забыть…

Да разве сердцем позабудет
Того, кто хочет нам добра,
Того, кто нас выводит в люди,
Кто нас выводит в мастера.

В этом зале Вы нам не читали морали,
Просто место нам всем в Вашем сердце нашлось.
Просто в Ваших глазах мы порою читали
И улыбку, и гнев, и безвыходность слёз…

Всё отдав до конца, трудный день отработав,
Вы о завтрашнем дне начинали мечтать.
Вы – конструктор побед, Королёв наших взлетов.
Мы Вам верим, и, значит, должны побеждать!

Мы уйдем, чемпионы и просто спортсмены…
Вам с другими придется с нуля начинать.
Вы таланту и мужеству знаете цену.
Пусть другие научатся Вас понимать.

Да разве сердцем позабудет
Того, кто хочет нам добра,
Того, кто нас выводит в люди,
Кто нас выводит в мастера.

Летим мы к иным созвездьям,
Как будто в иные века.
Ждите от нас известий –
Вы слышите нас пока…
Наш путь – в глубь мироздания.
Ритм слов, как заклинание…

Тёплая кровиночка, моя Земля.
Люди – это дети твоего тепла.
Ласковая звёздочка Вселенной,
Ты сама не знаешь, как ты мала.

В грозном звёздном мире ты одна, Земля.
Дышат росной свежестью твои поля…
Остров нашей нежности рассветной,
Добрая планета – Земля моя.

Все полёты в звёздной и холодной мгле –
Это верность дому, это гимн Земле.
Преданностью светлой журавлиной
Мы верны любимой земной заре.

Светит человечеству одна заря,
В этом грозном мире мы – одна семья.
Вечность верит в нашу человечность.
Ты у нас навечно одна, Земля.
Тёплая кровиночка, моя Земля…

Гудят сирены двухконсольных кранов
Над Ангарой,
И днём и ночью спор с рекой упрямой
Похож на бой.

Вставало солнце и с небес лучами
Стреляло в нас,
Стонали сосны – над тайгой, над нами
Пурга неслась.

С огнём сражаться и встречать бураны
Нам не впервой,
Гудят сирены двухконсольных кранов
Над Ангарой…

Мы, может, стройки боевые были
Забыть могли б,
Когда бы сердцем хоть на миг забыли,
Кто здесь погиб.

И мы к победам, несмотря на раны,
Идём с тобой.
Гудят сирены
Над Ангарой.

Добыть сумеем из воды студёной
Тепло и свет.
Семья одна лишь – молодых, влюблённых, –
Других здесь нет!

Гудят сирены двухконсольных кранов
Над Ангарой,
Недаром спор наш с рекой упрямой
Похож на бой!

Не спи, горнист, не спи!
Не все ещё окончились бои…
Нас ждут сраженья будущих веков,
Два полюса и шесть материков.

Не спи, горнист, не спи, горнист, не спи!
И веру в наше братство укрепи.
Предательство для нас страшней всего –
Один за всех и все за одного!

Зови, горнист, зови
Туда, где шли великие бои.
Ты видишь: алым светом озарён
Встаёт непокорённый Краснодон.

Зови, горнист, на подвиги зови
Во имя нашей дружбы и любви.
Для юных время звёздное пришло –
Один за всех и все за одного!

Труби, горнист, труби!
Надежда загорается вдали…
Клокочет в медном горле у трубы
Бессмертная мелодия борьбы.

Труби, горнист, великий сбор труби!
Мы подданные верные твои.
Мы вместе не боимся никого!
Один за всех и все за одного!

Мы расстанемся. Решенье наше твёрдо.
Всё, что было, – это было, как во сне…
Мы и сами, как прощальные аккорды,
Растворимся в наступившей тишине.

И одеты, и причёсаны по моде,
Есть раскованность и фирменная стать…
Не успеешь оглянуться – всё проходит,
всё проходит,
всё проходит,
Не догнать, не осознать, не удержать.

К полюсу юности не возвратитесь!
Ветры умолкнут, стихнет пожар.
Где ты сегодня, джинсовый витязь,
Дальнее эхо электрогитар?

Мы останемся на дисках и на плёнке…
Может, музыки кончается запас,
Может, наши длинноногие девчонки
Стали больше, чем поклонницы, для нас…

Кто там тянется на сцену к нам на смену?
Как и мы, как будто тоже вчетвером…
Словно песни, мы легки и современны
(мы легки и современны),
Мы не плачем. Мы смеёмся. Мы поймём.

Ах, друг друга за измену не браните!
Рвётся даже металлическая нить…
Только старые гитары сохраните,
Если трудно будет сердце сохранить…

Здесь дома на спине облаков
Утопают в объятьях садов,
А в лощинах ночует туман –
Дилижан, Дилижан, Дилижан!

Умываясь водой ключевой,
Упиваясь своей красотой,
Над горами встаёт солнце-джан –
Дилижан, Дилижан, Дилижан!

Где обрыв недоступен и крут,
Птицы гнёзда уютные вьют
И поют, как Гоар Гаспарян:
‘Дилижан, Дилижан, Дилижан!’

Каменистою горной тропой
Я иду за своею судьбой.
Верю я её карим глазам,
Дилижан, Дилижан, Дилижан!

Мы осушим бокалы до дна,
Но, прекрасней любого вина,
Бьёт воды минеральной фонтан –
Дилижан, Дилижан, Дилижан!

Мы так близко живём к небесам,
Что поверьте, друзья, по ночам
Звёзды в гости спускаются к нам –
Дилижан, Дилижан, Дилижан!

Городами планета горда –
Есть побольше, чем наш, города,
Есть Марсель, есть Нью-Йорк, Ереван…
Только лучше всего – Дилижан.

Гудит завод,
Поёт завод,
Дымя, торопясь, беспокоясь…
И в песне завода
Про давние годы
Мы слышим правдивую повесть.

Как Ленин великий сюда приезжал,
Как в цехе огромном он здесь выступал,
Как здесь он был ранен врагом, и народ
Завод его именем светлым зовёт.

Гудит завод,
Поёт завод,
Здесь времени зря не теряют:
Умело и скоро
Электромоторы
В просторных цехах собирают…

И в силе моторов, и в мощности их,
И в пламенных буднях людей заводских,
В энергии их, что всегда горяча,
И сила, и мощь, и мечта Ильича.

Гудит завод,
Поёт завод.
И чудится мне – в этой песне
Звенит, не смолкая,
Мечта молодая,
И нет той мечты интересней…

О том, что настанет положенный срок,
Доверит страна в мои руки станок,
И сердце, гордясь своей славной судьбой,
Забьётся в машинах, построенных мной.

Гудит завод,
Поёт завод,
Дымя, торопясь, беспокоясь…
И в песне завода
Про давние годы
Мы слышим правдивую повесть.

Чтобы стало в этом мире
Завтра лучше, чем вчера,
Есть на свете командиры
И волшебники Добра.

Мы счастье всем добудем,
Волшебники удачи…
Дарите радость людям,
Дарите радость людям!
Чтоб стать самим богаче,
Дарите радость людям.

Чтоб была светлее старость,
Чтоб не плакать малышам,
Мы разносим людям радость
По забытым адресам.

Двери, окна и калитки
Открываешь сердцем ты…
Платят золотом улыбки
За волшебные труды.

Дышите полной грудью!
Пускай никто не плачет…
Дарите радость людям,
Дарите радость людям!
Чтоб стать самим богаче,
Дарите радость людям.

Мне грозный путь назначен.
Я в ночь открою дверь –
Ты крикнешь мне: «Удачи!» –
А я отвечу: «Верь!»
Родился я в рубашке
Лохматых облаков.
Не будет мне поблажки
До третьих петухов.

Дорога, ты, дорога, –
То вьюга, то гроза…
Следят за мной с тревогой
Любимые глаза.
Коварный ветер странствий,
Злорадный смех врагов…
Надеются, что сдамся
До третьих петухов.

Я молод и не промах,
Я – сказка наяву –
Волшебников знакомых
На помощь позову.
Засвищет ветер боя,
Взовьётся пыль веков.
Звезду свою открою
До третьих петухов.

Лишь смелые красивы,
А трусу – грош цена!
А сказочники живы,
И молодость сильна.
И сердцу нет покоя
От песен и стихов…
Мы встретимся с тобою…
До третьих петухов.

Дружбы дерево растёт.
Время движется вперёд.
Становись смелей, товарищ,
В наш всемирный хоровод.

Руку
Другу протяни!
Эту песню подтяни!
Вместе с нами –
Раз, два, три –
Эту песню повтори.
Мы ребята из отряда
Утренней зари.
Пароль: «Земля!»
Ответ: «Заря!»
Мы навек подружились не зря,
Ребята с планеты Земля.

Выше, дерево, расти!
Счастье ждёт нас впереди.
Мы с тобой в пути, товарищ,
Нам, товарищ, по пути!

Сердце людям подари!
Нашу песню повтори.
Мы ребята из отряда
Светлой утренней зари.

– Тебя зову я нежно – «дорогой»…
– А я ещё нежнее – «дорогая»…
Любовь идёт в обнимку с добротой –
Я буду жить, тебя от зла оберегая.

– Дорогая моя!.. – Дорогой!..
Голос сердца, всегда молодой.
Птицы нашей весны улетают,
Только ты остаёшься со мной.
– Дорогая моя!.. – Дорогой!..
Мы обвенчаны светом и тьмой.
Мы обвенчаны вечною песней.
Оставайся навеки со мной.

Как мы с тобой похожи, милый друг!
У нас на сцене, так же, как и в жизни,
Нет мишуры, нет роскоши вокруг
Но мы с тобой терпеть не можем дешевизны.

Как трудно жить на свете, не любя,
И нам с тобой завидуют другие.
У нас с тобой счастливая судьба:
Мы небогатые, но очень дорогие.

Ах, о чём ты,
Девочка Грёза?
Что ты плачешь,
И кого ты ждёшь?

Жёсткий ветер
Высушит слёзы.
Грёз не будет,
Наступает ложь.

Песен детства
Больше не будет.
Расставанья
Наступает час.

Наступают
Новые люди.
Может, хуже,
Может, лучше нас…

Наступает
Горькая проза,
Проза тусклых
И холодных глаз.

Не нужна им
Девочка Грёза,
Посмеются
И забудут нас…

Бог судья им,
Грозам-угрозам.
Бог судья им.
Будем дальше жить.

До свиданья,
Девочка Грёза,
Постарайся
Обо мне забыть…

Когда окончилась война,
Он не вернулся, чтоб увидеть сына…
Остались у мальчишки ордена
Отца, погибшего под городом Берлином…

Тихо сказала мать:
«Бойцов не редеет строй,
Должен и сын героем стать,
Если отец герой».

Пусть жизнь порой была трудна,
Он перед каждой новою вершиной
Задумчиво глядел на ордена
Отца, погибшего под городом Берлином…

И говорила мать:
«Бойцов не редеет строй,
Должен и сын героем стать,
Если отец герой».

Мечта его была ясна:
Звал парня Космос, звал неудержимо.
Увёз на космодром он ордена
Отца, погибшего под городом Берлином…

Знал он, что скажет мать:
«Бойцов не редеет строй,
Должен и сын героем стать,
Если отец герой».

Когда огромная страна
Следила нежно за полётом сына,
От гордости сияли ордена
Отца, погибшего под городом Берлином…

Правду сказала мать:
«Бойцов не редеет строй,
Должен и сын героем стать,
Если отец герой».

Первый путь по Вселенной пролёг,
К звездам мы вырвались, страх презрев…
В песне самых трудных дорог –
Комсомольский лихой запев!

Пусть живет в дни надежд и тревог
Песней рассвета в сердцах у нас
Запевала звездных дорог,
Комсомолец небесных трасс.

Пылает небосвод
Зарей гагаринской весны.
И продолжается полет
В бессмертном подвиге страны!
Сто веков ждал Героя народ,
Главный конструктор сказал: «Рискни!»
Тот мятежный, яростный взлет
Революции был сродни!

Добрая сказка с хорошим концом…
Синие звёзды горят над прудом.
Серый зайчонок, встречая весну,
В тёмном лесу сторожит тишину…
Ты эти песни счастливые пела,
Ты навсегда моё сердце согрела,
Милая мама, милая мама,
Милая мама…

Добрая сказка – родительский дом…
Тихо погасла звезда над прудом.
Где-то под сенью травы лебеды
Серого зайца исчезли следы.
Только росистою капелькой детства
Мне твоя песня досталась в наследство,
Милая мама, милая мама,
Милая мама…

«…Сел Иван-царевич на волка верхом, серый волк и поскакал – синие леса мимо глаз пропускает, озёра хвостом заметает. Долго ли, коротко ли скакали они – вдруг видит Иван-царевич терем, а в тереме том – Жар-птица…»

Добрую сказку в душе берегу…
В небе я синие звёзды зажгу.
Сонных волшебников я разбужу,
Серых зайчат я в лесу разыщу.
Встану под вечер над полем притихшим,
Снова твой ласковый голос услышу.
Милая мама, милая мама,
Милая мама…

У рыбака своя звезда —
Сестра рыбацких сейнеров и шхун,
В туманном небе в давние года
Ее зажег для нас Нептун.

Дальних причалов чужие огни…
Ищут кого-то лучи маяка…
Соленые волны, соленые дни,
А в небе горит, горит, горит звезда рыбака.

У рыбака свои мечты —
В суровой схватке с морем побеждать.
Чтоб пели ветры, чтоб любила ты,
Чтоб, как Ассоль, умела ждать.

У рыбака своя судьба
Здесь каждый с детства с морем обручен.
Где штормы да ветры, там вся жизнь — борьба.
Бесстрашье — наш морской закон.

Дальних причалов чужие огни…
Ищут кого-то лучи маяка…
Соленые волны, соленые дни,
А в небе горит, горит, горит звезда рыбака.

Замечательный вожатый есть, друзья, у нас,
После смены вечерами он идёт к нам в класс.
С пионерами на сборе
И споёт он, и поспорит…
Замечательный вожатый есть, друзья, у нас!

Всех водил нас после школы он на свой завод,
Замечательный в бригаде у него народ!
Мы теперь знакомы сами
С очень сложными станками…
Всех водил нас после школы он на свой завод.

А недавно за «Торпедо» он играл в футбол,
И забил он прямо с ходу в левый угол гол!
На трибуне мы сидели,
Мы болели, мы свистели…
Замечательно вожатый наш играл в футбол!

В воскресение в газете был его портрет,
Но ни капли не зазнался наш вожатый, нет!
С ним по улице шагали,
А его все узнавали…
В воскресение в газете был его портрет!

Замечательный вожатый есть, друзья, у нас,
После смены вечерами он идёт к нам в класс.
Очень хочется ребятам
Стать такими, как вожатый…
Замечательный вожатый есть, друзья, у нас!

Кто там плачет жалобно: «Ой, бо-бо! Болит!
Помоги, пожалуйста, доктор Айболит!»
Девочки и мальчики! Вот он к нам спешит…
«Что случилось?» – спросит нас доктор Айболит.

Лечит добрый доктор наш взрослых и детей,
Маленьких проказников и больших зверей.
К нам ко всем на выручку он с утра спешит,
Лучший из волшебников – доктор Айболит.

Хрю-хрю-хрюшка бедная не скулит – хрипит…
Хрю-хрю-хрю-хрюнический у неё бронхит.
Гор-гор-гор – у горлицы горлышко болит…
Всех на свете вылечит доктор Айболит!

Снилось, снилось, снилось нам, что почти без сил
С Нила, с Нила, с Нила к нам прибыл крокодил.
Говорил он доктору: «Доктор, пожалей!
И микстуры сладенькой полведра налей!»

С Северного полюса телефон звонит.
Плачут мишки белые: «Ой, бо-бо! Болит!
Океан в волнении: стонет рыба-кит…
Всех на свете вылечит доктор Айболит!

Станут все здоровыми, будет аппетит.
Всех на свете вылечит доктор Айболит.
Каждый скажет доктору: «Больше не болит!»
Скажут все: «Да здравствует доктор Айболит!»

Неба звёздная река,
Разлука на карте…
Я люблю вас, а пока
Прощайте… Прощайте…
Я, сжигающий мосты,
Молитвам не внемлю.
Страшно с гордой высоты
Спускаться на землю.

В век печали и утрат
Мы оба несчастны.
Гаснет свет земных лампад,
А звёзды не гаснут.
Мы уходим от себя
В ненастье и роздых,
Но решается судьба
По звёздам, по звёздам.

Даже звёздный океан
Сегодня непрочен.
Наш космический роман
Окончен, окончен.
Неба звёздная река,
Разлука на карте…
Я люблю вас, а пока –
Прощайте… Прощайте…

Ваши ясные глаза,
Как звёзды, прекрасны.
Гаснут дни и голоса,
А звёзды не гаснут.
Неба звёздная река,
Разлука на карте…
Я люблю вас, а пока –
Прощайте… Прощайте…

Нечего делать юным в мире открытых истин,
Незачем нам скитаться в дебрях банальных слов.
Как ты еще далёко, звёздная наша пристань!
Как хорошо, что путь к ней труден и вечно нов.

Снова в лицо плеснули песен морские брызги.
Шаг этих песен века яростен и упруг…
Каждый, кто сердцем молод, верен путям неблизким,
Верен мятежным ритмам поисков и наук.

В сердце должна быть нежность, чтоб у костра согреться.
В песне должна быть правда, чтобы поверить ей.
Надо ещё учиться чуткое слушать сердце.
Нужен талант, поверьте, чтобы любить людей.

Как ты ещё далёка, звёздная наша пристань!
Сколько ещё мы встретим гордых своих Гренад!
Нечего делать юным в мире открытых истин,
Верное сердце друга – лучшая из наград.

Полёт, как песня, вдохновенный –
Заря космического века!
В груди загадочной Вселенной
Забилось сердце Человека…

Во мгле космической тобою
Дороги звёздные открыты.
Тебя мы нашею мечтою
Все выводили на орбиту!

На подвиг все имеют право,
И каждый жил мечтой одною –
Весь путь от старта и до славы
Плечом к плечу пройти с тобою.

У нас бы выдержали нервы,
Нашлись бы мужество и силы.
Мы верим, что в ракете первой
Нам просто места не хватило!

Будет последний бой,
Самый последний бой…
Все свои травмы и все свои радости
Мы увезём с собой.
Выпадет белый снег,
Белый несмелый снег…
Вспомним когда-нибудь пальмы высокие
В парке Чапультопек.

Вспомним мы горы Мехико,
Мехико, Мехико,
Вспомним дворцы и площади,
Похожие на музей.
Дымное небо Мехико,
Пыльные звёзды Мехико,
Трудные старты Мехико,
Верных своих друзей.
Грустных годов парад,
Всех не собрать наград…
Кто-то другой возвратится с медалями
С новых олимпиад.
Песни на пять минут
В прошлое нас вернут,
Воспоминаний печальные кактусы
В сердце тебя кольнут.

Полночью чуть слышны,
Трогательно-смешны,
В тихой и снежной республике Памяти
Бродят цветные сны…
Выпадет белый снег,
Белый несмелый снег…
Вспомним с тобою мы пальмы высокие
В парке Чапультопек…

Зарево, танца огненное зарево.
Зарево – а глаза у танца карие.
Зарево – где-то в Южном полушарии
Душной ночью встретил я
Танца карие глаза, карие глаза.

Зарево, глаз пленительное зарево.
Карие очи ночи, очи карие.
Заново подбираю на гитаре я
Танго «Карие глаза»,
Танго «Карие глаза», «Карие глаза».

Зарево любви, магия любви, огненные танцы,
Южная гроза, юные глаза, огненное танго,
Старое вино, доброе вино, старая таверна,
Южная гроза, юные глаза, карие глаза.

Будь со мной, в этом танце жизни будь со мной.
Путь земной – счастье осенью и грусть весной.
Будь со мной, раздели со мной весь путь земной,
Этот танец – путь земной,
Раздели его со мной, бурный путь земной!

Зарево – это танца очи карие.
Зарево – это тайны очи карие.
Знаю я: я погибну в этом зареве,
И забыть теперь нельзя
Танца карие глаза, карие глаза.

Где ты, звезда над заливом,
Парус под ветром счастливым,
Солнцем рождённая вера,
Клятва влюблённых: «Те кьеро»*?..

Ах, эти дивные рощи,
В центре соборная площадь.
К морю сбегают оливы –
Всё здесь казалось счастливым.

Наше холодное небо,
Всполохи русского снега.
В памяти снова воскреснет
Солнце, и танец, и песня.

Верю приметам счастливым,
Верю испанским мотивам,
Жизнь укрощу, как тореро –
Слышишь, ты слышишь – те кьеро!..
_ * Te Quiero (исп.) – Я тебя люблю

Вышла к звёздам на свиданье
Дочка Родины моей.
В синем небе на поляне
Звёзды пели песни ей.

Валя, Валя, Валентина
Кто, скажи, растил тебя?
Край родимый, край старинный –
Ярославская земля.

Пред тобою солнца слитки,
Словно свет иных веков,
И открыты все калитки
И созвездий, и миров.

Валя, Валя, Валентина
Кто, скажи, твоя родня?
Край родимый, край старинный –
Ярославская земля.

И гордится не напрасно
Славной дочкой шар земной.
В синем небе звёзды гаснут
Перед новою звездой.

Валя, Валя, Валентина
Чайка звёздная моя!
Край родимый, край старинный –
Ярославская земля.

Помнишь, зимние ночи без сна,
Как пурга перед нами выплясывала,
Как сдавалась ребятам она, –
Белый флаг выбрасывала!

На реке бушевал ледоход,
И шумела тайга растревоженная, –
Это шла наша юность в поход,
На мечту помноженная!

Мы учились себя не жалеть,
Чтоб пройти по тайге победителями.
Очень многое надо уметь,
Чтобы стать строителями!

Помнишь, зимние ночи без сна,
Как пурга перед нами выплясывала,
Как сдавалась ребятам она, –
Белый флаг выбрасывала!

Имя твоё я шепчу, как молитву.
Только любовь обещает спасенье.
Имя твоё я шепчу, как молитву.
Ты моя жизнь, ты моё утешенье.

Встреча с тобой – это словно улыбка,
Словно судьбы золотое сеченье,
Словно сквозь слёзы поющая скрипка,
Словно с печалью земной примиренье.

Кружит над миром пронзительный ветер,
В стужу укроюсь твоей теплотою,
В час, когда доброе солнце не светит,
Мир занесён пожелтевшей листвою.

Путает ветер и листья, и лица,
Роет, безумствуя, адскую серу. Вариант:
Роет для Воланда адскую серу.
Мимо летят одичалые птицы.
Бродит любовь, потерявшая веру…

Свет твоих глаз в этом сумраке, словно
Возле иконы стою чудотворной…
В нашей часовне светло и безмолвно.
Сердце наполнено свежестью горной.

Имя твоё я шепчу, как молитву.
Только любовь обещает спасенье.
Имя твоё я шепчу, как молитву.
Ты моя жизнь, ты моё утешенье.

Имя твоё… имя твоё…
Имя твоё…

Хмурая тайга,
Хмурая тайга,
Скалы грозные да ветры с Ангары.
Шли мы сквозь снега,
Шли мы сквозь снега,
Песней зажигали костры.
Мы учились в суровые дни
Песней зажигать костры.

Шли за днями дни,
Шли за днями дни, –
Вот уж высится плотина над рекой.
Новые огни,
Новые огни
Звёздами горят над тайгой.
Мы с тобою, товарищ, зажгли
Звёзды над глухой тайгой.

Будут всё светлей,
Будут всё светлей
Звёзды, юностью зажжённые, гореть.
Родине своей,
Родине своей
Можем мы в глаза посмотреть.
Можем честно и смело, друзья,
Родине в глаза смотреть.

Мой Киев родной –
Песен нежная грусть…
С песни ласковой Лыбеди
Здесь начиналась Русь.

Мой Киев родной,
Вечный город-герой.
Киев-красное солнышко
Над золотой рекой.

Мой Киев родной –
В сердце – песнь Кобзаря…
Киев-красное солнышко,
Жизни моей заря.

Мой Киев родной –
Грозных бурь арсенал.
В битве праведной выстоял,
Краше от счастья стал!

Мой Киев родной,
Ты – мой дом и семья.
Киев-красное солнышко,
Жизнь и любовь моя.

Теорема доказана будет.
Я склонился над школьной тетрадкой…
С давних пор эта парта последняя
Называется в школах «Камчаткой».

Жизнь моя, как у всех, на уроках
И счастливой была, и несладкой,
Но и болью своей, и удачами
Я, как с другом, делился с Камчаткой!

Если лучшая в мире девчонка
Мне писала записки украдкой,
Значит, солнце восходит действительно
Над суровой страною Камчаткой!

Час придет, – сдав последний экзамен
И забрав свои вещи в охапку,
Я махну по дорогам нехоженым
Далеко, может быть, на Камчатку…

Теорема доказана будет:
Коль идти, так вперед, без оглядки!
Отправляются в дальнее плаванье
Все мальчишки со школьной «Камчатки»…

Он первым шёл сквозь дым пожарищ,
И смерть его в бою подстерегла,
Но та дорога, где упал товарищ,
Мою страну к победе привела.

Над серою далью израненных пашен
Рассвет занимался, печален и мглист…
Он был самым лучшим товарищем нашим,
И звали его – Коммунист.

Он первым был в краю суровом,
Лицом к лицу он встретился с тайгой.
И где прошёл он, вырос город новый,
И поднялись плотины над рекой.

По жизни идёт он дорогой бесстрашных,
А путь этот труден порой и кремнист.
Он стал самым лучшим товарищем нашим,
И имя его – Коммунист.

Его мечты, как мир, огромны,
Его упрямством Космос покорён,
И рядом с ним сегодня миллионы
Простых людей, отважных, как и он.

Все силы отдам я для счастья Отчизны,
И сердцем я буду отважен и чист,
Чтоб стать на переднем краю нашей жизни,
Чтоб звали меня – Коммунист.

Когда росла парадная шумиха,
И зал хвалебной речью в честь вождя зацвёл,
Ильич поднялся и неспешно, тихо
С торжественного митинга ушёл.

Когда об этом говорят в народе,
Я верю – солнце правды не заходит.
Она права, всегда права –
О Ленине народная молва.

Он к нам живым, не в мраморе приходит,
В землянке партизанской он под Минском был.
В подводной лодке, в яростном походе
В матросские отсеки заходил.

Когда был берег льдом суровым скован,
У старой сопки злые поднялись ветра,
Ильич в отряде, в первом поисковом,
С геологами грелся у костра.

И знаю я: когда придётся круто,
Когда слепая молния в лицо блеснёт,
Простой, как правда, в трудную минуту
Ильич ко мне на выручку придёт.

Когда об этом говорят в народе,
Я верю – солнце правды не заходит.
Она права, всегда права –
О Ленине народная молва.

Песни все, что пела я, слетаются к маме…
Спит берёзка белая в морозном тумане…
Что тебе не спится, милая мама?
Что дрожат ресницы, милая мама?

Отвечает старая не словом, а вздохом:
Поросла тропа моя лишайником-мохом.
Уж давно я вижу: хмурятся ели,
Уж давно я слышу: плачут метели…

За холмами дальними горюют закаты.
Под холмами давними сыночки-солдаты.
Кружится над ними снежная замять,
Хрупкая, как иней, вечная память…

Ах, чудес не будет, ты не жди возвращенья,
Ах, судьба – не люди, не попросит прощенья…
Серою волчицей старость подкралась.
Только и осталось – снег да усталость…

Это не берёзка там, в заснеженном поле…
Это доля матери, плакучая доля…
Всё своих родимых ждёт – не дождётся…
Кто-то ей ответит, кто отзовётся?

Куба – любовь моя!
Остров зари багровой…
Песня летит, над планетой звеня:
«Куба – любовь моя!»

Слышишь чеканный шаг?
Это идут барбудос.
Небо над ними – как огненный стяг…
Слышишь чеканный шаг?

Мужество знает цель.
Стала легендой Куба…
Вновь говорит вдохновенно Фидель, –
Мужество знает цель!

Родина или смерть! –
Это бесстрашных клятва.
Солнцу свободы над Кубой гореть!
Родина или смерть!

Куба – любовь моя!
Остров зари багровой…
Песня летит, над планетой звеня:
«Куба – любовь моя!»

Мы брошены вперёд,
Сердца идут в поход.
Нас совесть в наступление
Зовёт, зовёт…
Пурга бросает в дрожь,
И рейд на бой похож,
И пусть порою трудно –
Ну что ж!

Время летит ракетой,
Жизнь нам даёт приказ.
«Комсомольский прожектор» –
Это тысячи зорких глаз!

Бороться до конца
Идут в поход сердца.
Товарищ, в час опасности
Не прячь лица!
Свети, смелей свети!
Пусть долго нам идти, –
Рассвету тоже трудно
В пути!

Не трусь и не молчи,
Будь как маяк в ночи!
Пусть всюду светят юные
Глаза-лучи!
Мы брошены вперёд,
Сердца идут в поход.
Нас совесть в наступление
Зовёт!

Звени, отваги колокол!
В дороге все, кто молоды.
Нам карта побед вручена.
Отчизне в дар останутся
Рабочей славы станции.
Запомните их имена:
Любовь, Комсомол и Весна.

Дорога, вдаль идущая, –
Наш первый шаг в грядущее.
И звёзд, и земли целина…
Мечты края безбрежные,
Твоя улыбка нежная…
В душе, что отвагой полна, –
Любовь, Комсомол и Весна.

Мы сами – ритмы Времени.
И нам с тобой доверены
И песни, и ночи без сна…
И снова вьюги кружатся,
И песня учит мужеству,
И с нами на все времена –
Любовь, Комсомол и Весна

Ещё сердца окутывает ложь,
Ещё заря спасенья не взошла…
Взгляни вокруг, взгляни – и ты поймёшь:
Настало время бить в колокола!

Остался нам один глоток воды,
И вся земля так нищенски мала…
И мы стоим над пропастью беды!
Настало время бить в колокола.

У нас запас одних и тех же слов,
Забыли мы про добрые дела,
И на земле, где тысячи голгоф, –
Настало время бить в колокола.

Дай силы нам, дай силы, добрый Бог!
Спаси, спаси от скверны и от зла…
Настало время боли и тревог.
Настало время бить в колокола!

За дело принимается весёлый наш отряд,
И молотки-кузнечики без устали стучат.
Ведь самым лучшим кажется, что сделано самим, –
Походную моторную мы лодку мастерим.

Лейся, наша песенка,
Песенка задорная,
Ты, волна упорная,
Смелых не пугай!
Лодка наша, лодочка,
Лодочка моторная,
Мы на ней объедем весь родимый край!

В поход просторы Родины нас летом позовут,
Горнисты – птицы певчие – на зорьке запоют.
И, словно чайка белая, помчится по реке
Та лодочка, что сами мы построили в кружке.

Не каждому доводится стать храбрым моряком,
Не каждый будет с бурями и штормами знаком,
Но даже тот, кто вырастет и сушу предпочтёт,
Наверно, с удовольствием когда-нибудь споёт:

Лейся, наша песенка,
Песенка задорная,
Ты, волна упорная,
Смелых не пугай!
Лодка наша, лодочка,
Лодочка моторная,
Мы на ней объедем весь родимый край!

Значит, такая судьба,
Если смешную тебя,
Может, себе на беду
Я у других уведу.

А я не зря, а я не зря тебя ревную.
Горит заря, горит заря на склоне дня.
А я тебя не отпущу без поцелуя.
Люби меня, люби меня, люби меня.
Не уходи, не уходи, побойся Бога.
Горит заря, горит заря на склоне дня.
Моя любовь, моя судьба, моя дорога.
Люби меня, люби меня, целуй меня.

Там, где не видно ни зги,
Слышатся чьи-то шаги.
Стой, прокричу, кто идёт,
Всем от ворот поворот.

Ты и спасенье, и грех,
Ты мой внезапный успех.
Ради других не прерви
Музыку нашей любви…

А я не зря, а я не зря тебя ревную.
Горит заря, горит заря на склоне дня.
А я тебя не отпущу без поцелуя.
Люби меня, люби меня, люби меня.
Не уходи, не уходи, побойся Бога.
Горит заря, горит заря на склоне дня.
Моя любовь, моя судьба, моя дорога.
Люби меня, люби меня, целуй меня.

Седина в проводах от инея…
ЛЭП-500 – не простая линия,
И ведём мы её с ребятами
По таёжным дебрям глухим.

По ночам у села Покосного
Хороводят берёзки с соснами,
И с мужскою усмешкой горькою
На них мы глядим.

Сквозь таёжные зори мглистые
Тянем к людям мы солнце чистое,
И встают зори над опорами
Под моей озябшей рукой.

Повернув выключатель в комнате,
Вы о нашем зимовье вспомните!
…Если б жёлтый глазок вольфрамовый
Мог пахнуть тайгой!

Нет невест у ребят отчаянных,
Только в песне порой встречаем их.
Проводов голубыми пальцами
Мы, девчата, тянемся к вам…

…А в тайге горизонты синие,
ЛЭП-500 – не простая линия…
Но пускай тот, кто не был в ЛЭПии,
Завидует нам!

Словно в песне, у Магнитной горы
Снова вспыхнули былые костры…
И пришли на свет костра
Молодые мастера
Из далёкой довоенной поры.

В сердце я навек сохраню
Искреннюю преданность вам –
Братья по судьбе,
Братья по огню,
Братья по горячим делам.

Годы жизни – годы бед и побед…
Над Магниткой нашей юности свет.
Свет далёких тех костров,
Свет негаснущих стихов, –
Дорогая память прожитых лет.

Говорят, что надо жить с огоньком.
Мы дружили с настоящим огнём!
Вот и трогает до слёз
Шёпот сосен и берёз,
Цвет травы, омытой первым дождём…

Все пройдёт – усталость, гарь и печаль.
Все пройдёт – навек останется сталь.
Сталь сердец и городов,
Сталь негромких наших слов
И ракет, летящих в звёздную даль…

Малая земля. Кровавая заря…
Яростный десант. Сердец литая твердь.
Малая земля – геройская земля,
Братство презиравших смерть.

Малая земля. Гвардейская семья.
Южная звезда Надежды и Любви…
Малая земля – российская земля,
Бой во имя всей земли!

Малая земля. Здесь честь и кровь моя.
Здесь мы не могли, не смели отступать.
Малая земля – священная земля,
Ты – моя вторая мать.

Малая земля. Товарищи, друзья…
Вновь стучит в сердца тот яростный прибой.
Малая земля – великая земля,
Вечный путь – из боя в бой!

Это сердце стучит сквозь года и века.
Эта трасса нигде не бывала легка.
И победная весть, и усталость, и стон —
Это всё марафон, марафон, марафон
Он под грохот литавр волей славы рождён —
Древнегреческий марафон.

Только мир не знавал беспощадней пути,
Что прошлось нашим людям в Европе пройти,
Где наградою стало спасенье Земли,
Где к победному финишу все не пришли
Но запомнил весь мир свет победных знамён,
Героический марафон.

Всё, как в жизни: надежда, и радость, и боль,
И терпения хлеб, и усталости соль
В майке лидера новое время спешит,
Вечный двигатель -сердце людское -стучит.
Продолжается жизнь -связь людей и времён,
Продолжается марафон!

Песня русская звенит,
Гонит чьи-то сны
Возле древних пирамид
Солнца и луны.
В Кордильерах звучат
Русские слова,
А в глазах у ребят —
Волги синева.

Пой, мой друг, пой,
А марьячис споют с тобой…
Мы песням дружбы, песням весны,
Как любимым своим, верны!
Пой, мой друг, пой,
И марьячис споют с тобой,
Ведь песням дружбы, песням весны
Сердца у нас верны!

Будут петь в последний раз
Скрипки до зари…
Ты друзьям в прощальный час
Песню подари.
Эту песню, мой друг,
Я клянусь беречь, —
В жизни больше разлук,
Чем коротких встреч.

Может, где-то под гармонь
Вспомним мы не раз
Танцев Мексики огонь,
Звёзды гордых глаз.
Словно пламя сквозь лёд,
Песней на заре
Мексиканка пройдёт
В снежном серебре…

На небе загорается
Багровая звезда…
В бою – удача смелому,
А трусу – никогда!
В полях пасутся вражии
Орудья, как стада,
Боятся пушки смелого,
А труса – никогда!

Не быль и не сказка,
Мальчиш-Кибальчиш.
Как птица, вспорхнула
От выстрела тишь…
Мальчиш-Кибальчиш…

Прислушайся, как шепчутся
Тревожно провода:
Поверить можно смелому,
А трусу – никогда!
Над полем боя солнышко,
Как желтая слюда,
Луч солнца ищет смелого,
А труса – никогда!

Не быль и не сказка,
Мальчиш-Кибальчиш,
Ты вместе с друзьями
В атаку летишь…
Мальчиш-Кибальчиш…

Пускай Мальчиш малыш еще,
Мал ростом – не беда,
Трус взрослым может сделаться,
А смелым – никогда!
Плывут суда огромные,
Грохочут поезда:
«Салют Мальчишу смелому,
А трусу – никогда!»

Не быль и не сказка,
Мальчиш-Кибальчиш…
Ты в горны рассвета
Победу трубишь,
Мальчиш-Кибальчиш…

Ты моя мелодия,
Я твой преданный Орфей…
Дни, что нами пройдены,
Помнят свет нежности твоей.

Всё, как дым, растаяло,
Голос твой теряется вдали…
Что тебя заставило
Забыть мелодию любви?

Ты моё сомнение,
Тайна долгого пути…
Сквозь дожди осенние
Слышу я горькое «прости».

Зорь прощальных зарево.
Голос твой теряется вдали…
Что тебя заставило
Предать мелодию любви?

Ты моё призвание,
Песня, ставшая судьбой…
Боль забвенья раннего
Знал Орфей, преданный тобой.

Стань моей Вселенною,
Смолкнувшие струны оживи.
Сердцу вдохновенному
Верни мелодию любви!

Жизни не искал ты ласковой да гладкой,
И теперь припомнить вправе мы с тобой
Первую палатку,
Первую палатку,
Вьюги над замёрзшею, над дикой Ангарой.
А нынче отстроенный Братск легендарен,
И катер по морю плывёт,
Марчук играет на гитаре,
И море Братское поёт.
Жил ты, друг и брат мой, в Братске так, как надо,
Пел про Бригантину, верил в чудеса,
И над эстакадой,
И над эстакадой,
Кажется нам, краны поднимают паруса!
А птицы летят и летят над плотиной,
И солнце над морем встаёт,
Марчук поёт про Бригантину,
И море вместе с ним поёт.
Всё у нас сначала, сколько б ни прошли мы,
Будет вновь в тайге морозная зима,
Там на Усть-Илиме,
Там на Усть-Илиме,
Всё начнётся снова, словно молодость сама!
Тайге его ярый характер известен,
Зовёт его в путь Усть-Илим,
Идёт по жизни он, и песни,
Как чайки, кружатся над ним.

Ни годы, ни вьюги его не состарят,
Мечта с ним по жизни идёт,
Марчук играет на гитаре,
И море Братское поёт.

По насыпи поезд мчится,
Лишь снег да метель кругом…
Огни деревень, как птицы,
Мелькают в снегу ночном.

Ночь… Ночь… Ночь впереди…
Снег… Снег… Снег на пути…
Зорче вдаль, машинист, гляди!
Удачи тебе в пути!

А сзади в вагонах люди, –
Как должен ты их беречь!
И в каждом вагоне судьбы
И радость грядущих встреч.

А поезд сквозь ночь несётся,
О чём-то поют пути…
И поезда сердце бьётся
В твоей, машинист, груди.

Ночь… Ночь… Ночь впереди…
Снег… Снег… Снег на пути…
Зорче вдаль, машинист, гляди!
Удачи тебе в пути!

Молодеет вся планета,
Молодеет человек
В наш стремительный,
Удивительный
Комсомольский век!

Нет предела дорогам вселенной,
Нет предела геройским делам.
Строить счастье трудом вдохновенным
Мир доверил рабочим рукам.

Наше солнце советское светит
Для улыбок, любви и весны.
Мы на шумной, тревожной планете
Каждым атомом миру верны!

Всё, что нужно для радостной жизни,
Трудовая страна совершит,
Ведь недаром в груди у Отчизны
Комсомольское сердце стучит!

Молодеет вся планета,
Молодеет человек
В наш стремительный,
Удивительный
Комсомольский век!

Моё сердце – как маяк,
Не согреется никак, не согреется никак.
Но надёжней всех примет
Я дарю любимым свет, я дарю любимым свет.
В ритме шторма я живу,
Я любовь свою зову,
Я любовь свою далёкую зову.
В море брызг и передряг
Моё сердце – как маяк,
Моё сердце – как таинственный маяк.

Я свет таинственный несу.
Приди ко мне – и я спасу!
Не зря горит в ночной дали
Маяк любви, маяк любви!

То на воле, то в плену,
Чередуя свет и тьму, чередуя свет и тьму,
Я тоскую, как маяк,
О несбывшихся морях, о несбывшихся морях.
О несбывшейся тебе,
О забывчивой судьбе,
О коварной и забывчивой судьбе,
Обо всех, кого спасал,
Когда шёл девятый вал,
Когда этой жизни шёл девятый вал.

Ты подумай, сколько лет
Я дарю надежды свет, я дарю надежды свет.
Отчего же, не пойму,
Выбирают люди тьму, выбирают люди тьму?
Но когда во тьме ночной
Ты встречаешься со мной,
Ты встречаешься, любимая, со мной,
Отступает жизни мрак,
Моё сердце – как маяк,
Моё сердце – как таинственный маяк.

Я свет таинственный несу.
Приди ко мне – и я спасу!
Не зря горит в ночной дали
Маяк любви, маяк любви!

На улице Мира – весёлый народ.
Над улицей Мира – в сто солнц небосвод.
На улице Мира мы выстроим дом
И сами с друзьями мы в нём заживём!

Дом, что мы построим,
Время не разрушит,
Солнце не уступит чёрной мгле,
Потому что дружба – сильное оружье,
Главное оружие на земле!
На улице Мира о мире тревога,
У мира надёжных защитников много.
Окончиться может любая дорога,
А улице Мира не видно конца!

На улице Мира работа с утра,
Там с детства проходят науку добра,
Над улицей Мира из радуги мост,
Он с улицы Мира проложен до звёзд.

На улице Мира сто тысяч чудес,
Там алые травы, там лес до небес,
На каждом балконе бананы растут,
И в каждой квартире там сказки живут.

Мне тебя не понять, словно звёздный прибой,
Словно лебедя клик над пустынной землёй.
Мне тебя не понять, как улыбку Джоконды –
Мне тебя никогда не понять.

Мне тебя не понять, как холодный гранит,
Словно сфинкса печаль, как тоску пирамид.
Не понять, не познать свет печальной улыбки,
Твой загадочный взгляд не понять.

Будет ночь, будет день и погаснет звезда,
Чья-то гордая тень приоткроет уста.
Смогут люди припасть к скорбной тайне да Винчи –
Мне тебя и тогда не понять.

«Мне тебя не понять», – стонет ветер земной,
Но другие снега на планете иной.
Никогда не узнать, чьим ты станешь открытьем,
Мне тебя никогда не понять.

Я кое-что ещё успею,
Усталость с плеч своих стряхну.
Мой друг работает на Зее,
И я завидую ему.

А в жизни – то боль, то сказка,
И вновь поворот крутой…
Но песня родного Братска,
Как песня святого братства,
Осталась заветной моей звездой.

Мы оба жили, как умели,
В беде не прятали лица.
Но тот, кто в жизни выбрал Зею,
Тот Братску верен до конца.

В ракеты люди пересели, –
Уже до звёзд подать рукой…
Но друг работает на Зее,
И нам до друга далеко!

Я жить спокойно не сумею, –
Душе огонь необходим.
Мой друг работает на Зее,
Я скоро буду рядом с ним.

Птицы певчие,
Птицы певчие…
Серебром звенит роса…
От жестоких бурь
Уцелевшие
Неподкупные голоса…
Ветры встречные,
Бессердечные…
А вокруг всё дымят города.
Птицы певчие,
Птицы певчие,
Ах, куда вам лететь, куда?

Словно таинство
Древней Вечери,
Что не всем дано понять,
Птицы певчие,
Птицы певчие
Могут жизнь мою предсказать.
Людям разное
В жизни выпало:
Побеждать или молча терпеть…
А у певчих птиц
Нету выбора –
Только петь или умереть.

Птицы певчие,
Птицы певчие…
Пусть дожди, пускай гроза…
Песни вечные,
Песни вечные
Размагнитить уже нельзя.
С песней вечною

Мы обвенчаны,
Снова жизнь начинаем с листа.
Птицы певчие,
Птицы певчие,
Ах, куда вам лететь, куда?

Дальняя дорога не проста.
Небо ослепительной лазури…
Птицы вылетают из гнезда,
Птицы Комсомольска-на-Амуре.

Вам заулыбалось свысока
Рыжее восторженное солнце.
Наши быстрокрылые питомцы –
Птицы вылетают из гнезда.

Дальняя дорога не проста.
Взлётные распахнуты ворота.
Птицы вылетают из гнезда –
Счастья вам, удачного полёта!

Вы не забывайте никогда
Первую рабочую обитель.
Вы летите, соколы, летите –
Птицы вылетают из гнезда.

Дальняя дорога не проста.
Рушатся спокойные границы
Птицы вылетают из гнезда –
Сильные встревоженные птицы.

Манит вас иная высота,
Мир ещё прекрасен и бескраен…
Снова улыбается Гагарин –
Птицы вылетают из гнезда

Лишь в голосе сердца такое раздолье,
Что вольным напевам внимает судьба,
И слушают птицы, и слушает поле,
И слушает небо тебя.

Сегодня в России мелодиям тесно,
Со сцены покорно ушли голоса,
Но ты – моя радость, но ты – моя песня,
А всё остальное – попса.

Сейчас наша песня уходит в подполье,
Сейчас наша песня почти не слышна,
И только надежда на вольную волю
Разбудит людей ото сна.

Я знаю, я верю, что ты не уступишь
Ни сладостной лести, ни злу, ни рублю,
А сердце не купишь и счастье не купишь,
Не купишь улыбку твою!

Мы нынче живём приземлённо и пресно.
Забыли мы небо и звёздную даль.
Но ты моя радость, но ты моя песня,
И свет, и полёт, и печаль…

Так пой, дорогая! Последней любовью
Озвучена наша земная судьба,
И слушают птицы, и слушает поле,
И слушает небо тебя.

Пока есть любовь и надежда, и мы не сдаёмся,
Не верим ни в жизни, ни в песне фальшивому звуку.
Взяв под руки звёзды, по нежному небу несёмся
Навстречу друг другу, навстречу друг другу.

По нежному небу, по снежному лугу,
От севера к югу – навстречу друг другу, навстречу друг другу.
По минному полю, сквозь смертную вьюгу –
На волю, на волю, навстречу друг другу, навстречу друг другу!

От подлых наветов и грязи любовь защищая,
Наденем не бронежилеты, а правды кольчугу,
И вновь пронесёмся по свету от края до края,
Навстречу друг другу, навстречу друг другу.

По нежному небу, по снежному лугу,
От севера к югу – навстречу друг другу, навстречу друг другу.
По минному полю, сквозь смертную вьюгу –
На волю, на волю, навстречу друг другу, навстречу друг другу!

Мы знали подвалы, трущобы и царские залы,
Мы знали рассветное солнце и смертную вьюгу.
За то, что мы вместе, мы сдвинем, мы сдвинем бокалы
Навстречу друг другу, навстречу друг другу.

Пахнут бессмертьем книжки. Подвальчик гнилой и мглистый…
Часами стоит мальчишка в лавке у букиниста.

Смотрят глаза лилово, пристально и глубоко…
Он спрашивает Гумилева, Хлебникова и Блока.

Ему с утра перед школой дает двугривенный мама,
А он собирает деньги на Осипа Мандельштама.

На прошлой неделе Кафку открыл для себя мальчишка.
И снова он в книжной лавке. Он вечно чего-то ищет.

Болезнь эта не проходит. Я знаю таких ребят, —
Мальчишка в конечном счете найдет самого себя.

Нас торопит в дорогу рассвет,
Это утро, немыслимо раннее…
Звёзды завтрашних дней, песни будущих лет
Нам с тобой назначают свидание.

Дорога сама
Диктует железный закон:
Только тогда
Дорога трудна,
Когда идет на подъём!

А вдали полыхает гроза,
И конец неизвестен у повести…
Мы не струсим в пути, мы не прячем глаза
На экзаменах собственной совести.

Будет станция первой любви,
И закружатся ветры весенние…
Только время не ждёт, только ты не прерви,
Ни на миг не предай восхождение…

Не забудем мы этот рассвет,
Это утро, немыслимо раннее…
Звёзды завтрашних дней, песни будущих лет
Нам с тобой назначают свидание.

Мы счастливее очень многих
И, пожалуй, богов сильней:
Если землю творили боги,
Мы творим города на ней.
Город нас переживёт,
Городам не страшны года.
Смелость города берёт,
Смелость города берёт,
Смелость строит города!

Не зовите нас чудаками, –
Вспомнит кто-нибудь стариков,
Кто закладывал первый камень
Нестареющих городов.
Город нас переживёт,
Будет он молодым всегда.
Смелость города берёт,
Смелость города берёт,
Смелость строит города!

Тот, кто скучен и сердцем скуден,
Тот напрасно коптит года.
Человек оставляет людям
Песни, книги и города.
Город нас переживёт, –
Нашу песню споют тогда:
– Смелость города берёт,
Смелость города берёт,
Смелость строит города!

Васильковое небо над родной стороною.
Ткёт судьба для людей прихотливый узор.
Но бессмертна страна, если рядом с тобою
Столько славных сестёр, столько добрых сестёр!
Словно речка в степи, наш течёт разговор…

В счастливые годы и годы лихие
Надёжнее не было нашей семьи.
Сёстры России, сёстры России,
Красавицы милые – сёстры мои.
Сёстры России, мои дорогие,
Красавицы-сёстры мои.

Я без хлопка прожить, как без льна, не умела.
По-хозяйски делить всё доверено нам.
Ради нашей семьи, ради общего дела
Вам, родные мои, я всю душу отдам.
Как у нас говорят: «всем сестрам по серьгам».

Одно у нас небо безоблачной сини,
Одни по весне нам поют соловьи.
Сёстры России, сёстры России,
Красавицы милые – сёстры мои.
Сёстры России, мои дорогие,
Красавицы-сёстры мои.

Над родной стороной васильковое небо.
Даже в стужу цветёт нашей нежности сад.
Будет вдоволь тепла, вдоволь песен и хлеба,
Ведь недаром в семье нашей дружба и лад –
Каждый в нашей семье общей радостью рад.

У наших детей прибавляется силы,
Земля хорошеет от нашей любви.
Сёстры России, сёстры России,
Красавицы милые – сёстры мои.
Сёстры России, мои дорогие,
Красавицы-сёстры мои.

Хлеб из затхлой муки, пополам с отрубями,
Помним в горькие годы ясней, чем себя мы.
Хлеб везли на подводе. Стыл мороз за прилавком.
Мы по карточкам хлеб забирали на завтра.
Ах какой он был мягкий, какой был хороший!
Я ни разу не помню, чтоб хлеб был засохший…
Отчего ж он вкусней, чем сегодняшний пряник,
Хлеб из затхлой муки, пополам с отрубями?

Может быть, оттого, что, прощаясь, солдаты
Хлеб из двери теплушки раздавали ребятам.
Были равными все мы тогда перед хлебом,
Перед злым, почерневшим от «Юнкерсов» небом,
Пред воспетой и рухнувшей вдруг обороной.
Перед желтенькой, первой в семье похоронной,
Перед криком «ура», и блокадною болью,
Перед пленом и смертью, перед кровью и солью.
Хлеб из затхлой муки, пополам с отрубями,
И солдаты, и маршалы вместе рубали.
Ели, будто молясь, доедали до крошки.
Всю войну я не помню даже корки засохшей.

…За витриною хлеб вызывающе свежий.
Что ж так хочется крикнуть: «Мы все те же! Все те же!»?
Белой булки кусок кем-то под ноги брошен.
Всю войну я не помню даже крошки засохшей…
Мы остались в живых. Стала легче дорога.
Мы черствеем, как хлеб, которого много.

Улица моя лиственная,
Взгляды у людей пристальные…
Стать бы нам чуть-чуть искреннее —
Нам не жить друг без друга.

Скорости вокруг бешеные,
Мы себя едва сдерживаем.
Значит, надо быть бережнее —
Нам не жить друг без друга!

Мы разлучаемся со сказками…
Прошу, стань сильней меня,
Стань ласковей.

Слышал я слова правильные,
Все искал пути праведные,
А твои слова памятные —
Нам не жить друг без друга!

Ленточка моя финишная!
Всё пройдет, и ты примешь меня,
Примешь ты меня нынешнего…
Нам не жить друг без друга!

Мы разлучаемся со сказками…
Прошу, стань сильней меня,
Стань ласковей.

Мы в походе зарю свою встретим.
Не пугают нас шорохи тьмы.
Друг за друга в ответе,
Мы идём по планете,
И на солнце равняемся мы!
Солнце, ярче в походе свети!
Бросили вызов мы сумеркам серым.
Солнце, с нами тебе по пути, –
Принимаем тебя в пионеры!

Мы шагаем путями крутыми,
Ну а если нам встретится враг,
Ветер нас не покинет,
Паруса нам поднимет,
Чтобы сделать решительный шаг.
Ветер, мчись впереди, впереди!
Станет порыв твой для юных примером…
Ветер, с нами тебе по пути, –
Принимаем тебя в пионеры!

Будут взрывы и алое пламя,
Но в суровом и честном бою
Мы поднимем, как знамя,
Как отрядное знамя,
Беззаветную песню свою!
Бьётся песня, как сердце в груди…
С песней у юности – общая вера.
Песня, с нами тебе по пути, –
Принимаем тебя в пионеры!

Мы уходим от причала,
Постарайтесь нас понять.
Надо жизнь начать сначала,
Надо новый путь начать.
До свиданья, берег скуки,
Лица в сумрачной пыли.
Здравствуй, мужество разлуки
И поэзия любви!

Рокот моря, ритм металла,
Беззаветные края…
Парус алый, алый-алый,
Сердца алая заря.

Ветер рвет тугие снасти.
Тень беды из-за угла…
Как тревожно наше счастье!
Как спокойно море зла…

В нашем сердце – боль и ярость.
Мир от серости устал.
Я хочу, чтоб алый парус
Никогда не выцветал.
Мы уходим от причала.
Не вернуть нас, не догнать…
Нам, во что бы то ни стало,
Надо новый путь начать.

Рокот моря, ритм металла,
Беззаветные края…
Парус алый, алый-алый,
Сердца алая заря.

Нам время говорит: пора!
В стране распахнутые своды.
И над страной – твои ветра,
Октябрь семнадцатого года.
И не дано нам забывать
Те покушенья на свободу,
Когда пытались расстрелять
Октябрь семнадцатого года…

Всем! Всем! Всем!
Память о наших бедах.
Всем! Всем! Всем!
Яростный луч победы.
Всем! Всем! Всем!
Трепетных песен мелос…
Всем! Всем! Всем!
Вера, любовь и смелость!
Всем! Всем! Всем!

Твоих ранений и седин
Мы знаем горькую природу,
И мы тебя не предадим,
Октябрь семнадцатого года.
Мы будем мыслить, будем жить,
Преодолеем все невзгоды,
Чтоб в каждом сердце возродить
Октябрь семнадцатого года.

Нам время говорит: пора!
В стране распахнутые своды.
И над страной – твои ветра,
Октябрь семнадцатого года.
Фанфары правду не спасут
И демагоги новой моды.
Для нас с тобой есть Высший суд –
Октябрь семнадцатого года!

Сегодня мы прощаемся с тобой, с тобой,
И ты выходишь в жизнь без опозданья.
На миг притормози у проходной родной –
Мигни ребятам нашим на прощанье.

А встречный, встречный ветер – нипочём!
Как песню, трассу новую начнём.
Мне нравится рабочий твой характер –
Не зря тебя назвали «Москвичом»!

На свете жить нелепо без труда, труда,
Сегодня и машиной быть непросто.
Так пусть тебя встречают города – да, да! –
Зелёными глазами перекрёстков.

А встречный, встречный ветер – нипочём!
Как песню, трассу новую начнём.
Мне нравится весёлый твой характер –
Не зря тебя назвали «Москвичом»!

В пустыне, где ни тени, ни травы,
Пройдёшь ты тем путём, что не изведан,
И люди, не видавшие Москвы,
Сочтут тебя влиятельным полпредом.

А встречный, встречный ветер – нипочём!
Как песню, трассу новую начнём.
Мне нравится надёжный твой характер –
Не зря тебя назвали «Москвичом»!

А если станет трасса всё трудней,
А если вдруг завьюжит непогода,
Ты вспомни замечательных парней
Друзей своих с далёкого завода.

От улиц нашей юности вдали
Ты вспомни, как мы пели и мечтали.
Мы здесь своё призвание нашли
И право называться москвичами.

А встречный, встречный ветер – нипочём!
Как песню, трассу новую начнём.
Мне нравится рабочий твой характер –
Не зря тебя назвали «Москвичом»!

Пока планета ещё жива,
Пока о солнце мечтают вёсны,
На жизнь предъявим свои права,
Пока не поздно, пока не поздно.
Земля, как сердце, у нас в груди…
Здесь наше небо и наши гнёзда…
Ещё не поздно её спасти,
Ещё не поздно, ещё не поздно.

Рядом, рядом –
Радость и беда.
Надо, надо
Твёрдый дать ответ:
Солнечному миру –
Да! Да! Да!
Ядерному взрыву –
Нет! Нет! Нет!

Всё злее атом и всё страшней,
Всё ближе ужас разрывов грозных.
Ещё немного ночей и дней –
И будет поздно, и будет поздно…
Планета крикнет: «Укрой меня
От этой тучи от смертоносной,
Укрой от грозной волны огня,
Пока не поздно, пока не поздно!»

Неужто завтра замрут моря,
Умолкнут птицы, застынут сосны,
Уже не сможет взойти заря,
И спросит небо: «Неужто поздно?»
Так поклянёмся, что мы спасём
И это небо в надеждах звёздных,
Спасем планету – наш добрый дом,
Пока не поздно, пока не поздно!

Рядом, рядом –
Радость и беда.
Надо, надо
Твёрдый дать ответ:
Солнечному миру –
Да! Да! Да!
Ядерному взрыву –
Нет! Нет! Нет!

Старт даёт Москва,
Старт даёт Москва,
Старт даёт Москва,
Зовёт на старт наша Москва!

Самое мирное
Сраженье – спортивное.
Нет крепче оружья,
Чем верная дружба.
Всё будет отдано
Для радости Родины,
И крылья отваги
Окрепнут в атаке.

Самое мирное
Сраженье – спортивное.
Всё громче аккорды
Высоких рекордов.
Честно и молодо
Спортивное золото.
Плывут над планетой
Фанфары победы…

Старт даёт Москва,
Старт даёт Москва,
Старт даёт Москва,
Зовёт на старт наша Москва!

Дождь, нескончаемый дождь…
Мы распрощались – ну что ж,
Всё утешение – ложь,
Всё равно ты уйдёшь.

Вот ты стоишь у окна
В синем плаще, как у Блока.
Боже, как мне одиноко –
Ты одна у окна.

Продан концертный рояль,
Замерли строгие звуки.
Мы на пороге разлуки –
В сердце боль и печаль.

Музыку людям не жаль –
Продан старинный рояль.
Ждёт нас безмолвная даль,
Песен людям не жаль.

Ты мои песни забудь –
Замерли строгие звуки.
Нам не спастись от разлуки,
Мне тебя не вернуть.

Нам не дано увидать
Неба цветущие вишни.
Всё, что задумал Всевышний,
На Земле не понять.

…Мир не спасёт красота,
Замерли строгие звуки…
Мы на пороге разлуки,
Ты уйдёшь навсегда.

В мире досталась людям
Лучшая из планет.
Совесть земли разбудим
Памятью горьких лет.
Мир, и большой, и зыбкий,
Вечен и неделим.
Доброе, как улыбка,
Солнце одно над ним.

Боль земли и горести
Сердцу не забыть…
Надо жить по совести,
Надо в мире жить!

Нам ничего не страшно,
Если, уйдя в полёт,
Голубь надежды нашей
С войнами бой ведёт.
Став и сильней, и старше,
Зная печаль обид,
Голубь надежды нашей
В небе орлом парит.

Нету большей доблести –
В мире мир хранить…
Надо жить по совести,
Надо в мире жить!

Слабому снятся войны,
Сильному нужен мир.
Совесть у нас спокойна,
Чист над страной эфир.
Дышат надеждой реки,
Звёздный струится свет…
Мы сохраним навеки
Лучшую из планет!

Нету выше доблести –
В мире мир хранить.
Будем жить по совести!
Будем в мире жить!

Перестань упрекать, перестань.
Это просто на сердце туман.
И спадает со звёзд пелена:
Всё равно ты не любишь меня.
Перестань упрекать, перестань.
Наша жизнь – это вечный обман.
Мы живём, нашу правду кляня,
Так солги, что ты любишь меня!

Ах, слепа любовь, слепа,
Не убьёт – так ранит…
Чёрно-белая судьба
На цветном экране.
Чёрно-белая судьба
На цветном экране,
Жизни нету без тебя,
Пощади, судьба!

Перестань упрекать, перестань.
Наша жизнь – петербургская грань
Белой ночи и чёрного дня:
Всё равно ты на любишь меня.
Перестань упрекать, перестань.
Крылья ночи развеют туман
И начнётся пожар без огня –
Вот тогда ты полюбишь меня.

Мы начали рынок с продажи Державы.
Мы отдали земли. И продали славу.
Потом нашим дедам спокойно сказали:
«Напрасно всем миром страну защищали.
Напрасно страдали. Напрасно старались.
Напрасно безропотно в плен не сдавались.
Давно надо было Державу свалить…
Как вас угораздило столько прожить?»

Но люди смекнули: здесь что-то не то.
Тогда шуранули страну, как авто.
Чтоб эту аферу, не Дай Бог, не сглазить,
Сумели страну перестро…перекрасить.
Потом разобрали ее на запчасти,
И каждой запчасти раздали по власти,
Чтоб власти любой ну хоть самую малость
От этой лихой распродажи досталось.
В кювет тарантас наш летит — будь здоров! —
Уже без мотора и без тормозов.

Теперь понаставили всюду палатки,
И в них продают от Державы остатки.
Страну продают — да все чаще на вынос, —
Со знаком не «плюс» для Державы, а «минус».
Так значит, еще от России убудет.
Торгуют Державою новые люди.
Они энергичны. Они моложавы.
Мы начали рынок с продажи Державы.

Я иду по заре,
Мой рассвет не погас…
Я иду по земле
И как будто вижу землю в первый раз…

Хорошо услыхать,
Как кричат петухи,
В первый раз прочитать
На ветру рябин багряные стихи…

Ты любовь и весна,
Ты моя боль и грусть.
У меня ты одна,
Ты одна моя, застенчивая Русь…

Кто твой друг, кто твой враг,
Ты пойми и реши.
Только мне каждый шаг
Быть с тобой, родная, рядом разреши.

Знала ты злые дни,
И тоску и печаль.
Ты теперь отдохни,
Все свои заботы мне ты передай.

Улечу на тот свет
И назад возвращусь,
И ещё много лет
Буду я с тобой, моя родная Русь…

Родная Русь… Родная Русь…

Если песня звучит
В тесном зале Земли,
Значит, мир приоткрыт
Для добра и любви.

Жизни тонкая нить…
Бурных дней круговерть…
Ах как хочется жить!
Ах как хочется петь!

Мы ещё много раз
Соберёмся все вместе.
Вы поверьте, — без вас
Не рождаются песни!
Добрый час для всех нас
Непременно воскреснет!
Добрый путь! Добрый день!
Добрый час!

Ночь опустит крыла,
И пойду я ко дну, —
Только музыку зла
Никогда не приму!

Вспомни песни мои
И доверчивость глаз…
Для добра и любви
Песня выбрала нас.

Век двадцатый – век больших разлук,
И тебе сейчас трудней, чем мне,
Ждать труднее, чем идти на риск…
Между нами миллиарды звёзд,
Между нами радиаций
Яростный дождь,
Но в небо с далёкой земли
Долетает
Твоя нежность.

Может, надо улетать, чтоб знать,
Сколько в мире алых солнц и лун,
Может, надо улететь, чтоб знать,
Как беспомощно мала Земля,
Но огромна лишь одна
Земная любовь:
И здесь, во Вселенной, меня
Согревает
Твоя нежность.

Я лечу, и на меня глядят
Воспалённые зрачки планет,
Слышу ласковое пенье звёзд, –
Светел голос неземных светил…
Только в мире нет любви
Сильнее земной,
И здесь, во Вселенной, меня
Окрыляет
Твоя нежность.

А тебе ещё осталось ждать
Ровно столько, сколько мне летать…

(Когда умолкнет дискотека)
Парад надежд во всей красе!
Танцуют все! Танцуют все!
Глаза слепит цветная пыль,
А кто есть кто – решает стиль.
Где дьявол – смех, а Бог – успех,
Ты лучше всех! Ты лучше всех!
Ты никого не будешь ждать,
Ты так привыкла побеждать!

Когда умолкнет дискотека,
Ты возвращаешься ко мне.
Услышать сердце человека
Возможно только в тишине…
Сердце человека
Услышишь только в тишине.

Зигзаги фар. Изгиб шоссе.
Танцуют все! Танцуют все!
Как будто праздник без конца,
Но нет судьбы и нет лица…
Где звуки ярче, чем неон,
Успей сказать себе: «Не он!»
Успей себя себе вернуть,
За скорость звука заглянуть…

Здесь твой огонь. Здесь твой успех,
Ты лучше всех! Ты лучше всех!
Но пусть любовь тебя хранит,
Когда удача опьянит…

Когда умолкнет дискотека,
Ты возвращаешься ко мне.
Услышать сердце человека
Возможно только в тишине…
Сердце человека
Услышишь только в тишине.

Старт, рывок и финиш золотой.
Ты упал за финишной чертой
Ты на целый миг быстрее всех.
Мир, застыв, глядит на твой успех!
Мир, застыв, глядит на твой успех!
Ты на целый миг быстрее всех.

Всё быстрей
Мчится время всё быстрей.
Время стрессов и страстей
Мчится всё быстрей.

Темп моей страны, моей земли.
Ждать мы ни секунды не могли
Жизнь, ты все сложней, ты все быстрей.
Темп -наш современный чародей.
Темп -наш современный чародей.
Жизнь, ты все сложней, ты все быстрей

След зари, бегущей по волнам.
Свет любви все ярче светит нам.
Верь своей невспыхнувшей звезде!
Ритм аккомпанирует мечте.
Ритм аккомпанирует мечте.
Верь своей невспыхнувшей звезде!

Всё быстрей
Мчится время всё быстрей.
Время стрессов и страстей
Мчится всё быстрей.

Там, где сосны, где дом родной,
Есть озера с живой водой.
Ты не печалься,
Ты не прощайся,—
Все впереди у нас с тобой.

Как кукушке не куковать,
Ей судьбы нам не предсказать.
Ты не печалься,
Ты не прощайся,
А выходи меня встречать.

Над дорогой встает заря,
Синим светом полны моря.
Ты не печалься,
Ты не прощайся,—
Ведь жизнь придумана не зря.

Будет радость, а может, грусть…
Ты окликни— я оглянусь.
Ты не печалься,
Ты не прощайся,
Я обязательно вернусь.

Погода резко изменилась.
Дожди над городом, дожди.
Я умоляю, сделай милость, –
Не уходи, не уходи.

И пусть над нами ветры злей,
И даже небо холодней,
Я знаю: бессмертно солнце,
Солнце любви твоей.
Спасибо тебе за солнце,
Солнце любви твоей.

Уже снега. Уже морозы.
Душа земли обнажена.
Но у любви свои прогнозы.
Свое тепло. Своя весна.

Позёмка тропки заметает.
Заря вечерняя бледней.
И даже звезды остывают
На склоне лет. На склоне дней.

Погода резко изменилась.
Всё меньше преданных друзей…
И только нежность сохранилась
В душе твоей, в судьбе моей.

И пусть над нами ветры злей,
И даже небо холодней,
Навеки бессмертно солнце,
Солнце любви твоей.
Спасибо тебе за солнце,
Солнце любви твоей.

Это, наверно, Богу угодно,
Если с тобой посчастливилось встретиться.
Помню лишь первый взгляд мимолётный –
Не вспоминаю ни даты, ни месяца.

С ветром весенним спорить не надо,
Сердцу наивному не прекословь –
С первого взгляда, с первого взгляда,
С первого взгляда наша любовь.

Что там успехи, что там карьера –
Есть только молодость и вдохновение.
Первая встреча – новая эра,
Словно начало лет исчисления.

Вечной любви нашей нет листопада –
Есть только нежность цветка многолетнего.
С первого взгляда, с первого взгляда,
С первого взгляда и до последнего.

С ветром весенним спорить не надо,
Сердцу наивному не прекословь –
С первого взгляда, с первого взгляда,
С первого взгляда наша любовь.

Пятнадцать костров над страною горят
От снежной Чукотки до горных Карпат.
Пятнадцать костров – миллионы ребят,
Бесстрашье да честность, да огненный взгляд.
Ты пристальней в эти глаза загляни, –
И вновь оживут те бессмертные дни,
И алые кони, и сумрачный дым,
И всадник, погибший совсем молодым.

Гордые песни – песни отцов
В сердце отважном юных бойцов.
Верными будем во веки веков
Правде пламенной алых костров!

Пятнадцать республик – пятнадцать костров.
Их свет долетает до дальних миров.
А вспыхнул костров пионерский отряд
От искры, от искренней дружбы ребят.
Они – революции нашей салют.
Вглядись в них, товарищ, и вновь оживут
Под небом свинцовым, под красной звездой
Герои, что жили в обнимку с грозой.

Ночами огонь и огонь поутру,
И вся наша жизнь – на горячем ветру.
Рассвет раскалённый над нами вставал,
Горячее сердце, горячий металл!

И кипит, и бурлит золотая река –
Юная сталь.
Наша жизнь нелегка, но судьба высока –
Гордая сталь.
Наша вера крепка, наша сталь на века –
Русская сталь.
Русская сталь, русская сталь –
Лучшая в мире сталь!

Несётся Россия, расправив крыла,
Стальные свои закусив удила.
Для огненной славы себя нам не жаль,
Горячее сердце, бессмертная сталь!

Алым цветом роща отпылала, отпылала…
Если б в жизни всё начать сначала, всё сначала!
Любовь пришла к нам песней лебединой, лебединой.
Пойми, любимый:
Вечным пилигримом, вечным пилигримом
Было сердце моё.

Ты ворвался в жизнь, как озаренье, озаренье.
Ты мой грозный суд и вдохновенье, вдохновенье.
Весь мир наполнен песней лебединой, лебединой,
Тобой, любимый,
Мой неповторимый, мой незаменимый,
Неожиданный мой!

Рвётся сердце к сердцу без оглядки, без оглядки.
Мы не смеем счастье брать украдкой, брать украдкой…
Есть горький холод в песне лебединой, лебединой,
Пойми, любимый:
Алый цвет рябины, алый цвет рябины –
Цвет разлуки с тобой.

Алым цветом роща отпылала, отпылала…
Если б в жизни всё начать сначала, всё сначала!
Весь мир наполнен песней лебединой, лебединой…
Прощай, любимый,
Мой неповторимый, мой незаменимый,
Невозвратный, прощай!

Зловещий призрак снова бродит.
Восходит ржавая трава.
И снова жизнью верховодит
Иван, не помнящий родства.

Но мы спасаем наши души,
Спасаем рвущуюся нить.
Возможно здание разрушить,
Но души — не разъединить…

Ах, пока гром не грянет,
Мы не придём в себя.
Мы, чёрт возьми, на грани, —
Так вспомним, что мы славяне,

Славяне — это судьба!

Эстафета. Эстафета.
Это молния на улицах планеты.
В разных странах и в любые времена
Эстафета прерываться не должна.

Мы приходим вам на смену –
Легендарные великие спортсмены.
Мы приходим трассу жизни продолжать,
Мы приходим, чтобы время побеждать!

Золотая победа,
Молодая победа,
Молодая победа –
Ты примета грядущего дня.
Эстафета рассвета,
Эстафета рассвета,
Эстафета рассвета,
Эстафета огня.

Эстафета. Эстафета.
Это просто продолжение рассвета.
Мы сумеем и на жизненном пути
Эстафету до победы донести.

Эстафета. Эстафета.
Это улицы Москвы и вся планета…
Эстафета состязающихся лет,
Эстафета поколений и побед.

Гудит пчела: жу-жу, жу-жу,
Поёт пчела: жу-жу, жу-жу,
Где я летала, не скажу,
Где я летала,
Что видала,
Не скажу.

Гудит пчела: жу-жу, жу-жу,
Поёт пчела: жу-жу, жу-жу,
Я соты мёдом нагружу,
Я соты мёдом,
Соты мёдом
Нагружу.

Гудит пчела: жу-жу, жу-жу,
Поёт пчела: жу-жу, жу-жу,
Ребят я мёдом награжу,
Ребят я мёдом,
Сладким мёдом
Награжу.

Судьба новатором была
И, раньше, чем в кино,
Жизнь отменила амплуа
Уже давным-давно.
Казалось: вот она — любовь,
Джульетта, героиня…
А роль досталась ей без слов,
Судьба — немой рабыни.
Чертовски гранд-кокет мила,
Захватывает дух.
Но жизнь прошла на амплуа
Комических старух.
А было… сердце сжав в груди,
Как главный талисман,
Брела девчушка впереди
Отряда партизан.
Силенки где она брала
Их за собой вести?
Но может, Жанна д’Арк была
Такой же травести?
Как бесхарактерен порой
Характерный артист!
Труслив и мелочен герой
И на руку нечист…
А резонер мудрейшим слыл,
Да вот попал впросак.
А кто в ракете к звёздам взмыл —
Герой или простак?
Вся жизнь у трагика — мажор,
А комик пьян от боли…
Судьба, как главный режиссёр,
Расписывает роли.

Ещё поют об алых парусах,
Про крылатые дикие снасти,
О весёлых морских чудесах
Да про ветры удачи и счастья.
Только море стало строже,
Стало счастье дороже,
Бригантины остались в стихах.
А мы идём под северной волной,
И в отсеках простая работа.
Но работа бывает такой,
Что порою и петь неохота –
Это море стало строже,
Стало счастье дороже,
А плавучий наш дом под водой…
Нельзя ни всплыть, ни в сторону свернуть,
Делим поровну наш тощий воздух…
Хоть разок в перископ бы взглянуть
На такие далёкие звезды!
Только море стало строже,
Стало счастье дороже,
И далёк у подводника путь.
И не пройтись в подводном корабле
Легендарной матросской походкой,
Лишь девчата все видят во сне
Паруса над подводною лодкой.
Только море стало строже,
Стало счастье дороже,
До свиданья на нашей земле!

Вполголоса жить не стоит!
Мы начали свой разбег!
Нам выпала честь с тобою
Открыть двадцать первый век!
Я слышу сквозь ночь и вьюгу
Часов волевой отсчёт.
Стрелки идут по кругу,
Время идёт вперёд.

Если дело отцов станет делом твоим, –
Только так победим. Только так победим.
Слышишь юности голос мятежный,
Слышишь голос заводов и сёл:
Ленин, Партия, Комсомол!

Чтоб небо осталось звёздным,
Нам бой предстоит земной.
Во всех испытаниях грозных,
Любовь моя, будь со мной!
Я небу скажу, как другу:
Наш долг – продолжать полёт!
Стрелки идут по кругу,
Время идёт вперёд.

Мы бросили вызов догмам.
Готовых рецептов нет.
Мы верим сердцам свободным
И ритмам летящих лет.
Нам вечность протянет руку.
Нас будущее поймёт.
Стрелки идут по кругу,
Время идёт вперёд.

Светит незнакомая звезда.
Снова мы оторваны от дома.
Снова между нами города,
Взлётные огни аэродромов.
Здесь у нас туманы и дожди.
Здесь у нас холодные рассветы.
Здесь на неизведанном пути
Ждут замысловатые сюжеты.

Надежда — мой компас земной,
А удача — награда за смелость.
А песни — довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.

Ты поверь, что здесь, издалека,
Многое теряется из виду:
Тают грозовые облака,
Кажутся нелепыми обиды.
Надо только выучиться ждать,
Надо быть спокойным и упрямым,
Чтоб порой от жизни получать
Радости скупые телеграммы.

И забыть по-прежнему нельзя
Всё, что мы когда-то не допели,
Милые усталые глаза,
Синие московские метели.
Снова между нами города.
Жизнь нас разлучает, как и прежде.
В небе незнакомая звезда
Светит, словно памятник надежде.

Надежда — мой компас земной,
А удача — награда за смелость.
А песни — довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.

Чайки за кормой – долгое прощание,
Голос твой родной да улыбка печальных глаз…
Мимо пронеслась птица расставания,
Птица расставания; от причала ушёл баркас.

Мимо плыл залив, ветер гладил волосы…
Как ты был красив, опалённый морским огнём!
Чайка, где твой дом? Чьим ты плачешь голосом?
Чьим ты плачешь голосом – этот голос мне так знаком.

Чайка на борту, с моря тянет холодом.
В море за тобой я твой голос искать уйду.
Чайка на борту, чьим ты плачешь голосом?
Чьим ты плачешь голосом – я не верю в свою беду.

Буду ждать всю жизнь, ждать моё призвание,
Только отзовись из холодной дали морской.
Чайка за кормой – птица ожидания,
Птица ожидания всё кружит над моей судьбой.

Синий лед…
В жарких схватках раскаленный лед..
Парни в шлемах, словно пять ракет
Летят вперед, чтоб у чужих ворот
Зажечь победы свет!

Вьется над нами
Ветер как флаг, ветер как флаг!
Мы пишем коньками
Песни атак!

Синий лед…
Здесь за мной твои глаза следят….
Лед похож на твой синий взгляд…
Как нужен в час, когда борьба идет.
Мне этот верный взгляд.

Звонкий лед…
Мы за смелость, мы за риск за честь!
Только может поскользнуться здесь,
Кто лишь за славою своей идет
На этот чистый лед…

Чистый лед….
Здесь мы связаны одной судьбой,
Друг на выручку в беде придет,
Ведь мы-то знаем, что в игре порой
Бывает горький лед…

Звонкий лед…
Шайба рвется от ворот в полет…
Путь один у нас- всегда вперед!
И здесь о мужестве друзей поет
Родной для всех нас лед!

Вьется над нами
Ветер как флаг, ветер как флаг!
Мы пишем коньками
Песни атак!

И сейчас не прожить без хлеба,
Хлеб, как прежде, основа жизни…
И сейчас не прожить без хлеба,
Как и тысячу лет назад.

И сейчас не прожить без зрелищ,
Всё сильней стадионов рокот.
И сейчас не прожить без зрелищ,
Как и много веков назад.

И сейчас не прожить без пушек,
Каждый держит в руках оружье,
Только вместо пищалей древних
Век придумал страшнее смерть.

Нынче можно прожить без Бога,
И хоть жить без него труднее,
Всё же можно прожить без Бога
И без древних святых молитв.

Можно даже прожить без счастья,
Счастья просто на всех не хватит,
И не каждый находит счастье,
И не всякий найдёт любовь.

Но сейчас не прожить без правды,
Правда людям нужнее хлеба,
И когда-нибудь мир решится
Правду Богом своим избрать!

Во Вселенной дороги просторные,
И на них различимы едва
Среди звёзд острова рукотворные –
Нашей милой Руси острова.

Вьётся тропинка степная
Рядом с космической бездною…
Родина наша земная –
Родина наша небесная.

Были старты победные первые,
А иные прошли без следа,
Но закон сохраненья энергии
Не отменит никто никогда.

Мы рассветы меняли закатами,
Знали радость и горе, и страх,
Но в краях, опалённых ракетами,
Небо в звёздах, а может, в слезах.

Так пускай невозможное сбудется,
Пусть энергию жизнь сохранит,
Но пройти по космическим улицам
Нам с тобою ещё предстоит.

Вьётся тропинка степная
Рядом с космической бездною…
Родина наша земная –
Родина наша небесная.

Северный круг ветров и вьюг,
Северный гордый народ…
Рядом с пургой над буровой
Делает круг вертолёт.

Здесь мы нашли в недрах земли
Месторожденье тепла.
Вьюгам назло солнце взошло,
Только ты с трапа сошла.

Ты в эту темь – солнечный день,
Я – твой полярный олень.
Север Земли – здесь мы нашли
Месторожденье любви.

Рядом с тобой всё по плечу,
Ты улыбаешься мне…
Лишь захочу, солнце включу
Нашей озябшей стране.

Нашим теплом Землю спасём,
Северным нашим теплом.
Север – мой дом, Север – мой друг,
Север – спасательный круг.

Дорогой отважных шагал я по свету,
И вместе со мной молодела планета.
Ты видишь, на карте Отчизны родной –
Моя биография, путь мой большой.

Я – Комсомол!
Я – Комсомол!
На юной груди – значок огневой.
Счастье своё в борьбе я нашёл:
Рождённому бурей
лишь в буре покой!

К земле я не жался от вражеской пули,
И ветры в лицо мне колючие дули,
В атаку не раз я ходил на врага,
И там, где я шёл, отступала тайга..

Так пусть мне не шепчут: «Теперь успокойся,
От встречного ветра в сторонке укройся!»
Иду я дорогой борьбы и побед,
Порукой тому – комсомольский билет.

Вдаль несётся река беспокойная,
Вышел месяц, волны серебрит…
И снова вместе с тобой
Над серебристой рекой
Мы будем до утра бродить.

Я знаю: юность, мой милый,
С той поры наступила,
Как улыбку я встретила твою.
Любовью первой, долгожданной,
Ласковый, мой желанный,
Я тебя люблю.

Юность к людям приходит по-разному.
Иногда она встречает нас
С весенним первым ручьём,
С последним школьным звонком,
С лучистым блеском милых глаз.

Ты не хмурься, мой нежный, мой ласковый,
Мы с тобою вместе, мой родной.
Вариант:
Наконец-то, мой нежный, мой ласковый,
Повстречались в жизни мы с тобой…
Нас дни весенние ждут,
Для нас сады расцветут,
Нам будут птицы петь весной.

Ты будешь, молодость, с нами,
Если сможем мы сами
Сохранить молодой любовь свою.
Любовью первой, долгожданной,
Ласковый, мой желанный,
Я тебя люблю.

В ритме бурь,
Горных лавин,
Пенистых рек
Взял разбег
Век баррикад,
Яростный век.

Он идёт
Сквозь ураган,
Ливни и снег.
Яростный век,
Солнечный век,
Ленинский век!

Только б навечно сберечь
Нам мысли вождя и слова.
Ленинской правдой сердечной
Родина наша жива.

Ленин жив!
Это звенит
Песня небес.
Ленин жив!
Это гремит
Братская ГЭС.

Ленин жив!
Битвой идей
Правит прогресс.
В сердце людей –
Совесть и честь.

Только б навечно сберечь
Нам мысли вождя и слова.
Ленинской правдой сердечной
Родина наша жива.

Всегда жива.

Мы не бомбы, а дружбу рисуем.
Мы об этом поём и танцуем, —
Школьный вальс и весёлая полька…
Чудеса, чудеса, да и только!

Чудеса, чудеса!
Чудеса, чудеса, да и только!
Чудеса, да и только!

Слышен в классе таинственный топот.
Это наш уважаемый робот.
У него непростая настройка!
Чудеса, чудеса, да и только!

Мы — надежда советского спорта.
Нам один только шаг до рекорда.
Всех быстрее у нас друг мой Колька, —
Чудеса, чудеса, да и только!

Ради музыки пишутся ноты.
А учёба нужна для работы.
Сколько дел у нас в будущем, сколько!
Чудеса, чудеса, да и только!

Я – свежий ветер, огонь крылатый,
И наше время на циферблатах!
Пусть повезёт нам в большом пути
От равнодушья себя спасти!

Радостный строй гитар.
Яростный стройотряд.
Словно степной пожар,
Песен костры горят.

Нет струн у сердца неопалимых,
И жажда счастья неутолима.
Я обращаюсь к своей любви:
Меня на подвиг благослови!

На перекрёстках путей и мнений
Рождались звёзды и вдохновенье,
И одержимость всегда права,
Когда находит свои слова.

Мы сильные духом. Мы дети земли.
Мы смелые… Смели… И нас не смели.

А стройотряды уходят дальше.
А строй гитары не терпит фальши…
И наш словесный максимализм
Проверит время, проверит жизнь.

Радостный строй гитар.
Яростный стройотряд.
Словно степной пожар,
Песен костры горят.

Снова рядом со мной образ вечно живой –
Революции сын, комиссар молодой.
Он в последнюю ночь перед казнью не спит,
Он в грядущие дни, как влюблённый, глядит…

И в час, грозою опалённый,
Раздумий и сомнений час,
Я слышу голос отдалённый
«Я так надеялся на вас!»

Город детства во мгле, и деревни в золе,
И Гастелло летит к побледневшей земле.
И пока не вонзился он в пламя и дым,
Наш сегодняшний день промелькнёт перед ним.

И в час, грозою опалённый,
Раздумий и сомнений час,
Мы слышим голос непреклонный:
«Я так надеялся на вас!»

Ни покоя, ни сна нам мечта не даёт!
Королёв неуступчиво смотрит вперёд.
Космонавт завершает последний парад,
И сквозь годы и звёзды летит его взгляд. Вариант:
Нас к иным берегам дальний космос влечёт.

И в час, грозою опалённый,
Раздумий и сомнений час,
Мы слышим голос окрылённый:
«Друзья! Надеемся на вас!»

Мы надежды борцов не посмеем предать,
Красоту революции нам утверждать.
Мы – наследники честных и пламенных слов,
И великой любви, и смертельных боёв.

И в час, грозою опалённый,
Раздумий и сомнений час,
Великой правдой озарённый,
Весь мир надеется на нас!

Величавые сосны
Здесь стоят на часах.
Здесь тревоги живут
В пограничных лесах.
А у самой границы,
На тропе темноты, —
Ходит ночь по земле,
Проверяет посты.

Здесь глазами твоими
С неба звёзды глядят.
О тебе в трудный час
Вспоминает солдат.
И, я верю, солдата
Вспоминаешь и ты.
Ходит ночь по земле,
Проверяет посты.

До последнего вздоха
Верен Родине я.
Будь мне так же верна,
Дорогая моя.
Смотрят синие звёзды
На меня с высоты.
Ходит ночь по земле,
Проверяет посты.

Слышится нам эхо давнего парада,
Снятся нам маршруты главного броска…
Ты – моя надежда, ты – моя отрада,
В сердце у солдата ты, моя Москва.

Мы свою Победу выстрадали честно,
Преданы святому кровному родству.
В каждом новом доме, в каждой новой песне
Помните ушедших в битву за Москву!

Серые шинели. Русские таланты.
Синее сиянье неподкупных глаз.
На равнинах снежных юные курсанты…
Началось бессмертье. Жизнь оборвалась.

Мне на этом свете ничего не надо,
Только б в лихолетье ты была жива:
Ты – моя надежда, ты – моя отрада,
В каждом русском сердце ты, моя Москва.

Всё, что было с нами, вспомнят наши дети, –
Всё, что потеряли, что для них спасли…
Только б ты осталась лучшим на планете,
Самым справедливым городом Земли.

Старых наших улиц трепетные взгляды,
Юных наших песен строгие слова.
Ты – моя надежда, ты – моя отрада,
В каждом нашем сердце ты, моя Москва.

Здравствуй, наша юность трудовая.
Первые рабочие слова!
Мы живем на свете, постигая
Высшие законы мастерства.

Будет сильным поколенье,
Если верить в свою звезду.
Мы добьемся уваженья
Не по должности –
По труду!
Мы врываемся в ритмы города,
Чтобы песню заветную спеть.

Мы работаем –
Любо-дорого,
Любо-дорого посмотреть!

Времени для творчества не жалко.
Это – проба юношеских сил.
Первую рабочую закалку
В Люберцах Гагарин получил…

Трудности и горести изведав,
Молодость усвоит навсегда:
Лидеры профессии – победа,
Люди без профессии – беда.

Надо знать свое предназначенье,
Выбрать свой единственный маршрут.
Труженики – совесть поколенья.
Труженики родину спасут.

Муза. Музыка. Душа.
Песня льётся не спеша.
В песне – прожитые дни,
Века беглые огни.
Жизнь в миру, как на войне,
Годы странствий по стране
И бессмертье багажа –
Муза, музыка, душа.

Покуда слышен голос мой,
Любовь жива и ты со мной,
И свет небесный и земной
Благословляет дом родной.
И в стороне моей лесной
Весна останется весной.
Горит очаг, и ты со мной,
Покуда слышен голос мой.

Радость. Родина. Москва.
Горе. Родина. Тоска.
Стук внезапный у дверей.
Слёзы матери моей.
Раны горькие войны.
Свет космической весны.
Всё, что было, не предам
И подонкам не отдам!

Ах, не стоит ни гроша
Нынче муза и душа,
Только с песней не греши:
Нету песни без души!
Нету музы без лица,
Есть открытые сердца.
Не предмет для дележа
Муза, Родина, душа!

Покуда слышен голос мой,
Любовь жива и ты со мной,
И свет небесный и земной
Благословляет дом родной.
И в стороне моей лесной
Весна останется весной.
Горит очаг, и ты со мной,
Покуда слышен голос мой.

Судьба твоя – Россия,
Над речкою ветла.
Смоленская дорога,
Что к звездам привела.

Смоленская дорога,
Что к звездам привела.
Мальчишечья улыбка
Да мудрые слова.

Судьба твоя – Россия
Да путь, что ты открыл,
Как будто ты из сказки
На землю приходил.

Все кажется – из сказки
На землю приходил.
У неба отпросился.
Да отпуск кратким был.

Судьба твоя – Россия
Да звездные поля,
Да свежая могила
У древнего Кремля,

Та ранняя могила
У древнего Кремля.
Да нежность всей России,
Да песни соловья…

Судьба твоя – Россия,
И вьется вдаль, светла,
Смоленская дорога,
Что к звездам привела.

Смоленская дорога,
Что к звездам привела.
Мальчишечья улыбка
Да мужество орла.

Нет солнца без тебя,
Нет песни без тебя.
В мире огромном нет без тебя тепла.
Свет юности моей,
Свет нежности твоей —
Только лишь отзвук музыки давних дней.

В целом мире я один,
Я самим собой судим,
Я не смог любовь спасти —
Ты прости меня, прости.

Звезд синие глаза,
Звезд ясные глаза,
Первые встречи, первой любви гроза.
Зов памяти моей,
Зов звездных витражей.
В сердце осталась музыка давних дней.

Нет возраста любви,
Нет сумерек любви,
Сердце устало быть от тебя вдали.
Снег станет голубым,
Снег станет молодым —
Мы возвратимся к солнечным дням былым.

Я от тяжких снов проснусь,
Я вернусь к тебе, вернусь.
Сквозь огни и грозы,
Сквозь тепло и слезы
Я вернусь к тебе, вернусь.
Нет солнца без тебя…
Нет песни без тебя…
Нет жизни без тебя.

А было живое слово…
А было простое дело…
Когда же душа сгорела?
Куда же ушла основа?

Ведь так начиналось славно!
Казалось, что не убудет…
Писалось о самом главном,
О самых любимых людях.

Потом начались поправки.
Изменчивый ветер дунул.
Как в радио по заявкам
И сочинял, и думал.

Податлив, как глина в слякоть,
И в бога, и в черта верил.
Хотелось уйти, заплакать,
Да он же стальной — конвейер!

Бог мой! Перед кем выплясывал!
Останется боль, разлука
Да эти слова Некрасова
Насчет неверного звука…

А нас, ставших строже и старше,
Влечёт к той неяркой земле,
Где детство потеряно наше,
Как ржавая гильза в траве.
…В печурке сырые поленья.
Мальчишеский бой у реки.
Мы пели. Мы шли в наступленье,
Всем сводкам с фронтов вопреки.
О эти нестрашные пушки!
О ярость весёлых атак!
И леса, и жизни опушка —
Приземистый редкий сосняк.

…Мы с плеч наши годы не сбросим,
Но сердце по-детски стучит,
И в кронах высоких морщинистых сосен
Военная песня звучит…

Заповедный напев, заповедная даль.
Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий.
Мне понятна твоя вековая печаль,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.

Здесь забытый давно наш родительский кров,
И, услышав порой голос предков зовущий,
Серой птицей лесной из далёких веков
Я к тебе прилетаю, Беловежская пуща.

Многолетних дубов величавая стать.
Остров — ландыш, в тени чей-то клад стерегущий…
Дети зубров твоих не хотят вымирать,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.

Неприметной тропой пробираюсь к ручью,
Где трава высока, там где заросли гуще.
Как олени с колен, пью святую твою
Родниковую правду, Беловежская пуща.

У высоких берёз своё сердце согрев,
Унесу я с собой, в утешенье живущим,
Твой заветный напев, чудотворный напев,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.

«А теперь у них свет отключите!»-
Элегантный изрек сумасброд.
И в районную школу учитель
С керосиновой лампой идёт…

И учителю вдруг показалось,
Что не только село Коурак, —
Вся Россия без света осталась,
Вся страна погрузилась во мрак.

У губителей нашей Державы
Столько было постыдных побед!
Но подвижников тоже немало.
Без подвижников родины нет.

В эти годы великих печалей
И во тьме наш народ не забыл,
Что подвижники землю спасали,
Что Спаситель Учителем был…

Нынче в жизни — пора листопада.
Но в глуши переулков кривых
Эта лампа горит, как лампада,
Перед Образом знаний святых…

Памяти Б.Г.Добронравова

Ах, искусство — не жизнь, не войдёшь налегке.
Мир волшебен контрастами света и тени.
Молодая богема сидит в кабаке,
А великий актёр умирает на сцене.

Лишь великие сердце сжигали дотла,
Воскрешая потомков царя Мономаха.
Если шапка его и была тяжела,
Тяжелее актёрские дыба и плаха.

Если даже артиста недуг распростер
И в палате (не царской) лежит без движенья, —
Всё равно, если он настоящий актёр,
Настоящий Актёр умирает на сцене.

Надо быть до последнего вздоха в строю,
Не играть, а выигрывать роль, как сраженье.
Полководец-герой погибает в бою.
Негерой-лицедей погибает на сцене.

Помню: он прямо в гриме на сцене лежал.
Всё казалось: вот-вот царь Феодор очнется…
Третий акт, задыхаясь, актёр доиграл,
А четвёртый с тех пор всё никак не начнется.

Много было потом и прощаний, и встреч,
Но я знаю, я твёрдо уверовал в это:
Только те, кто сердца не умеют беречь,
Берегут человеческий облик планеты.

Я надеюсь, что в юной душе прорасту.
Только б силы найти не прервать восхожденье…
Дай мне Бог умереть на ветру, на посту,
Как Борис Добронравов на мхатовской сцене.

Были годы кочевья. Были годы-походы,
и младенец с рожденья качался в седле…
Мы сегодня успешно покоряем природу,
побеждая её постепенно в себе.
Нас тома диссертаций и растят и сутулят,
формул вязь не под силу расплести без очков…
Наши гордые кони — конторские стулья,
трудно вырваться нам из бумажных оков.
Понимаем мы сами, что от статики вянем,
только вместо прогулок у экранов не спим
в эти буйные ночи фигурных катаний
и на нас, на несбывшихся, с болью глядим…

Ах, вовсе неважно, что голоса нет,
Что музыка — дрянь, а поэзия — бред.
Зато есть реклама, афиши, ТВ,
Концерты на лучших площадках в Москве.
Заплачено всё на сезоны вперёд.
Поёт не певица, а банковский счет.
За этой певичкой — владелицей сцен,
За птичкой непевчей — большой бизнесмен,
А, может, банкир, или сам олигарх,
Соперницам примы внушающий страх…
Во рту — фонограмма. В душе — пустота.
Забота одна — открывание рта.
Актёрский талант тут в расчёт не идёт.
Гораздо весомее — банковский счет.
Роскошные залы. Крутой интерьер.
Пять дисков. Три сольника. Восемь премьер.
Ей все отдают призовые места.
Порукой победы — крутые счета.
При чём строгий зритель, при чём тут жюри?
Она поимеет в гранд-шоу гран-при…
Всё понял давно наш смышлёный народ:
Поёт не певица, а банковский счет.

…А вы, дорогие девчонки мои,
На вечную боль вы себя обрекли.
Как смотрите вы на стареющих див!
Как ловите каждый изящный мотив!
У вас есть и внешность, и внутренний свет.
Увы! Только счета валютного нет.
На публику выйти из затхлых кулис
Попытки — по-честному — не удались.
У вас есть способности, есть голоса.
Вы в песне способны творить чудеса.
Вы слышите с неба грядущего зов…
Обидно, но скинуты вы со счетов.

Мы — бродячие собаки.
Ты, как я, дитя любви.
Мы бродяги-доходяги
Умирающей земли.

Когда-то нас любили и ласкали.
Нам лаялось и елось, и спалось…
Лицо судьбы в таинственном оскале
Увидеть лишь сегодня довелось.

Пред новыми хозяевами цирка
Так искренне виляли мы хвостом…
Но старенькая убрана подстилка,
И мы с тобой, Каштанка, за бортом.

В пуху — хозяев наших новых рыльца.
Ещё не весь их выполнен заказ.
На наших старших братьев и кормильцев
Они теперь науськивают нас.

Добро и состраданье не вернутся.
Не бросят даже кость нам на бегу.
Вчера ещё я мог бы огрызнуться,
А нынче даже тявкнуть не могу.

Не знаем мы судьбы своей, не знаем.
Но преданность сегодня не у дел.
Сегодня мы пока что ковыляем,
А завтра начинается отстрел.

Надет на всех невидимый намордник.
Осталось нам в предательской стране
В какой-нибудь забытой подворотне
Скукожиться и вздрагивать во сне…

В море песен — злые мили.
Компромиссов вечных нить.
Ах, вчера опять звонили,
просят строчку изменить.

Вам, мол, это — пара плюнуть, —
строчку пересочинить…
Что же делать? Что придумать?
Изменить? Не изменить?

Часто я похож на прочих.
Но она своя — своя!
В этой строчке, как в сорочке,
может быть, родился я.

Соглашался много раз.
Чем закончится сейчас?
Просят строчку заменить.
Проще душу заменить.

В наши дни становились известными
Не за доллары, а по таланту.
И в концертах всё было по-честному:
Не щадили себя музыканты.

Раньше голос не знал фонограммы.
Был не имидж, а честное имя.
И Козловский ходил без охраны.
Пел не хуже, чем многие ныне…

Были беды у нас, были боль и испуг…
И такие случались напасти…
Но в беде помогал твой единственный друг,
Что товарищем слыл по несчастью.

Нынче слово «товарищ» у нас не в чести.
И над искренней дружбой смеются
Профурсетки экранные. Бог им прости…
Много видов у нас проституции.

Повсеместно приказано всем позабыть,
Как мы жили, друзьям помогая.
Нынче в моде другая, обманная прыть.
Нынче жизнь у народа другая.

Что ни день — то гроза. Что ни час — то беда.
Пребывание в страхе животном.
Кто-то сверху кричит: «Господа! Господа!»
Ну, а люди в испуге: «Кого там?»

Нету денег больших. Нету слуг у меня.
Мясо редко бывает к обеду.
По утрам на работу, эпоху кляня,
В переполненном транспорте еду.

Пацаненок шипит на Героя Труда:
«Старикашка, в помойке не ройся!»
А по радио диктор вопит: «Господа!
Покупайте „Вольво“ и „Роллс-Ройсы“!»

Торжествующий бред. Пир во время чумы.
И держава распалась на части.
И успехи скромны. И утехи срамны.
Мы теперь — господа по несчастью.

Был у песни негромкий голос,
Но прорвался сквозь вопли вьюг…
Фрэд Юсфин открывал свой «Глобус»,
На гитаре играл Марчук.

И в тайге, под аккорды эти,
Юный голос плотин крепчал,
И в дремучий таёжный зал
Новой жизни врывался ветер.

Нынче здесь опустела сцена.
Что имели мы, — не храним…
Только песни, как наши гены,
Передали детям своим.

Памяти Ю.Силантьева

В отечестве пророков нет.
И было всё обыкновенно:
Мотор. Подзвучка. Полный свет.
И у оркестра — третья смена.

И в зале нет свободных мест.
Софитов огненные жала.
И дирижёрский точный жест,
Провозглашающий Начало.

Да, было всё как сотни раз…
Сменялись, словно дни недели,
Певцы и песни. Телеглаз
Следил за сценою, где пели
Кумиры наших прошлых дней
И те, что нынче знамениты.
И только сердцу чуть тесней
В груди.
И жалили софиты
Острее.
Барабан гудел
Сильней.
Заканчивались сутки.
И в этот миг Кобзон запел
О том о малом промежутке…
А дирижёр все примечал:
Что «до» должно быть чуть повыше,
Что вдруг затих беспечный зал.
Но он (как странно!) не расслышал,
Что это все в последний раз,

Что скоро кончится усталость,
Что жить ему всего лишь час
На этом свете оставалось.
В отечестве пророков нет.
Но завтрашней не будет ночи…
Всем людям на земле поэт
И жизнь, и гибель напророчил.

О, этих образов и слов
Испепеляющее пламя!
И вечный зов, солдатский зов,
Зов, изречённый журавлями…

Да. Песня нас переживёт.
И мы на это не в обиде.
Но кто-то в зале вдруг всплакнёт,
Как после, там, на панихиде,
Морозным утром.
А пока
Ждёт хор торжественного знака,
И поднимается рука
Перед последнею атакой.
Нацелен в будущее взгляд,
Исполнен верою всегдашней.

А журавли уже летят
Почти над самой телебашней…
Осталось несколько минут.
Сойдясь в мгновенья роковые,
Его во тьме, в кулисах ждут
С ушедшими еще живые.
Со сцены вынесут его.
Солдатик, тот, кто всех моложе,

Солист ансамбля МВО,
Маэстро на шинель уложит…
Останутся в строю бойцы,
Неразмагниченные нервы,
Непокорённые певцы,
Останутся и боль, и вера,
Из этих лет, из этих бед
Не извлечённые уроки…

В отечестве пророков нет.
Но в песне есть свои пророки.

Всё было в жизни: тяжкие грехи,
И попусту растраченные силы…
Но все мои и песни, и стихи —
Молитва о спасении России.

А у подростков нынче — смерть от наркоты.
И над помойкой корчится старуха…
И нет спасенья, нет от нищеты
Сознания, и бытия, и духа.

Так, значит, вместо Божьего огня
Я ведал только лень и прозябанье.
И всё же… всё ж в запасе у меня
Ещё одно, последнее сказанье.

Не шелохнётся, не дрогнет калитка,
Тают следы на ином берегу…
Линия жизни — пунктирная нитка,
Ветка рябины на белом снегу.

Ах, не одни мы судьбу проглядели.
Кружит над церковью белая мгла…
Ах, не напрасно так плачут метели —
Я твоей песней когда-то была.

И у огня мне теперь не согреться,
Зимнею полночью глаз не сомкну.
Вот и трепещет усталое сердце
Веткой рябины на белом снегу.

Не шелохнётся, не дрогнет калитка,
Тают следы на ином берегу…
Горькая, горькая чья-то улыбка —
Ветка рябины на белом снегу.
Это судьбы нашей горькой улыбка —
Ветка рябины на белом снегу.

В Паланге гляжу не дыша:
Качая трапеции-ветки,
Такие дают антраша
Ручные курортные белки!

Артистов лелеет народ.
За эти лесные потехи
Восторженный зритель несет
Печенье, изюм и орехи.

И кормятся белочки с рук,
И кружатся в танце повесы,
Своих созывая подруг
Из дебрей недальнего леса.

Открыты доверчиво рты,
С зарей по-над каждым оконцем
Забавно искрятся хвосты
Лучами пушистого солнца.

Но тают к зиме голоса.
Съезжает с курорта элита.
Закрыли сезон корпуса,
И дачные ставни забиты.

А белки все пляшут вокруг,
В измену людскую не веря.
В себе подавляя испуг,
Стучатся в закрытые двери.

И вновь с удальством циркачей,
С последней надеждою слезной
Танцуют до звёздных ночей,
Для них непривычно морозных.

Отвергнет и лес чужаков.
Никто не помянет с тревогой
Несчастных голодных зверьков,
Замёрзших на дачных дорогах.

Лишь сторож, свой круг обходя,
Довольный, что лето умчалось,
Прокашлявшисъ, скажет:
«Дитя,
Ко мне бы в подвал постучалось!»

Ах, я не о том, не о том…
Случаются в жизни моменты,
Когда мы себя продаем
За сладкие аплодисменты.

Как публика балует нас,
Охочая до развлечений,
Когда мы уводим, резвясь,
Её от забот и сомнений!

Уходит из песен тепло,
А голос становится глуше.
И как нам потом тяжело
Стучаться в замёрзшие души…

…Все так же за речкою Чёрной
Чернеет от ужаса лес…
С немецкой дотошностью чёткой
Возводит курок Дантес.

Он дьявол, а не мессия…
Ведь есть же своя семья…
Зачем же тебе, Россия,
Приёмные сыновья?

Сквозь вьюги полет в народ
Все целится та рука.
…Шел тридцать седьмой год,
Несчастный во все века.

Воплей мы перестали стыдиться.
Громкость песен подняли на щит.
Но, родимый, заметь: даже птица
Над убитым птенцом не кричит.

Голосистое горе — не горе.
И не зря на Руси в дни тревог
Шли на выручку плакальщиц хоры
К тем, кто плакать от горя не мог.

Сердце — самый естественный гений,
И не нужен душе микрофон.
Этот голос вовек неизменен.
И чем тише, тем искренней он.

Вижу: нервы уже на пределе.
Сердцу новой не выдержать лжи.
Ты молчишь. Лишь глаза побелели.
Крик души…

Фуражка да с околышком…
Баланда из ботвы…
Военные осколочки —
Братва из-под Москвы.

Воронки да пожарища.
А мы шагаем в класс.
И спорю я с товарищем —
Где мина, где фугас?

Слова исповедальные
О бедах фронтовых.
Квартиры коммунальные.
Паёк на семерых.

Ах, как вы ныне ценитесь,
Военные рубли?
Буханка хлеба — семьдесят,
Билет в театр — три.

С тех пор у нас не плесенью
Сердца поражены —
Лирическими песнями
Эпической войны.

Мы труд познали смолоду.
Нам рук своих не жаль.
Сердца у нас — не золото,
Осколочная сталь.

И мысли не припудрены,
И злостью сводит рот.
Занозы да зазубрины
В характерах сирот.

…Уже в поре цветения,
Как майские сады,
Иные поколения,
Не знавшие беды.

Но памятью нетленною,
Рожденные в огне,
Разбросаны военные
Осколки по стране.

И сердце вновь сжимается:
Легко ли вам, светло,
Голодные красавицы
Из детства моего?

Вновь в памяти проявится,
Как свет летящих птиц,
И бедность ваших платьицев,
И бледность ваших лиц.

И вот, обнявшись, снова мы
Сидим, дыша едва,
И кажутся суровыми
И взгляды, и слова.

Но гордо и раскованно
О битве за Днепром
Трофейный, лакированный
Поет аккордеон.

Ещё Отчизна бедствует,
Но всё пойдёт на лад:
Что шепчут губы детские,
То пушки говорят.

Мы слезы скрыть стараемся,
Душа в беде горда.
Мы скоро распрощаемся.
Надолго. Навсегда.

Подстриженные чёлочки.
Косички до земли.
Военные осколочки,
Родимые мои…

Нам с детства твердят, что мечта не изменит,
Лишь только погромче себя объяви…
Не кончилась юность, и память о сцене,
Как горькая повесть о первой любви.

Партер, погруженный во тьму, затихает…
Звук флейты…
Чуть свет — и у Ваших я ног.

И снова бессмертными, злыми стихами
Клянусь, что я жить без Отчизны не мог.
В мерцаньи софитов, скупом и неярком,
Рождаются сумерки зимнего дня,
И Софья, стихам вопреки и ремаркам,
Целует, целует, целует меня!

И старый дурак, как я вновь опечален,
Что это случается только во сне…
Но утром, в подъезде товарищ Молчалин
С портфелем в руках улыбается мне…

Хоть прошло довольно много
Лет с минувшей той войны,
Славе мертвых — слава Богу —

Мы по-прежнему верны.
Ну а если через годы,
Чудом, правда, но живой,
Он, единственный из взвода,

После всех пришёл домой?
Через много лет вернулся,
Рядовой из рядовых,
Что со смертью разминулся

На дорогах фронтовых…
Мы живущих привечаем.
Как у нас заведено,
С Днем Победы поздравляем,
Сердцем чествуем их, но…
Он-то принял столько боли
На немыслимом пути,
Что иным и малой доли
Не пришлось перенести.

…Автоматы смотрят тупо.
И в ночи прощальный крик.
И очнулся среди трупов,
Средь товарищей своих.

Дрожью сердца не унизил,
Но изведал столько бед,
Что бывает в этой жизни
Раз один за сотню лет,

Что теперь — под мирной крышей —
Снятся до сих пор бои,
Что все плачет, как услышит:
«Не тревожьте, соловьи!»

Он на болести не ропщет.
Он не зря со всех сторон
Снисходительностью общей,
Как забором, обнесен.

И в метро ему прощали,
Что маршрут позабывал,
Что на ватничек медали
Он, нескромный, надевал.

Хоть не множество регалий
Заслужил он, но порой
Журналисты набегали,
Да рассказчик он плохой.

Усмехалася невестка —
Скоро деду выйдет срок!
Старикан впадает в детство —
Пусть потешится чуток!

…Кто не дожил — те герои,
И расчеты тут просты.
Им приносят дети строем
Магазинные цветы.

Одного не знают дети
В славных поисках своих,
Что погибшим в лихолетье
Он роднее всех живых.

Но ему в конечном счете
Разве нужен тот венок?
«Кто в могиле — те в почёте,
Это правильно, сынок…»

Те не могут ни озлиться,
Ни за ближнего вступиться,
Ни молчаньем оскорбить,
Ни квартиру попросить.

Им — и траурные марши.
Им — и песни, и стихи.
А ему: «Скрипишь, папаша?
Ну валяй, скрипи, скрипи!»

Ах, как злое слово ранит,
Как казнит недобрый взгляд!
Века буйный темперамент
В наше время грубоват.

Помогают по указке,
Окликают на бегу…
Не жилплощади, а ласки
Не хватает старику.

Не хватает пониманья,
Обороны от обид…
Эхо прошлого страданья
В нем по-прежнему звучит.

…Все уйдут в прощальном марше,
Все уйдут — солдат, комдив.
Рядовому славы нашей
Поклонись, пока он жив!

Всего-то немного я видел войну…
Детали припомнились после:
Зима в сорок первом.
Диктант. Обмакну
Перо, а чернила замёрзли…
И послевоенного хлеба ломоть,
И строек тревожные дали
Вошли в мою кровь,
вошли в мою плоть,
Нелегким характером стали.
Я помню Кильдин, адмиральскую речь,
Маршруты усталой подлодки.
И что-то с тех пор, с этих памятных встреч
Живёт в моей штатской походке.
Остались со мной лица милой родни
И близких.
Но память невечна.
Исчезли, казалось, недавние дни,
Забыты вчерашние встречи.

Забыл, что сказал мне великий Корней.
Ушел мой приятель со скрипкой…
И тысячи звонких, талантливых дней
Исчезли из памяти зыбкой.

А сколько друзей, появившись едва,
Продлиться в судьбе не успели!
Ушли ненаписанных песен слова.
Синицы надежд улетели.

Беспечного отдыха радость и лень,
Насмешек перо озорное
Исчезли, ушли…

А война, словно тень.
Всю жизнь она ходит за мною.

Все говорят: полезней
За городом жить у речки.
Все говорят: болезни
Воздух деревни лечит.
А я не могу без города,
Где ветры — и те дымят,
Без шума его, без холода
Гранитных его громад.
Люблю равнодушно-гордое
Пожатье его руки,
И на лице у города
Каменные желваки,
Когда дома не проснулись,
Над крышами тьма глухая,
А он сигареты улиц
Раскуривает, вздыхая.
Люблю я его Садовые,
Где нет никаких садов,
Стальные коробки новые,
И кельи иных веков.
Люблю я его церквушки,
И в старых домах добротных,
Похожие на старушек, —
Горбатые подворотни.
От сказок отвыкли зря мы,
А глянешь из темноты —
Прикинутся фонарями
Ночные его цветы.
Я до сих пор вспоминаю,
Как в лучшие дни мои
Звенели его трамваи —
Полночные соловьи…
И странное, в общем, дело:
Среди многотрудных дел
Ничто в нас не молодело,
А город наш молодел.
Но, разницы не стесняясь,
Стремясь и себя понять,
Условились: изменяясь,
Друг другу не изменять.
В разлуке тоскует сердце,
Томительны расставанья.
Так хочется вновь вглядеться
В усталые лица зданий.
Было привычкой смолоду,
Стало потом любовью, —
Я жить не могу без города,
Вредного для здоровья…
Мне по сердцу и по нервам
И хохот его, и всхлип…
И сам я асфальтом серым
Навечно к нему прилип.

Где родился и рос, буду здесь засыпать,
Убаюканный русскими песнями.
Разве можно покинуть родимую мать
С ее трудной судьбой и болезнями?
Это чувство не сможет никто остудить.
Укрепит меня память нетленная.
Научились мы кровное наше любить
В дни кровавые, в годы военные.
Да и дальше во имя продрогшей земли
Жили в долг и работали в складчину…
Как родимые переродиться смогли?
Где священное нами утрачено?

Поглядишь, — упорхнул среди белого дня
Кое-кто из товарищей вузовских…
В кулуарах порой начинают меня
Упрекать в догматизме и узости.

Шепчут мне, что и вправду неплохо живёт
Эмиграции пестрая вольница.
В кабаре мою «Нежность» девчонка поёт —
Из Подольска вчерашняя школьница.

Там знакомых моих — джентльменский набор.
Там слетаются птицы-скиталицы.
И пакует манатки балетный актёр,
Уезжает окончивший ВГИК режиссёр.

… А Вертинский в Москву возвращается.

В последнем акте действо
Такое вот простое:
Добро сменилось злобой,
Доверье — клеветою.

Женоподобным отрокам
Уже не стать мужчинами.
И подменили прошлое
Единство — групповщиною.

Меняем убеждения
Десятки раз на дню.
Сменили честь на прибыль,
Дела на болтовню.

Посудомойка новая
Над прошлым измывается.
И цвет лица у знамени
Меняется, меняется…

Когда-то были стройки,
А нынче — разрушенья.
Сегодня грустный праздник —
День Перерождения.

Говорят, здесь Шаляпин певал
На подмостках курортного зала.
И в глубоких расщелинах скал
Долго цепкое эхо звучало.

Этот бархатный выцветший Крым,
Этой горной природы картинки
Были схожи богатством своим
С театральной парчой Мариинки.

В Учан-Су пировали купцы.
Рыбаки в Симеиз возвращались.
Опалённые солнцем дворцы
В кипарисной охране скрывались.

Август был — августейший сезон.
Но артисту всегда работенка.
Пел монарху Сусанина он.
Пел Бориса. Но пел и Ерёмку.

Пел ночей беспросветную тьму,
Пел российскую удаль и грозы.
Удивлённо внимали ему
Ливадийские блеклые розы.

Крым мускатной лозой перевит
На столах — виноградные гроздья.
И над роскошью южной гудит
Грозный голос варяжского гостя.

Впрочем, гостем позднее он стал,
Гостем сделался там, за границей,
Где нерусских людей поражал
Сходством с гордой залетною птицей.

Песнь песней. Начало начал.
И тоска неизбывная гложет.
А как вспомнится в Нижнем причал,
Нет в концерте ни ноты без дрожи…

Русский только в России поёт,
Горький воздух отчизны вдыхая.
«У Шаляпина голос не тот», —
Эмигранты шептали в Шанхае.

В декорациях Гранд-Опера,
На подмостках Милана и Вены
Поднимались церквей купола,
Возвышались кремлевские стены,

Чтоб Шаляпин о родине пел,
Всей планетою признанный гений,
Чтобы знал свой сиротский удел —
Быть с отчизною только на сцене!

Перед смертью лишаешься сна.
Неотвязчивы думы провидца:
Еще будет большая война,
И Вертинский домой возвратится.

Вместе с ним в молдаванской степи
Он, болезный, упрашивал Бога:
«Укрепи ты меня, укрепи
Перед самой последней дорогой!»

Долгий взгляд на родную страну,
Угасающий взгляд пилигрима…
С той поры стало сниться ему:
Он в Москву прилетает незримо.

Даже сцена сводила с ума.
Только подлинность неповторима.
«Вспомни, добрый мой друг Бенуа,
Вспомни киноварь горного Крыма».

…Здесь когда-то Шаляпин певал.
Нынче тут «Интурист» веселится.
А в глубоких расщелинах скал
Вечный голос России хранится.

Я спросил у пловчихи Насти:
— Как, малышка, тебе живётся?
— Понимаешь, старик, — несчастье,
не плывётся мне, не плывётся…

Раньше с ходу рекорд давала,
да не знала, что быть беде…
Я летала в воде, бывало…
Я плыла как рыба в воде…

А теперь… То ли стала старше
(как-никак, девятнадцать лет) —
на дорожке бассейна страшно,
нет ни лёгкости, ни побед.

Всю дистанцию — как чумная.
Финиширую — как придётся.
Что со мною — сама не знаю,
не плывётся мне, не плывётся.

…Я гляжу на неё, на Настю,
а она — как луна в ненастье.
А бывало — плыла с улыбкой.
А была золотою рыбкой.
И беспечна, и неранима.
А заботы… те плыли мимо.

— Так бывает, малыш, со всеми —
нас в людей превращает Время.

Мы становимся злей и строже,
нас людская любовь корёжит.
И уходит былая лёгкость,
не плывётся нам, не плывётся.

Не для нас голубые блёстки
и феерии водяные.
Ветер нашей стихии — жёсткий.
Мы реальные. Мы земные.

Воздух в лёгких не лёгок — труден.
Свет реальности больно жжётся,
оттого и твердим мы, люди:
«Не плывётся нам, не плывётся…»

Говорят, Вы любили меня
Где-то в детстве. Далёко-далёко…
А теперь ни звезды, ни огня.
Боже мой! Как теперь одиноко.

Говорят, Вы любили меня.
Перепутались дальние дали…
Говорят, Вы любили меня.
Почему ж Вы тогда не сказали?

Свою детскую ревность храня,
Не сказали ни слова подругам.
Стороной обходили меня
С недоверьем, с каким-то испугом.

А теперь мы от детства вдали
На пороге седого покоя…
Нет у сердца аккордов любви,
И мечты уже нет под рукою.

Замело… Всё пургой замело…
Та дубрава давно отшумела.
Всё ушло, — и любовь, и тепло.
Без тепла и душа огрубела.

Помню тот нерешительный год.
Помню странное время предчувствий.
Помню улочки той поворот,
За которым всё гибло и пусто.

Вы прошли от меня в стороне,
Словно в песне: «Мы только знакомы».
А хоть слово сказали бы мне,
И сложилась бы жизнь по-другому…

Разве мыслимо, нежность губя,
Предрассудкам сдаваться на милость?
За мечту, за любовь, за себя
Почему же Вы не заступились?

Всё гадали: вернется тепло…
Всё настанет… Всё снова начнется…
Ничего не нашлось. Ничего.
И пасьянс всё никак не сойдётся.

Загудели вокруг поезда,
Разрывая Вам сердце на части…
И уехали Вы навсегда
От любви, от надежды, от счастья.

Где-то в детстве осталась Москва.
Позабылись сердечные тайны.
Но такая глухая тоска
Промелькнет вдруг во взгляде случайном…

Впрочем, Вас здесь никто не поймет.
Здесь иные дела и заботы
Городок неприметный живёт
От рыбалки живёт до охоты.

В этот край ударялись в бега
Те, кто в жизни был сир и унижен.
А отсюда уже никуда
Не сбежишь. Разве только на лыжах…

И уже не видны берега.
Самолёты и те не летают.
Рядом только снега да снега.
Не растают они, не растают…

Мрачной горной гряды перевал.
Стоны птиц по урочищам мглистым.
Здесь когда-то я тоже бывал,
Как и всюду — туристом, туристом.

Разве мог я представить тогда,
Опьянённый суровым маршрутом,
Что сиротские эти места
Стали Вашим печальным приютом…

Свет полярных сияний погас.
Снег, как небушко, серого цвета.
Добрый Бог эту землю не спас.
Здесь давно и подснежников нету.

Здесь замолкли навек соловьи
На побегах замёрзших мелодий.
И последние письма Любви
К адресатам уже не доходят.

Здесь, как мамонты, стынут века.
Здесь пурги и тоски бесконечность.
А к окну подступает тайга.
А за ней начинается вечность.

Говорят, Вы любили меня…

На трибунах становится тише,
Тает быстрое время чудес.
До свиданья, наш ласковый Миша,
Возвращайся в свой сказочный лес.

Не грусти, улыбнись на прощанье,
Вспоминай эти дни, вспоминай,
Пожелай исполненья желаний,
Новой встречи нам всем пожелай.

Расстаются друзья.
Остаётся в сердце нежность.
Будем песню беречь.
До свиданья, до новых встреч!

Пожелаем друг другу успеха,
И добра, и любви без конца.
Олимпийское звонкое эхо
Остаётся в стихах и в сердцах.

До свиданья, Москва, до свиданья!
Олимпийская сказка, прощай!
Пожелай исполненья желаний,
Новой встречи друзьям пожелай.

Расстаются друзья.
Остаётся в сердце нежность.
Будем песню беречь.
До свиданья, до новых встреч!

…Я душу сдал на комиссию.
Оценщик седой и опытный
Ее оглядел придирчиво
И тихо пробормотал:
— Душа, как душа… Не новая…
Кой-где уже тронута молью…
Не раз подвергалась чистке
Наивная ваша душа.
Вы к ней относились неважно.
Она была в переделках,
Вот видите —— здесь царапины, а тут вы ее прожгли.
Надо бы осторожней,
Душа ведь огня боится,
Всякие потрясения — это душе как смерть.
Потом, скажу откровенно:
Наша она, родимая…
— Знаете, — он хихикнул, — такие сейчас не в моде.
Напротив есть мастерская,
Попробуйте, к ним зайдите,
Может, еще удастся ее перелицевать…
Сделайте покороче, более современной,
Чтобы от ультра-модных было не отличить.
Я честно-то сам не очень…нелепые эти фасоны,
Но что поделаешь… нынче — хозяин не я, а спрос.
А так…что вам дать за душу?
Цена вас едва ль устроит,
Ведь я же не Мефистофель,
Я только товаровед…

Как писал молодой Шукшин:
Власть решила сменить иконы…
Был Господь, а стал — господин.
Великанов сменили гномы.

Я теперь и себя виню:
Как покорно мирился с ними,
Кто придумал Афган, Чечню,
Кто отнял у Отчизны имя.

Входит в храм он, как в личный дом.
Верит: здесь он покой обрящет…
Осеняет себя крестом,
Со свечою стоит горящей.

Не погаснет угар-огонь
На земле до тех пор, покуда
Мы с тобой не поймём, что он
Нераскаявшийся Иуда.

Небиблейские времена.
Нам святые уже не снятся.
Перепутались имена
На земле, в небесах, и в святцах.

Тот, кто ищет в толпе Христа,
Так хорош в либеральном гриме…
А толпа, как и встарь, пестра.
У Иуды — другое имя.

Стал он в этот последний год
Респектабельней и дородней.
Он на площадь народ ведёт
И… скрывается в подворотне.

Не блестит полковая медь.
Офицеришка пьёт с чужими.
Посылает ребят на смерть…
У Иуды — другое имя.

Он на кафедру вуза влез.
Он всю прошлую Русь отринет.
Рядом крутится мелкий бес…
У Иуды — другое имя.

И читаешь какой-то бред.
Понимаешь: ты раб отныне.
Новый век. Новый звук. Новый свет.
У Иуды новое имя.

Скоро и это тепло нас покинет.
Солнце отводит от севера взгляд.
В этих краях даже птицами принят
Встречи зимы молчаливый обряд.

Сваи подгнили на старом причале.
Поле готовит себя к холодам.
Только дворняги, как души печалей,
Бродят, вздыхая, за мной по пятам…

На экране — заграничная любовь.
Пальмы. Женщины в цветастом оперенье.
И мужчины с респектабельностью львов
элегантно совершают преступленья.

Всех красавчик парфюмерный победит.
Будут пляжи, «мерседесы» и облавы.
В ритмах музыки — восточный колорит,
и она до неприличия слащава…
На сеансе самом позднем — благодать:
кто целуется в глуши большого зала,
кто пытается актрисе подпевать,
кто зевает откровенно и устало.

Рядом с выходом из зала — туалет.
Две девчонки по четырнадцати лет
грабят женщину. Наплёвано в углу.
Пахнет хлоркой. Раздевают на полу.
Их добыча: из вельвета пальтецо.
Шарфик. Сумочка. Да с камушком кольцо.
Ну а в сумке кроме книжки записной
пара трёшниц да единый проездной.

На суде звучат гуманные слова, —
безотцовщина, в семье недоглядели…
Адвокат (седая женщина) права:
исключительности фактор в этом деле.
Аргумент защиты взвешивает суд.
И девчонок, нет, не то чтобы прощают —
доучиться им в колонии дадут.
Нынче хор они тюремный посещают.
Только, может, эта мягкость развращает,
ибо вскорости избили старика
пацаны почти у школьного порога.
Даже шапку не украли (на фига?) —
отлупили просто так, за-ради бога…

Это было не с тобою. Не со мной.
Неужели лишь поэтому привычно
укрываться, как за каменной стеной,
за сомнительным словечком «нетипично»?
Не заметим. Отмахнёмся. Промолчим.
А молчанье, как и прежде, знак согласья.
У жестокости есть множество причин.
Безразличье — тоже форма соучастья.
Где впервые я отвёл трусливый взгляд?
Как стихи мои утратили сердечность?
В фильмах гангстерские выстрелы гремят.
Человечеству грозит бесчеловечность.

Две преступницы, две грешницы ведут
нас, безгрешных, на скамью для подсудимых…
Их глаза пустые спать мне не дают.
Страшно мне от их сердец неуязвимых.
Неотступно, как возмездие грядёт
и над ними — и над нами — «Суд идёт!».

Жизнь — открытая рана.
Сердце душит испуг.
Умер рано и странно
мой единственный друг.

Гробовое молчанье,
приоткрытая дверь.
Это зал ожиданья
невозвратных потерь.

Там и рвётся, где тонко.
Дрогнет чаша весов —
обрывается плёнка
дорогих голосов.

Замирает улыбка,
исчезают следы.
Так коварна и зыбка
почва нашей судьбы.

Я сказать не умею,
но приметил не раз:
стало в мире темнее
от погаснувших глаз.

Словно пулей подкошены
безо всякой вины…
Говорят, что хорошие
больше небу нужны.

С тобою мы объехали полсвета,
Но каждый раз тянуло нас домой.
Поставь мою любимую кассету,
Давай передохнём перед игрой.

Тебе судьбу мою вершить,
Тебе одной меня судить,
Команда молодости нашей,
Команда, без которой мне не жить.

Трава на стадионах зеленеет,
А мудрость, словно осень, настаёт.
Друг к другу мы становимся нежнее,
Когда борьба всё яростней идёт.

Со спортом мы расстанемся не скоро,
Но время не унять и не сдержать.
Придут честолюбивые дублёры, —
Дай Бог им лучше нашего сыграть!

На верность проверяются таланты.
Нам есть за что судьбу благодарить:
Мы преданы единственной команде,
Команде, без которой нам не жить.

Тебе судьбу мою вершить,
Тебе одной меня судить,
Команда молодости нашей,
Команда, без которой мне не жить.

Душно… Парит…

От асфальта
Тянет гарью и смолой.
Мост, как каменное сальто,
Над застывшею рекой.

Сберегательная касса
(вход сюда из-за угла).
А за счастьем, как за квасом,
Чья-то очередь прошла.

Дом осунувшийся прячет
Со следами слез глаза.
В переулке по-щенячьи
Завизжали тормоза.

Вдоль карниза — ржавый желоб.
Встала туча над Москвой.
…Умирает старый голубь,
Серый голубь городской.

Можем, ребята, и мы отличиться,
Лишь бы повыгодней выдумать феньки.
Главное нынче — обогатиться.
Деньги не пахнут! Не пахнут деньги!!!

Люди богатством болеют, как корью.
Вдруг где-то рядом выстрел бабахнет.
Врете, проклятые, что деньги не пахнут.
Большие деньги пахнут кровью…

Одеваться нынче трудно. А раздеться — пустяки.
Полуголых аксельраток принимают Лужники.

Под удары ритм-машины в пляске лазерных лучей
Смесь Вальпургиевой ночи и Египетских ночей…

Новодевичий напротив монастырь. Москва-река.
И лохмотьями России проплывают облака…

Здесь со всей страны огромной на эстраде собрались
Мисс Воронеж, мисс Калуга и всех прочих весей мисс.

…Ресторанная межпуха. Иностранные авто.
Подъезжает Фонд культуры в палантинах и манто.

— Ваше место — третье слева. Проходите в первый ряд, —
Плечи, бедра и софиты здесь особенно слепят…

Суетится юный зритель, чтоб пробиться на экран.
Спонсор здесь не «Большевичка». Спонсор — лично Сен-Лоран!

Журналист хватает приму: «Мне единственному дашь, —
Это будет мой коронный, обалденный репортаж!»

Голос авиакампаний: «Будем девочек возить
По Лас-Вегасам и Ниццам. Будем их… благотворить!»

От восторга у красавиц потекла с ресничек тушь.
И оркестр не «буги-вуги» — грянул наш победный туш!

…Только вдруг средь фей российских, нешекспировских Джульетт
Промелькнул на фоне задника — оранжевый жилет.

В королевстве грез и денег — непредвиденный сюжет:
Этот весь пропахший потом, в пятнах извести жилет.

Средь костюмов от Диора, средь Одиллий и Одетт
Этот мразный, безобразный, перепачканный жилет.

А за ним второй и третий — ни конца, ни счета нет.
Словно нет ни кофт, ни платьев — сплошь оранжевый жилет!

Медсестра. Швея. Актриса. И на всех на них надет
Тот единый безразмерный, тот оранжевый жилет.

И студентка, и крестьянка в тот наряд облачены.
В нем — немое отраженье бывшей «солнечной» страны.

-— Это что за наважденье? Стыдоба! Галиматья! —
От испуга прихихикнул резвый менеджер Илья.

Кто-то крикнул: «Это нонсенс! Режиссёр, гасите свет!» —
Но сияет этот рыжий ослепительный жилет!

Грозный голос из партера: «Завтра будем их судить.
Нарушенье объявленья: “В спецодежде — не входить”».

Свет зажгли… Ну, слава Богу! — прежний праздник невредим.
Нет оранжевых жилетов. Все исчезло, аки дым.

…Где, в какой тмутаракани затерялись их следы, —
На туманных перегонах, на урочищах беды…

Далеко отсюда пресса, шоу-бизнес, свет реклам.
Сапоги да накомарник. Бедность с горем пополам.

Здесь окрест все мелколесье. Мелковата и река.
А душа — она как пропасть. И страшна, и глубока.

Не железная дорога, а судьба — железный путь.
А на небо… а на небо даже некогда взглянуть.

Не найти в стране размытой тех дубрав и переправ,
Где Каренину под поезд бросил жалостливый граф.

Мчится злобой опалённый наших дней электровоз,
И шарахаются бабы с насыпи да под откос.

Запылённый подорожник да унылый бересклет.
Три лопаты да мотыга. Да оранжевый жилет.

— Только ты меня, товарищ из столицы, не жалей.
Лучше давешний остаток нам в граненые разлей.

Как намаешься со шпалой — не поднимешься с колен.
Хуже Кате на асфальте, — там сплошной канцероген.

Тут ни спонсоров, ни денег, даже плохоньких мужей.
Только ты, милок, не надо… не юродствуй, не жалей…

Лучше выпьем напоследок, выпьем, Господи спаси,
За такое постоянство женской доли на Руси.

Ты ответь-ка мне, писака, это правда, что у вас
Нынче самых длинноногих выставляют напоказ?

Говорят, что наши девки всех на свете превзошли…
Платят труженицам тела иностранные рубли…

Верещат о милосердье лихоимцы да шуты…
Только это все неправда. В жизни нету красоты.

…Но спектакль не остановишь. Все участники игры
Гримируются под юность. Спасу нет от мишуры.

Отвлеченье развлеченьем? Шоу-бизнес вместо зла?
В стиле нового мышленья все раздеты догола…

Реформация подмостков? Конкурсанты — телеса.
Новых соцсоревнований наступила полоса…

Между телом и душою воздвигается забор.
Непродуманный сценарий. Бесталанный режиссёр.

Представление в разгаре. И стоят в тени кулис
Мисс Железная дорога и Асфальтовая мисс…

Июльский вечер. Благодать такая,
Что даже вздохи ветра не слышны.
О чем-то древнем ели вспоминают
В плену патриархальной тишины.

Листву осины память не тревожит.
А из ложбинки, как из тьмы веков,
За провиантом выползает ежик.
Лист лопуха — ему надежный кров.

Усталый жук готовится ко сну,
На цыпочках крадется в тишину.
Но, распорядок вечный презирая,
Поднявши дикий ор до самых звёзд,
Бунтует перед сном воронья стая.
У них идет распределенье гнёзд.

«Призрак бродит по Европе —
призрак коммунизма»
(из Коммунистического Манифеста)

Манифесты, словно струны
Девятнадцатого века.
И казалось, что коммуна —
Новоявленная Мекка.

И срывались люди с места,
Пели и митинговали.
И знамена манифеста
Старый мир атаковали.

Век двадцатый — век кровавый.
Время тюрем и сражений,
Время подлости и славы,
И разрухи, и свершений.

За кровавым светом алым
Белый свет мы проглядели.
Снова злато заблистало,
А идеи потускнели.

По марксизму правит тризну
Наше новое столетье.
Только вместо коммунизма
СПИД шагает по планете…

Тебя мне не понять и не принять.
И наша связка — чистая проформа.
Мы поругались вечером опять,
а завтра мы опять играем в сборной.

В команде стало неуютно нам.
В отличие от лет первоначальных
сидим теперь всё больше по углам,
всё чаще — молчаливы и печальны.

А сколько было пота и труда!
Откуда ж рядом выросли тупицы?
Но тренер бодр: «Сойдёмся, господа!
Для общей славы надо потрудиться!»

Шестой по счёту этот — у руля,
на памяти у старожилов сборной.
Он жаждет славы. И начнёт с нуля.
И будет счёт не по игре позорный.

Ещё о нас легенды говорят,
что были мы в борьбе неудержимы.
Теперь вовсю психологи следят,
чтоб мы не уклонялись от режима,

не уклонялись от привычных схем,
чтоб тайно не мечтали о реформах…
Один-единый стимулятор всем
предписан докторами в нашей сборной.

Мы в век универсальности живём
в футбольном общежитии. Но всё же,
куда мне деться со своим финтом,
своим — коронным, дерзким, непохожим?

Ещё такой продлится произвол
и будут сплошь — прилизанные лица.
А выбрали бы в жизни не футбол,
почти что каждый мог бы отличиться.

И снова травма старая зудит.
Недели две урвать бы на леченье.
Но календарь не по науке сбит.
А в прессе вновь — призыв к омоложенью…

На вымокших футболках — номера.
А имена остались для проформы.
Что наша жизнь? Действительно, игра.
Хотя неважно мы играем в сборной.

У нас какой-то появился страх.
Идеи прежней нет у нападенья.
Есть в наших внешне сомкнутых рядах
вполне конкретный привкус отчужденья.

А каждый может быть неукротим!
А в среду снова тяжкий матч повторный…
Мы друг на друга даже не глядим,
но завтра вместе мы играем в сборной.

Мы начинали легко и светло, —
Пели стихи под аккорды гитарные.
Жить по-хорошему нам повезло…
Всё небанальное юных влекло:
Тропы таёжные, ветры полярные.

Всё ж одолел нас удушливый смог,
Взрывы слепые, жертвы невинные.
Почва уходит у нас из-под ног.
Словно в неволе — не кончился срок.
Речи пустые и сёла пустынные.

Видеть разруху нам всё больней.
Вспомнили север, Юрия Визбора…
И на пороге несбывшихся дней
Стали сердечнее, стали нежней
И отвернулись от телевизора.

Мы Отчизне своей просигналим:
Мы в свой первый уходим полёт…
Это Юрий Гагарин,
Это Юрий Гагарин
Нас вперёд за собою ведёт.

Над легендами, над поверьями –
Над землёю к мечте мы летим.
Будем первыми! Будем первыми!
Мы гагаринцы!
Мы победим!

Он Земле нашей крылья расправил.
Самым первым был в звёздном строю.
Он нам смелость оставил,
Он нам звёзды оставил,
И улыбку оставил свою.

Мы – гагаринцы! Мы не сдаёмся!
Наше имя теперь – легион.
Мы сквозь тучи прорвёмся,
Мы сквозь грозы прорвёмся,
И земля улыбнётся, как он…

Чёрный парус над Волгою реет.
Время новых монет и идей.
Первым делом — убрать поскорее
С глаз долой стариков и детей.

Повернувши на запад антенны,
Скажут: времечко ваше ушло…
Мы — индейцы. Мы — аборигены.
Нам осталось всего ничего.

Дело близится к скорой развязке.
Стала жизнь веселее и злей.
Знаменитые русские сказки
Съел заморский злодей Бармалей.

Честность стала монетой разменной.
Смерть добра. Кошелька торжество.
Мы — индейцы. Мы — аборигены.
Нам осталось всего ничего.

Запустенье славянского брега.
Вся Европа — разверзнутый ад.
Под разбойную музыку века
Православные церкви бомбят.

Снова шляется горькое горе.
На разбитых дорогах — разбой.
И томятся холодные зори
Над покинутой нами землей.

Дорогая страна расставанья!
Мой навеки покинутый дом…
Запоздалая нежность прощанья
Подступает к гортани комком.

Русь навеки уходит со сцены.
Люди схожи с опавшей листвой.
Мы — индейцы. Мы — аборигены.
Нас осталось всего ничего.

Мы уже не взойдем из-под снега.
Я — никто. Я — ничто. Я ничей.
Не схватиться за поручни века
Проходимцев, убийц, палачей.

Смутной жутью отравлены гены.
Божье предали мы Рождество.
Мы — индейцы. Мы — аборигены.
Нам осталось всего ничего.

Солнцем приказано — мужеству жить!
Знают матросы: в морях, по ночам
Солнце уходит под воду светить
Русским, погибшим в боях кораблям…
Мужеству солнцем приказано — жить!

В час, когда волны тревогу споют,
Тени судов из пучины всплывут,
Выйдет, накинув на плечи туман,
Встанет к штурвалу седой капитан.
Грянут орудья победный салют!

Новым эскадрам моря бороздить,
Русскому флагу под солнцем гореть!
Будет на суше и в море штормить…
Вновь победим мы и горе и смерть.
Мужеству солнцем приказано — жить!

Много знали мы бед и слез.
Много горьких обид сносили…
Островок голубых берез.
Детский дом в глубине России.

Будто в детство свое пришёл.
Как живёт малолетство звонко!
Кто гоняет с дружком в футбол,
Кто приплясывает с пинг-понгом…

Малыши возле ног снуют.
Так и кажется — всё, как дома.
На окошках цветы.
Уют.

Мишки, зайцы из поролона…
Чисто в спаленках у ребят
И тепло.
А на сердце — камень:

На меня малыши глядят
Перепуганными зверьками.
Свет надежды в глазах горит.
Кто-то, робко подкравшись сзади,

Как мышонок, сопит, сопит,
Незнакомцу, мне руку гладит…
Нет в детдоме вакантных мест,
И другие — детьми забиты.
А войны столько лет уж нет,
Нет отцов, на войне убитых…

Болевые плевки земли,
Легкомысленные зачатья…
Ксюшку в 5.45 нашли
У киоска «Союзпечати».

Чей-то взгляд поутру привлек
Посторонний предмет под вязом…
Подошел, поглядел — кулёк
Лентой розовой перевязан…

Отнести дитё… Но куда?
Звать свидетелей — так-то лучше.
Участковый вздохнул:
«Беда…

Это, братцы, не первый случай…»
Так вот девочка и росла
В мире ясных сиротских истин.
Все ждала-ждала, все ждала…

Не дождалась ни встреч, ни писем.
Только весь этот долгий срок
Под подушкой своей хранила
Нежный розовый лоскуток,
Тот, что нянечка ей вручила…

Будет знать, даже став большой,
Что в стране нашей самой-самой
Есть хороший народ чужой
Да щемящее слово «мама».

Ксюша, детынька, неспроста
Стали души у нас печальней.
Может, это твоя беда
Стала нашей бедой глобальной…

Может, мы говорим не зря,
Что уходят из жизни сказки, —
Не осталась ли вся земля
Без родительской мудрой ласки?

Вот я тоже глаза отвел…
Кто-то свет исцеленья застит…
Мир играет в войну, в футбол.
Эти дети играют в счастье.

Песни нашей судьбы нашу юность вернули,
Повесть прожитых лет вновь сумели прочесть.
Город нашей любви Комсомольск-на-Амуре, –
В этом имени есть и отвага, и честь.

В этом городе, как прежде,
Все родные, все свои…
Мы поём о Комсомольске, –
Это значит, о любви!

Мы прошли сквозь снега, сквоз великие бури,
По ухабам судьбы мы прошли до конца.
Город нашей любви Комсомольск-на-Амуре
Нам вернёт красоту и согреет сердца…

Пусть порой над тайгой небо выглядит хмуро,
Мы развеем печаль. Непогода пройдёт.
Нас опять позовёт Комсомольск-на-Амуре
Снова сесть за штурвал и продолжить полёт.

Ветер свободы, которым дышу я,
Песней рассвета над миром бушует.
Дано мне великой Отчизной моей
Священное право на выбор друзей.

Суров и нежен сердца стук,
И песня молода…
Моя страна — твой верный друг
Навеки, навсегда.
Твой честный друг, твой верный друг
Навеки, навсегда!

Вспомните зов пролетарского гимна!
Бой у нас общий и счастье взаимно.
Мы делим по-братски и хлеб, и беду,
И звёздные выси берём на лету!

Люди, как звёзды, и небо, как знамя.
В бой за свободу мы вышли с друзьями.
Нам дружба нужна, чтобы не было зла,
Чтоб песня свободной и честной была!

Мы раны страны покрываем зелёнкой.
«Убрать из эфира» — раздался приказ.
И кто-то бежит размагничивать плёнку,
А кто-то поставит свечку за нас…

Гнусавит на паперти правда-калека
Над пеплом сожжённых на площади нот.
И в праведный храм позабытого века
С чёрного хода дьявол войдет.

Вновь наша судьба, как изба, опустеет,
И в ней сатанята пустятся в пляс.
Лишь в свитках души православие тлеет,
И кто-то поставит свечку за нас.

Антихристу выгодно наше смиренье.
Компьютер смикширует Господа глас.
Лишь дальнее многоголосое пенье
Звучит как божественный иконостас.

И всех нас сквозь общее сито просеют,
И юный красавчик нас снова предаст.
Но кто-то вспомянет Россию-Расею,
Помолится и за неё и за нас.

Российская песня уходит в подполье.
На воле мерещатся стены тюрьмы.
И дети России истерзаны кровью,
А глобус продавлен подростками тьмы.

Лишь только наивное Богом хранимо.
С вечностью в мире порушена связь.
Всесильна измена. А верность незрима.
Незримо поставят свечку за нас.

На перроне горят фонари допоздна.
Мчатся мимо экспрессы и ветер…
Он весь вечер сидит и сидит у окна —
Человек в станционном буфете.

Кто ему это место его указал?
Есть ли где-нибудь братья и дети?
Безымянный поселок. Пустынный вокзал.
Человек в станционном буфете.

Нет портфеля в руках, чемодана у ног.
Нет забот о плацкартном билете.
Словно он преступил отчужденья порог,
Человек в станционном буфете.

По программе «Орбита» идет детектив.
Возле стойки измаялся «третий».
Он бесстрастен и сух. И, как тень, молчалив,
Человек в станционном буфете.

В закопчённую даль оглянуться нельзя.
Нож ржавеет в холодной котлете.
От табачного дыма слезятся глаза…
Человек в станционном буфете.

Что он так напряжённо глядит сквозь туман?
Может, словно Раскольников, жертву наметил?
Он вполне адекватен. Он даже не пьян,
Человек в станционном буфете.

Может, просто — куда он сейчас ни пойдет,
Не окликнут его, не приветят…
Так чего же, чего же, чего же он ждёт,
Человек в станционном буфете?

Как он странно вписался в ночной полумрак.
Жутковатое что-то в его силуэте.
Чёрно-белый эскиз. Вопросительный знак.
Человек в станционном буфете.

Раньше было: на гулянке
Говорили — «Ну, хорош!»
Мол, завёл свою шарманку,
Каждый день одно и то ж!

Всё другое нынче в мире —
В смысле нот, и в смысле рож.
Синтезаторы в эфире,
Каждый день одно и то ж.

На хрена инструментовка!
Партитура — на хрена!
Электронная дешевка.
Ирреальная страна.

Нынче подлинность не в моде.
Всё продумано хитро:
Скрипка стонет в переходе
Всероссийского метро.

А на сцене в свете рампы —
Излучающий мажор,
Над шарманкой-фонограммкой
Виртуальный дирижёр.

И витает спозаранку
Надо всей большой страной
Музыкальная шарманка —
Мой компьютер цифровой.

К черту творческие муки!
Электронный строим ряд.
Бегло набранные звуки
Все иные заглушат.

Рюмка водки, пива кружка.
Русский век хмельной-хмельной…
Музыкальная кормушка —
Мой компьютер цифровой.

Есть слово «пионер», и память – как награда.
Есть песни и мечты, рождённые зарёй…
И с нами навсегда те первые отряды,
И Павлик Морозов живой.

Мы знаем, никто не сумеет, не сможет
Ни песню, ни хлеб у народа украсть.
В сражениях быть беспощадней и строже
Учила Советская власть!

Ты видишь небеса, багровые, как знамя,
И Зоя сквозь пургу в последний путь идёт…
Все песни давних лет сегодня вместе с нами,
И вечное слово «Вперёд»!

Свободу, как солнце, нельзя уничтожить,
Когда на борьбу вся страна поднялась.
Пусть были мы Армии нашей моложе,
Вела нас Советская власть!

И нам не всё равно, куда лететь ракетам,
И нам не всё равно, где битва началась.
И верит молодым усталая планета –
Мы тоже Советская власть!

Нас завтрашний день и зовёт, и тревожит,
Заря поколений над нами зажглась.
Пусть всех депутатов мы нынче моложе,–
Мы тоже Советская власть!

Мы видали Пеле и Гарринчу,
Мы встречались с Эйсебио лично…
Был нелёгкий футбол,
Только травмы позади,
А решающий гол,
Безусловно, впереди!

Главные матчи не сыграны,
Смелыми будем и быстрыми,
Знаем мы старые истины:
В спорте сильнейшим везёт!

Мы встречались с прославленным Тумбой,
Этот матч был, представьте, не трудный.
Стала шайба быстрей,
Счастья лёгкого не жди,
И, бесспорно, хоккей
Самый трудный – впереди!

Главные матчи не сыграны,
Смелыми будем и быстрыми,
Будем сражаться как рыцари, –
Любит отважных хоккей!

Весь Олимп современный в тревоге,
И в тревоге спортивные боги:
С каждым днём выше класс,
Есть таланты на земле,
Будут асы у нас,
Будут новые Пеле!

Главные матчи не сыграны,
Смелыми будем и быстрыми,
Зря что ли Львами и Тиграми
Наших прозвали парней!

А в спорте нашем – немало бесстрашных!
Каждый будет как Фирсов и Яшин!
Все в атаку, друзья,
Эй, вратарь, не подведи!
Если нынче ничья
То победа впереди!

Мысли пытливой нашей полёт
В завтрашний день нацелен…
Упорно стремиться вперёд и вперёд
Учил нас великий Ленин.

Мечтать!
Надо мечтать
Детям орлиного племени!
Есть воля и смелость у нас, чтобы стать
Героями нашего времени!

Мчатся ракеты к дальним мирам,
К подвигам сердце рвётся…
Кто верит крылатым, как песня, мечтам,
Тот цели своей добьётся.

Пусть нашей славы час не пришёл,
Друг, не грусти об этом!
Быть может, путёвку нам даст Комсомол
На первый прыжок к планетам!

Мечтать!
Надо мечтать
Детям орлиного племени!
Есть воля и смелость у нас, чтобы стать
Героями нашего времени!

Нас всех манила высота.
Дерзайте, юные, дерзайте!
Но, боже мой, хоть иногда
велосипед изобретайте!

И мчась за славой на рысях,
врываясь гоголем в столицы,
не бойтесь попадать впросак
и в дверь открытую ломиться.

Не бойтесь получить отказ.
Фундамент прочности — в провале.
Америку и ту не раз,
как говорится, открывали.

Пускай сперва не повезёт,
пускай вас кто-то не воспримет.
Расчёт, как верный вертолёт,
вас всё равно наверх поднимет.

Всё выверено… Пот со лба…
Прицела точность оптимальна…
Но эрудиция слепа,
когда наивность гениальна.

Изменилась у счастья походка,
Перепутались наши пути.
Ты пойми, дорогая находка,
Нынче трудно друг друга найти.

Ты взглянула наивно и кротко,
Под ногами качнулась земля…
И тогда улыбнулась находка,
Улыбнулась, взглянув на меня.

Если будут разлуки и даже
Вдруг прервётся привычная нить –
Чтоб находка не стала пропажей,
Надо просто друг друга любить.

Грустной жизни весёлая нотка,
Жаворонок среди воронья,
Ты – находка, находка, находка,
Дорогая находка моя!

Наивная зависть к десятому классу…
Стать старше хотелось не мне одному,
Когда по призыву июньскому сразу
Те парни из школы ушли на войну.

А раньше, зимой, юбилею навстречу,
А может быть, так… не упомнишь всего…
Был в школе у нас поэтический вечер.
Учитель-словесник готовил его.

Убранство нехитрое школьного зала.
Уж «сцена» готова, и Демон одет.
«Артистов» то в жар, а то в холод бросало.
Над сценою в рамке — великий поэт.
Пророческий взгляд рокового портрета!
Тогда я тревогу в себе погасил…
Но Лермонтов в строгих своих эполетах
Глазами войны на мальчишек косил!

Солдаты, мальчишки — невольники чести,
Вы слышали голос снарядов и мин…
В июньскую полночь шагнули все вместе.
Домой не вернулся никто. Ни один.
Витали над вами великие строки.
Рыдала солдаткой великая Русь.
А вам и в строю вспоминались уроки
Да «Сон», что учитель читал наизусть.

Не сразу до школы та весть долетела.
Старик обомлел. Словно раненый, сник.
Сильнее с тех пор под лопаткой болело —
Не мог пережить, что он пережил их.

А нам, малышам, стало страшно и странно,
Когда он заплакал, начав говорить,
Что бабке Мишеля в деревне Тарханы
Гусара-поэта пришлось хоронить.

…Портреты: весь класс, весь тогдашний десятый.
Есть в школьных музеях пронзительный свет…
Ребята в последний свой вечер засняты.
На стенде портрета словесника нет,

Спасибо за милость, мой ангел-хранитель,
За жизнь, что мне доброй судьбою дана…
Вчера мне приснилось: я — школьный учитель.
Иду на уроки. И завтра — война.

Зовёт страна решительных и стойких,
Горят отвагою глаза.
Ручьём весенним в песне нашей стройки
Звенят девичьи голоса.

Не страшны нам зной и вьюга,
Нам упорный труд знаком.
Нас мечта зовёт, подруги,
Счастье к нам придёт, подруги,
Ведь счастье, словно новый дом,
Упорным строится трудом!

Теплом сердец, умелыми руками
Богаче станет целина.
За каждый колос, выращенный нами,
Спасибо скажет нам страна.

В далёкий край прислала нас Отчизна,
Здесь шире славных дел размах.
Мы твёрдо знаем: ближе к коммунизму
На дальних стройках и полях.

Нас нарочно разводят, как разводят мосты, —
С человеком, с которым был недавно на «ты»,
С нежной радостью встреч и с печалью утрат,
С тем, что правдой считалось лишь месяц назад.

Наблюдатель стоит где-то тут, за углом,
И при нём не могли показаться вдвоём
Ни с товарищем, лучшим из верных друзей,
Ни с единственной, главной идеей своей.

Все невзгоды скорее сдадутся двоим,
А со мной совладать будет легче с одним.
И, подкравшись тихонечко из темноты,
Нас нарочно разводят, как разводят мосты.

Отрекаясь от чьей-то родной нам судьбы,
Мы нелепо и немо встаём на дыбы…
По перилам осклизлые цепи скользят,
И опоры беспомощно в небе висят…

С грузом злобы в утробе плывут корабли.
Если б были мы вместе, они б не прошли.
Только каждый один, как начало начал,
И ознобно чугунным плечам по ночам…

Эта песня о тебе
Сердце рвёт на части.
Карта выпала судьбе,
Да нелепой масти.
В чужедальней стороне
Сердца рвутся струны.
Вспоминай не обо мне —
О душе подумай!

Жить в проклятом времени
Трудно, не греша,
Да не всё потеряно, да не всё потеряно,
И жива душа.

Ах любовь, ты рай и клад,
Жизнь на грани риска,
И горят в ночи, горят
Жемчуга-мониста.
Я везде тебя найду,
От любви сгорая.
Если ты сейчас в аду —
Мне не надо рая!

Чёрный ворон-лиходей,
Надо мной не каркай!
Не хочу я быть твоей
Козырною картой!
Тёмной силы не страшусь,
Мне от слёз не больно.
От любви не отрекусь
И от песни вольной!

У нас хорошая память:
Живые забыть не смеют
Погибших за наше дело,
У нас нет иных святых.

У нас есть твёрдая вера:
Весь путь, что судьбой отпущен,
Пройти мы сумеем честно
И жизнь не сломает нас.

У нас рабочие руки,
Мы подвигу знаем цену,
Суровое наше время
Мы нашим не зря зовём.

Мы взрослыми стали рано,
Но в сердце бушует юность,
И небо мечты высокой
Синеет в земных глазах.

У нас нелёгкий характер, –
Мы ложь не прощаем людям,
Мы верим делам негромким,
А звонких не терпим фраз.

У нас счастливые судьбы, –
Мы знаем любовь и нежность.
В борьбе мы себя сжигаем
Во имя такой любви!

Мы верим в свое бессмертье, –
Когда мы устанем биться,
На смену придут другие,
Моложе и лучше нас…

Не крестьянин я, — горожанин.
Ленинград, Москва…
Отчего ж по степному ржанью
Вдруг берет тоска?

К «деревенщикам» нашим ревность.
Что, мол, хуже их?
А приеду к друзьям в деревню —
И мертвеет стих.

Голосам соловьиным внемлю —
Не могу дать ответ.
Словно прутик воткнули в землю,
А корней нет.

Не любил тебя. Глуп был, молод.
Взял гордыню себе в друзья.
Помню я напускной свой холод,
голубые твои глаза.

Вспоминаю письмо-прощанье,
где слова все взахлёб-скорей…
Словно птица билась в отчаянье
у закрытых моих дверей.

Упоенье красивой ролью!
Как теперь нам самим смешны
в серых ватничках Чайльд-Гарольды —
пацаны трудных лет войны.

Были после и зной и стужи,
восхождение, перевал…
Кто твоим оказался мужем —
недосуг было — не узнал.

Перестал обжигать и мучить
нервный ток твоего письма.
Был балованный. Был везучий.
Оглянулся — уже зима.

Мимо я не прошёл, а прожил.
Поубавилось в сердце сил.
Отчего ж ты теперь дороже
всех, кого я потом любил?

Мало, мало я сердце слушал.
Жил поверхностно. Шёл скользя.
А из детства глядят мне в душу
голубые от слёз глаза…

Не дикторским текстом, не громкими фразами
Измерена сила народной любви,
Ты жил на планете, спокойно предсказанный
Легендой и правдою русской земли.

Все было счастливо, спокойно и радужно,
Но жить без полетов ни дня ты не мог.
И сказка окончилась: братца Иванушку
Подвел реактивный Конек-Горбунок.

Я в мир удивительный этот пришёл
Отваге и Правде учиться.
Единственный друг – дорогой Комсомол,
Ты можешь на нас положиться.

Мы пройдем сквозь шторм и дым,
Станет небо голубым…
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!

В грядущие дни, как во все времена,
Недобрым метелям кружиться…
Родная моя, дорогая страна,
Ты можешь на нас положиться.

Заветной весны высота не взята,
И надо с дороги не сбиться…
Мечта наша, гордая наша мечта,
Ты можешь на нас положиться.

Мы пройдем сквозь шторм и дым,
Станет небо голубым…
Не расстанусь с Комсомолом,
Буду вечно молодым!

Волны морские, отлив и прибой,
Время приходит прощаться с тобой.
Вновь я сегодня хочу услыхать,
Как заклинание, слово-прощание «Я буду ждать!».

Судьбы людские, отлив и прибой…
В море придётся поспорить с судьбой.
Главное в море, что я не один –
Где, нам неведомо, встретимся с бедами и победим!

Нас не настигнет последний прибой,
Вновь за кормою огонь голубой.
Нас провожают в дорогу не зря
Новороссийские, новороссийские наши ветра.

Вечная правда – отлив и прибой,
Вечной надежды огонь голубой…
Вечная радость – дорога домой:
Мы возвращаемся, мы возвращаемся в город родной.

Нас не настигнет последний прибой,
Вновь за кормою огонь голубой.
Нас на рассвете встречают не зря
Новороссийские, новороссийские наши ветра.

Нету иных, виноватых. Мы сами.
Мухами строгий усижен портрет.
В старой учительской пахнет мышами.
Рядом бесстрашных товарищей нет.

Вот и в загоне любимое имя…
Паникадилыциков гомон утих.
Ах, да не бойтесь казаться смешными —
Не предавайте кумиров своих!

Верность не может быть одномоментна.
Сам по себе не меняется стих.
Будьте хоть в чем-нибудь интеллигентны —
Не предавайте кумиров своих!

Бывшие ангелы ныне сатиры.
Суше и злей барабаны судьбы…
Рушатся образы наших кумиров, —
Бледные лица, высокие лбы.

Нету былого величья во взоре.
Боязно в мире больным старикам.
Верьте глазам, потускневшим от горя,
И одряхлевшим дрожащим рукам!

Рядом квартирки у Славы и Срама.
Книг-антиподов похоже клише.
Сколько на свете разрушено храмов!
Сколько повержено храмов в душе!

С верой у подлости старые счеты.
Сладкая жизнь предъявляет счета.
Ах, как темнеет икон позолота,
Ах, как тускнеет имён красота!

Бизнес веселья стрижет дивиденды.
Сладок резвящийся видеоклип.
Гибнут в пыли чёрно-белые ленты.
Гаснет искусства страдающий лик.

Годы, что пули. Летают и ранят.
Время, бесспорно, великий палач.
Ах, не об этом ли в ресторане
Спившийся старый играет скрипач?

Жутко ему в этой страшной трясине,
В этом вертепе на каменном дне.
Но неуниженный дух Паганини —
В каждой от боли поющей струне!

Ах, как сомнительно наше взросленье,
Перекантовка стихов и веков…
Собственной Вашей предательской тенью
Не затмевайте вчерашних богов!

Бренное тело еще не остынет…
Гордое имя пойдет по рукам.
Не возводите поклеп на святыню!
Не приводите торгующих в храм!

В траурных рамках любимые лица.
Кто-то двужильный еще не затих…
Светятся окна районной больницы.
Не предавайте кумиров своих!

Пусть в город врываются вьюги –
Я верность в душе берегу,
Холодные ветры разлуки
Встречая на каждом шагу.

Под напев нашей песни старинной
Молодая восходит звезда…
Не оставлю тебя, не покину,
Не покину тебя никогда!

Земная любовь – не химера,
Душа не погрязнет во зле.
Ты – жизнь моя, ты – моя вера,
Ты – время моё на земле.

Измену предчувствуют души,
Предчувствует холод заря,
И морем становится суша,
И сушей – былые моря.

Косматые движутся звуки
И, фарами полночь слепя,
Проносится дьявол разлуки,
Но я не оставлю тебя!

Под напев нашей песни старинной
Молодая восходит звезда…
Не оставлю тебя, не покину,
Не покину тебя никогда!

Вечер нахмурился. Дождик сечёт по карнизам.
Ветра зигзаги да луж бесноватые блюдца.
Я, словно пулями, острою болью пронизан,
если б навылет… Все пули в душе остаются.

Город измучен. Ты входишь и вместо улыбки
мне предъявляешь слезинки своих рекламаций.
Мы понимаем, как наши симпатии зыбки.
Сердце устало усталости сопротивляться.

Черствость незыблема. Горя поток нескончаем.
А между тем даже радость любви быстротечна.
Что же мы, люди, друг друга опять обижаем?
Жизнь коротка. Даже сильное сердце не вечно.

Да. Мы фанаты. Подвижники. Первопроходцы.
Как орхидею, мы рациональность лелеем.
Рыбой об лёд наше сердце предельное бьётся.
Ах, почему мы его защитить не умеем?

Жизненный путь, словно зимнее утро, недолог.
Сердце от окриков и от угроз замирает.
Лишь справедливость — единственный наш кардиолог —
всем принести исцеление не успевает.

Нет, ничего ни к кому на земле не вернётся.
Жми, мой трамвайчик. Тянись к остановке конечной.
Кто-то сквозь стёкла, сквозь слёзы тебе улыбнётся.
Жизнь коротка. И любимое сердце не вечно.