илья эренбург — стихи о войне

1 Когда она пришла в наш город, Мы растерялись. Столько ждать, Ловить душою каждый шорох И этих залпов

Мяли танки тёплые хлеба, И горела, как свеча, изба. Шли деревни. Не забыть вовек Визга умирающих телег

Было много светлых комнат, А теперь темно, Потому что может бомба Залететь в окно. Но на крыше три зенитки

Брожу по площадям унылым, опустелым. Еще смуглеют купола и реет звон едва-едва, Еще теплеет бедное тело

На ночь глядя выслали дозоры. Горя повидали понтонеры. До утра стучали пулеметы, Над рекой сновали самолеты

«Разведка боем» — два коротких слова. Роптали орудийные басы, И командир поглядывал сурово На крохотные

Привели и застрелили у Днепра. Брат был далеко. Не слышала сестра. А в Сибири, где уж выпал первый снег

В кастильском нищенском селенье, Где только камень и война, Была та ночь до одуренья Криклива и раскалена.

Наступали. А мороз был крепкий. Пахло гарью. Дым стоял тяжелый. И вдали горели, будто щепки, Старые насиженные села.

Она погибла, как играла, С улыбкой детской на лице. И только ниточка кораллов Напоминала о конце.

Ненависть — в тусклый январский полдень Лед и сгусток замерзшего солнца. Лед. Под ним клокочет река.

Был лютый мороз. Молодые солдаты Любимого друга по полю несли. Молчали. И долго стучались лопаты В угрюмое

Есть время камни собирать, И время есть, чтоб их кидать. Я изучил все времена, Я говорил: «на то война»

Сердце, это ли твой разгон! Рыжий, выжженный Арагон. Нет ни дерева, ни куста, Только камень и духота.

Есть перед боем час — всё выжидает: Винтовки, кочки, мокрая трава. И человек невольно вспоминает Разрозненные

Средь гнезда чернявого станичников Сероглазую легко найду. Крепко я пророс корнями бычьими В каменную

Они накинулись, неистовы, Могильным холодом грозя, Но есть такое слово «выстоять», Когда и выстоять нельзя

Как кровь в виске твоем стучит, Как год в крови, как счет обид, Как горем пьян и без вина, И как большая

Когда я был молод, была уж война, Я жизнь свою прожил — и снова война. Я все же запомнил из жизни той

Она лежала у моста. Хотели немцы Ее унизить. Но была та нагота, Как древней статуи простое совершенство

Знакомые дома не те. Пустыня затемненных улиц. Не говори о темноте: Мы не уснули, мы проснулись.

Он идет, седой и сутулый. Почему судьба не рубнула? Он остался живой, и вот он, Как другие, идет на работу

Не раз в те грозные, больные годы, Под шум войны, средь нищенства природы, Я перечитывал стихи Ронсара

Не помню я про ход резца — Какой руки, какого века,— Мне не забыть того лица, Любви и муки человека. А кто он?