стихи о париже

В огне холодном, плещущем до крыш, Как накануне преставлеиья света, Гремел Париж, плясал и пел Париж

Когда же, утомлен виденьями и светом, Искал приюта я — меня манил собор, Давно прославленный торжественным

И пусть мне вечер зажигает свечи, И образ твой окуривает дым, Но не хочу я знать, что время лечит, Что

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу. Наверно, я погиб: робею, а потом Куда мне до неё — она была в

Мог бы быть я при тёще, при тесте, Только их и в живых уже нет. А Париж? Что Париж! Он на месте.

В авто, Последний франк разменяв. — В котором часу на Марсель?— Париж Бежит, Провожая меня, Во всей Невозможной красе.

4

Обыкновенно мы говорим: все дороги приводят в Рим. Не так у монпарнасца. Готов поклясться. И Рем и Ромул

(Разговорчики с Эйфелевой башней) Обшаркан мильоном ног. Исшелестен тыщей шин. Я борозжу Париж — до жути

Один Париж — адвокатов, казарм, другой — без казарм и без Эррио. Не оторвать от второго глаза — от этого

Нас не спасает крест одиночеств. Дух несвободы непобедим. Георгий Викторович Адамович, а вы свободны

Здорово, русский снег, здорово! Спасибо, что ты здесь напал, Как будто бы родное слово Ты сердцу русскому сказал.

Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв, Чуть оголил фигуры труб и крыш. Под четкий стук разбуженных трамваев

Когда в Париже осень злая Меня по улицам несет И злобный дождь, не умолкая, Лицо ослепшее сечет, — Как

Над Парижем грусть. Вечер долгий. Улицу зовут «Ищу полдень». Кругом никого. Свет не светит.

Мы дни на дни покорно нижем. Даль не светла и не темна. Над замирающим Парижем Плывет весна… и не весна.

Осень… осень… Весь Париж, Очертанья сизых крыш Скрылись в дымчатой вуали, Расплылись в жемчужной дали.

В дождь Париж расцветает, Точно серая роза… Шелестит, опьяняет Влажной лаской наркоза. А по окнам, танцуя

Дома до звезд, а небо ниже, Земля в чаду ему близка. В большом и радостном Париже Все та же тайная тоска.

До Эйфелевой — рукою Подать! Подавай и лезь. Но каждый из нас — такое Зрел, зрит, говорю, и днесь, Что

Глотаю соленые слезы. Роман неразрезанный — глуп. Не надо ни робы, ни розы, Ни розовой краски для губ

И я везу туда немало Добра в фамильных сундуках: И слитки золота с Урала, И камни в дедовских перстнях!

И ты стоишь, обнажена, На золотом роскошном троне, Но красота твоя, жена, Тебе спасительнее брони.

Афиши клеили, и ставили капканы, И пели песенки, и жарили каштаны, И светлой улицей, как просекой прямой

Любители прогулок и пасьянса В науке антикварной знают толк, Быть может, пальцы Анатоля Франса По-юношески

монахиню смущали мохнатые мужские видения, президент мужского клуба страшился разоблачений (его тайная

Вы бы что-нибудь почитали, как фатально Вас не хватает!