стихи о петербурге ленинграде

Не ленинградец я по рожденью. И все же я вправе сказать вполне, Что я — ленинградец по дымным сраженьям

Что это — выстрел или гром, Резня, попойка иль работа, Что под походным сапогом Дрожат чухонские болота?

Хожу по Ленинграду я, Хожу, не чуя ног, Девиц прекрасных радуя, Веселый паренек.

И звон колоколов собора, И колокольню в синей мгле, И на коне с грозою взора Петра на северной скале.

Город Змеи и Медного Всадника, Пушкина город и Достоевского, Ныне, вчера, Вечно — единый, От небоскребов

В ушах обрывки тёплого бала, а с севера — снега седей — туман, с кровожадным лицом каннибала, жевал невкусных людей.

Он на трясине был построен средь бури творческих времен: он вырос — холоден и строен, под вопли нищих похорон.

Ко мне, туманная Леила! Весна пустынная, назад! Бледно-зеленые ветрила дворцовый распускает сад.

Напастям жалким и однообразным Там предавались до потери сил. Один лишь я полуживым соблазном Средь озабоченных ходил.

Как ты омыт, как ты приподнят На серой медленной волне. Твои мосты летят, как сходни. Два сфинкса дремлют на корме.

Как прежде, вьётся змей твой медный, Над змеем стынет медный конь… И не сожрет тебя победный Всеочищающий

Есть в Ленинграде, кроме неба и Невы, Простора площадей, разросшейся листвы, И кроме статуй, и мостов

Даже в мае, когда разлиты Белой ночи над волнами тени, Там не чары весенней мечты, Там отрава бесплодных хотений.

Там, где Российской Клеопатры Чугунный взор так горделив, Александрийского театра Чеканный высится массив.

Санкт-Петербург — гранитный город, Взнесенный Словом над Невой, Где небосвод давно распорот Адмиралтейскою иглой!

Ах, как приятно в день весенний Урвать часок на променад И для галантных приключений Зайти в веселый

Петровой волей сотворен И светом ленинским означен — В труды по горло погружен, Он жил — и жить не мог иначе.

Над сизой изморозью бухт, Над медленной рекой Начертан был Санкт-Петербург Немецкою рукой. И вырос город

Я говорю: нас, граждан Ленинграда, не поколеблет грохот канонад, и если завтра будут баррикады- мы не

И день за днем лицо мое темнело, Седины появились на висках. Зато, привычная к любому делу, Почти железной

Какой же правдой ныне стало, какой грозой свершилось то, что исступленною мечтой, что бредом гордости казалось!

В столице северной томится пыльный тополь, Запутался в листве прозрачный циферблат, И в темной зелени

В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце мы похоронили в нем, И блаженное, бессмысленное слово В

Над желтизной правительственных зданий Кружилась долго мутная метель, И правовед опять садится в сани

И всю ночь напролет жду гостей дорогих, Шевеля кандалами цепочек дверных.

Сколько выпито, сбито, добыто, Знает ветер над серой Невой. Сладко цокают в полночь копыта По торцовой

(ОТРЫВОК) (1818 года) Я вижу град Петров чудесный, величавый, По манию Петра воздвигшийся из блат, Наследный

Дышит счастьем, Сладострастьем Упоительная ночь! Ночь немая, Голубая, Неба северного дочь!

Где б вечер сегодня убить? В «Аквариум», что ли, сходить? Иль, может быть, к Мэри слетаю?

Семья — ералаш, а знакомые — нытики, Смешной карнавал мелюзги. От службы, от дружбы, от прелой политики

Темно под арками Казанского собора. Привычной грязью скрыты небеса. На тротуаре в вялой вспышке спора

Портрет Бетховена в аляповатой рамке, Кастрюли, скрипки, книги и нуга. Довольные обтянутые самки Рассматривают

На скамейке в Александровском саду Котелок склонился к шляпке с какаду: «Значит, в десять? Меблированные

Сеть лиственниц выгнала алые точки. Белеет в саду флигелек. Кот томно обходит дорожки и кочки И нюхает

Белые хлопья и конский навоз Смесились в грязную желтую массу и преют. Протухшая, кислая, скучная, острая

Надо подписаться завтра на газеты, Чтобы от культуры нашей не отстать, Заказать плацкарту, починить штиблеты

Смех, советы, прибаутки, Хлипкий плач, свистки и вой — Мчится к бедной проститутке Постовой городовой.

И знали: не будет приема. Ни мамок, Ни дядек, ни бар, ни холопов. Пока у него на чертежный подрамок Надеты

Всё б глаз не отрывать от города Петрова, гармонию читать во всех его чертах и думать: вот гранит, а

И не один из тех, когда-то полных сил, Искавших жадно лучшего когда-то, Благоразумно бред покинуть рассудил

Оттого, что стали рядом Мы в блаженный миг чудес, В миг, когда над Летним садом Месяц розовый воскрес

И в пестрой суете людской Все изменилось вдруг. Но это был не городской, Да и не сельский звук.

Вновь Исакий в облаченье Из литого серебра. Стынет в грозном нетерпенье Конь Великого Петра.

Сердце бьется ровно, мерно. Что мне долгие года! Ведь под аркой на Галерной Наши тени навсегда.

Cardan solaire* на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход. О, есть ли что на свете мне знакомей

Так под кровлей Фонтанного Дома, Где вечерняя бродит истома С фонарем и связкой ключей, Я аукалась с

За заставами ленинградскими Вновь бушует соловьиная весна, Где не спали мы в дни солдатские, Тишина кругом

Над Россиею Небо синее, Небо синее над Невой, В целом мире нет, Нет красивее Ленинграда моего.