стихи русских поэтов классиков
Борис Рыжий
В те баснословные года нам пиво воздух заменяло, оно, как воздух, исчезало, но появлялось иногда.
Борис Рыжий
Так и мы сойдём с экрана, — не молчи в ответ. Над могилою Романа только синий свет.
Борис Рыжий
Отмотай-ка жизнь мою назад и ещё назад: вот иду я пьяный через сад, осень, листопад. Вот иду я: девушка
Борис Рыжий
Как карлик, как тролль на базаре, живу и пляшу просто так. Шумите, подземные твари, покуда я полный мудак.
Борис Рыжий
В России расстаются навсегда. В России друг от друга города столь далеки, что вздрагиваю я, шепнув «прощай».
Борис Рыжий
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей и обеими руками обнимал моих друзей — Водяного с Черепахой, щуря
Борис Рыжий
Помнишь дождь на улице Титова, что прошел немного погодя после слёз и сказанного слова? Ты не помнишь
Борис Рыжий
Зелёный змий мне преградил дорогу к таким непоборимым высотам, что я твержу порою: слава богу, что я не там.
Борис Рыжий
Гриша-поросенок выходит во двор, в правой руке топор. «Всех попишу, — начинает он тихо, потом орет: падлы!
Борис Рыжий
Оркестр играет на трубе. И ты идёшь почти вслепую от пункта А до пункта Б под мрачную и духовую.
Борис Рыжий
И грустил я, спросив сигарету, что, какая б любовь ни была, я однажды сюда не приеду. А она меня очень ждала.
Борис Рыжий
Над саквояжем в черной арке всю ночь играл саксофонист. Бродяга на скамейке в парке спал, постелив газетный лист.
Борис Рыжий
В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты, где выглядят смешно и жалко сирень и прочие
Борис Рыжий
Так я понял: ты дочь моя, а не мать, только надо крепче тебя обнять и взглянуть через голову за окно
Борис Рыжий
Приобретут всеевропейский лоск Слова трансазиатского поэта, Я позабуду сказочный Свердловск И школьный
Борис Рыжий
Я пройду, как по Дублину Джойс, сквозь косые дожди проливные приблатненного города, сквозь все его тараканьи пивные.
Борис Рыжий
Не вставай, я сам его укрою, спи, пока осенняя звезда светит над твоею головою и гудят сырые провода.
Вадим Гарднер
Тягучий день. О кровли барабанят… Игра кругов и дутых пузырей… Хандра и дождь мечты мои туманят. О, серый сон!
Вадим Гарднер
Злорадство белых волн, и рама золотая — Ремесленник сковал художника мечту, А тут еще толпа… И в эту
Борис Рыжий
Как говорить о Бродском при нем нельзя. Встал из-за столика: не провожать, друзья.
Вадим Гарднер
Глубокий сон вокруг… Вот медный купол блещет.. Меж синих вспышек мглы все гуще снег валит, И дальний
Вадим Гарднер
Стволы в снегу, и ходит ветер чистый, И в проседи былинки на лугу; Лиловый флокс, и ирис длиннолистый
Вадим Гарднер
Червонный горн, врачующий лучами, Закатишься… наступят ночь и мрак; Но много солнц мерцает вечерами;
Вадим Гарднер
Длиннее дни, и завтра уж Апрель. Я пережил и скуку и сомненья, Но скоро ты, весенняя свирель, Заманишь
Вадим Гарднер
Заревет, завоет злая завируха, Ослепляя очи, оглушая ухо.
Вадим Гарднер
Ты подожди меня в картинной галерее; Мой друг, опаздывать в характере славян. Будь мне свидание назначено
Вадим Гарднер
Стихи читали мы друг другу. То слушал милый инженер, Отдавшись сладкому досугу, То усыплял его размер.
Борис Чичибабин
За певчий бунт, за крестную судьбу, по смертный миг плательщицу оброка, да смуглый лоб, воскинутый высоко
Вадим Гарднер
Дорожка к озеру… Извилистой каймою Синеют по краям лобелии куртин; Вот карлик в колпачке со мшистой бородою
Вадим Гарднер
Как громкий смех, нас солнце молодит; Косым столбом вторгается в жилище; Лелеет дерн и гнезда на кладбище;
Вадим Гарднер
И звон колоколов собора, И колокольню в синей мгле, И на коне с грозою взора Петра на северной скале.
Борис Чичибабин
Что больше нет ее, понять живому не дано: ведь родина — она как мать, она и мы — одно…
Борис Чичибабин
В лесу, где веет Бог, идти с тобой неспешно… Вот утро ткет паук — смотри, не оборви… А слышишь, как звучит
Борис Чичибабин
Чашу страданий испивши до дна, пальцем не двигая, вижу: стоит над Россией одна самая тихая.
Борис Чичибабин
А где их прах, в какой ночи овражной? И ей известно ль, ведает ли он, какой рубеж, возвышенный и страшный
Борис Чичибабин
Что слаще лбу, что солоней — венец ли, плаха ль? О, ресторанный соловей, вселенский хахаль!
Борис Чичибабин
Пусть же вершится веселое чудо, служится красками звонкая треба, в райские кущи от здешнего худа скачут
Борис Чичибабин
До могилы Ахматовой сердцем дойти нелегко — через славу и ложь, стороной то лесной, то овражной, по наследью
Борис Чичибабин
Мы с тобой проснулись дома. Где-то лес качает кроной. Без движенья, без желанья мы лежим, обнажены.
Борис Чичибабин
Спешу сказать всем людям, кто в смуте не оглох, что если мы полюбим, то в нас воскреснет Бог.
Борис Чичибабин
Кем-то проклят, всеми руган, скрючен, согнут и потаскан, доживаю с кротким другом в одиночестве бунтарском.
Борис Чичибабин
В лесу соловьином, где сон травяной, где доброе утро нам кто-то пропинькал, счастливые нашей небесной
Борис Чичибабин
Там я смотрю на чаек, потом иду домой, и никакой начальник не властен надо мной.
Борис Чичибабин
Мы рушим на века — и лишь на годы строим, мы давимся в гробах, а Божий мир широк. Игра не стоит свеч
Борис Чичибабин
И нам идти, идти, идти, пока стучат сердца, и знать, что нету у пути ни меры, ни конца.
Борис Чичибабин
Земля простила всех иуд, и пир любви не скуп, и в небе ангелы поют, не разжимая губ.
Борис Чичибабин
Соловей за хвалой не блестит. Улыбнись на бесхитростность птичью. Надо все-таки выпить за стыд, и пора
Борис Чичибабин
Узнал, сердечный, каковы плоды, что муза пожинала. Еще лады, что без журнала. Другой уйдет без головы.
Борис Чичибабин
Не для славы жили, не для риска, вольной правдой души утоля. Тяжело Словесности Российской.
Борис Чичибабин
Ежевечерне я в своей молитве вверяю Богу душу и не знаю, проснусь с утра или ее на лифте опустят в ад
Борис Чичибабин
А под вечер ласточки вьются на мысе и пахнет полынь, как печаль. Там чертовы кручи, там грозные выси
Борис Чичибабин
В моей дневной одышке, в моей ночи бессонной мне вечно снятся вышки над лагерною зоной.
Борис Чичибабин
Наточен топор, и наставлена плаха. Не мой ли, не мой ли приходит черед? Но нет во мне грусти и нет во
Борис Чичибабин
Край небылиц, чей так целебен спасенный чудом от обнов реки, деревьев и домов под небо льющийся молебен.
Борис Чичибабин
Сними с меня усталость, матерь Смерть. Я не прошу награды за работу, но ниспошли остуду и дремоту на
Борис Чичибабин
Возлюбленная! Ты спасла мои корни! И волю, и дождь в ликовании пью. Безумный звонарь, на твоей колокольне
Борис Чичибабин
И вижу зло, и слышу плач, и убегаю, жалкий, прочь, раз каждый каждому палач и никому нельзя помочь.
Борис Чичибабин
Так прости мне, что заживо стыну. что свой крест не умею нести, и за стыд мой, за гнутую спину и за малый
Борис Чичибабин
Какое пламя на плечах с ним нету сладу,- Принять бы яду натощак принять бы яду.
Борис Чичибабин
Я стих твой пешком исходил, ни капли не косвен, храня фотоснимок один, где ты с Маяковским,
Борис Чичибабин
Я — просто я. А был, наверное, как все, придуман ненароком. Все тише, все обыкновеннее я разговариваю с Богом.
Борис Чичибабин
Однако радоваться рано — и пусть орет иной оракул, что не болеть зажившим ранам, что не вернуться злым
Борис Чичибабин
Влюбленный в черные деревья да в свет восторгов незаконных, я не внушал к себе доверья издателей и незнакомок.
Борис Чичибабин
Знать, с великого похмелья завязалась канитель: то ли плаха, то ли келья, то ли брачная постель.
Борис Чичибабин
Меняю хлеб на горькую затяжку, родимый дым приснился и запах. И жить легко, и пропадать нетяжко с курящейся
Борис Чичибабин
Из всех скотов мне по сердцу верблюд Передохнет — и снова в путь, навьючась. В его горбах угрюмая живучесть
Борис Чичибабин
Кончусь, останусь жив ли,- чем зарастет провал? В Игоревом Путивле выгорела трава. Школьные коридоры
Вадим Шершеневич
Стволы стреляют в небе от жары, И тишина вся в дырьях криков птичьих. У воздуха веснушки мошкары И робость
Вадим Шершеневич
Звуки с колоколен гимнастами прыгали Сквозь обручи разорванных вечеров… Бедный поэт! Грязную душу выголили
Вадим Шершеневич
Теперь я понял. Понял все я. Ах, уж не мальчик я давно. Среди исканий, без покоя Любить поэту не дано!
Вадим Шершеневич
Торцы улиц весенними тиграми Пестрятся в огнебиении фонарей. Сердце! Барабанами стука Выгреми миру о
Вадим Шершеневич
Огляделись, и звонкие марши далече С зубов сквозь утро нес озноб, И стало обидно, что у поэта рыдавшего
Вадим Шершеневич
Послушай! Нельзя же быть такой безнадежно суровой, Неласковой! Я под этим взглядом, как рабочий на стройке
Вадим Шершеневич
Дома — Из железа и бетона Скирды. Туман — В стакан Одеколона Немного воды. Улица аршином портного В перегиб
Вадим Шершеневич
Все течет в никуда. С каждым днем отмирающим. Слабже мой Вой В покорной, как сам тишине, Что в душе громоздилось
Вадим Шершеневич
…Ах! Удрать бы к чертям в Полинезию, Вставить кольца в ноздрю и плясать, И во славу веселой поэзии Соловьем
Вадим Шершеневич
Вот, кажется, ты и ушла навсегда, Не зовя, не оглядываясь, не кляня, Вот кажется ты и ушла навсегда…
Вадим Шершеневич
И пока из какого-то чуда Не восстал завопить мертвец, Поэты ревели, как словно верблюды От жестокой грыжи сердец.
Вадим Шершеневич
Какое мне дело, что кровохаркающий поршень Истории сегодня качнулся под божьей рукой, Если опять грустью
Вадим Шершеневич
Другим надо славы, серебрянных ложечек, Другим стоит много слез, — А мне бы только любви немножечко Да
Вадим Шершеневич
Тишина. И на крыше. А выше- Еще тише… Без цели… Граммофоном оскалены окна, как пасть волчья.
Вадим Шершеневич
В департаментах весен, под напором входящих И выходящих тучек без номеров На каски пожарных блестящие-
Вадим Шершеневич
Жизнь догнивает, чернея зубами. Эти черные пятна — то летит воронье. Знаю: мудрости зуба не вырвать щипцами
Вадим Шершеневич
Аквариум глаза. Зрачок рыбешкой золотой. На белом Эльбрусе глетчерная круть. На небосклон белков зрачок
Вадим Шершеневич
Это лужицы светятся нежно и лоско, Эти ногти на пальцах Тверской… Я иду, и треплет мою прическу Ветер
Вадим Шершеневич
Есть страшный миг, когда окончив резко ласку Любовник вдруг измяк и валится ничком… И только сердце бьется
Вадим Шершеневич
Вот, как черная искра, и мягко и тускло, Быстро мышь прошмыгнула по ковру за порог… Это двинулся вдруг
Вадим Шершеневич
Когда сумерки пляшут вприсядку Над паркетом наших бесед, И кроет звезд десятку Солнечным тузом рассвет
Вадим Шершеневич
Но перо окунули в чернила вы Слишком сильно, чтоб хорошо… Знаю милая, милая, милая, Что росчерк окончился
Вадим Шершеневич
Это с бедер купальщицы или с окон стекает? И что это? Дождь? Иль вода? А свозь мех Этой тьмы — две строчки
Вадим Шершеневич
Были месяцы скорби, провала и смуты. Ордами бродила тоска напролет, Как деревья пылали часов минуты
Вадим Шершеневич
День минус солнце плюс оба Полюса скрипят проселком веков, Над нами в небе пляшет злоба, Где аэро качается
Вадим Шершеневич
Когда среди обыденной жизни, Свора слез в подворотне глотки За искры минут проходящий час. Сердце без
Вадим Шершеневич
Нет! Пусть ненадолго к твоему сердцу привязан К почве канатами аэростат, — Зато погляди, как отчетливо
Вадим Шершеневич
А над сердцем слишком вытертом пустью нелепой, Распахнувшись наркозом, ты мутно забылась строкой.
Вадим Шершеневич
Закат запыхался. Загнанная лиса. Луна выплывала воблою вяленой. А у подъезда стоял рысак. Лошадь как лошадь.
Вадим Шершеневич
Одному повелели: за конторкою цифрами звякай! Только 24, А у вас такие глаза! Какие Такие? Разве зло
Вадим Шершеневич
Вас Здесь нет. И без вас. И без смеха. Только вечер укором глядится в упор. Только жадные ноздри ловят
Вадим Шершеневич
Но ведь сердце, набухшее болью, дороже, Пустого сердца продашь едва ль, И где сыскать таких прохожих