Лев Луни.:
«Бывают хорошие стихи, плохие стихи и стихи как стихи, последние ужаснее всего.»
Мэтью Арнольд:
«Что может быть хуже для прирожденного поэта, чем родиться в век разума!»
Сэмюэл Тейлор Кольридж:
«Ни один великий поэт не может не быть одновременно и большим философом.»
Уистен Хью Оден:
«Отец стихотворения — поэт, мать — язык.»
Константин Мелихан:
«Первым поэтом был тот, кто сравнил женщину с цветком, а первым прозаиком – тот, кто сравнил женщину с другой женщиной.»
Перси Биш Шелли:
«Поэт смотрит на пороки современников как на временное облачение для своих созданий, прикрывающее, но не скрывающее их извечную гармонию.»
Константин Георгиевич Паустовский:
«Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас — величайший дар, доставшийся нам от поры детства. Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель.»
Бенджамин Джонсон:
«Не всякий, кто может писать стихи, — поэт.»
Михаил Гаспаров:
«Мы уже в том возрасте, когда любят не поэтов, а стихотворения.»
Анна Андреевна Ахматова:
«Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда.»
Альфред Адлер:
«Поэты лгут, но их ложь приятна.»
Томас Стернз Элиот:
«Истинная поэзия воспринимается прежде, чем понимается.»
Джозеф Аддисон:
«Остроумно написанный памфлет точно отравленная стрела, которая не только наносит рану, но и делает ее неизлечимой.»
Роберт Бертон:
«Все поэты — безумцы.»
Перси Биши Шелли:
«Поэзия — памятник, в котором запечатлены лучшие и счастливейшие мгновения самых лучших и счастливейших умов.»
Сирил Конноли:
«Романтик – это неудавшийся священник, а романист – неудавшийся поэт.»
Поль Валери:
«Стихотворение есть растянутое колебание между звуком и смыслом.»
Осип Брик:
«Отличие хороших стихов от плохих. В хороших стихах запоминаются хорошие строчки, а в плохих —плохие.»
Иван Хемницер:
«Науки все корысть на свет произвела, Поэзия одна от чувств произошла.»
Филодем из Гадары:
«Стихи если и приносят пользу, то не как стихи.»
Михаил Зощенко:
«Маловысокохудожественные стихи.»
Лидия Обухова:
«Поэзия — это первоначальная попытка расковать немоту мысли.»
Анатоль Франс:
«Сочинение стихов ближе к богослужению, чем обычно полагают.»
Лазарь Лагин:
«Хороших стихов мало у кого много.»
Лев Карсавин:
«Поэт — дитя, он смеется лучшим в мире смехом — смехом сквозь слезы.»
Томас Стернз Элиот:
«Поэзия — превращение крови в чернила.»
Вергилий Марон Публий:
«Я не стремлюсь охватить своими стихами все.»
Ханс Георг Гадамер:
«Когда легко написать хорошее стихотворение — трудно сделаться поэтом.»
Людвиг Витгенштейн:
«Чтобы наслаждаться творчеством поэта, надо, я полагаю, любить и ту культуру, к которой он принадлежит.»
Роберт Линд:
«Времена великих прозаиков наступали тогда, когда мужчины брились. Времена великих поэтов наступали тогда, когда мужчины носили бороды.»
Сэмюэл Джонсон:
«Знание предмета для поэта то же, что прочность материала для архитектора.»
Жан Кокто:
«Поэзия — это религия без надежды.»
Жорж Батай:
«Поэт — не толпа, он неизлечимо одинок.»
Сергей Бонди:
«Ранние стихи Лермонтова, к сожалению, дошли до нас.»
Давид Самойлов:
«Поэзия должна быть странной, Шальной, бессмысленной, туманной И вместе ясной, как стекло, И всем понятной, как тепло.»
Йохан Хёйзинга:
«Любая древняя поэзия есть вместе с тем и в тоже самое время культ, праздничное увеселение, коллективная игра, проявление искусности, испытание или загадывание загадок, мудрое поучение, переубеждение, околдовывание, ясновидение, пророчество, состязание.»
Тадеуш Рицгер:
«От поэта часто остается одно-единственное стихотворение. Жаль, что неизвестно заранее, какое именно, а то бы можно было не писать всех остальных.»
Акутагава Рюноскэ:
«Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.»
Поль Элюар:
«Цель поэзии — полезная правда.»
Джон Ките:
«Поэт — самая непоэтичная из божьих тварей, ибо он лишен своего липа: он вечно стремится заполнить собой инородное тело.»
Анатолий Васильевич Луначарский:
«Поэзия не может не быть поэзией своего времени и должна быть ею. Но тот, кто выражает черты своего времени, роднящие его с будущим, оказывается бессмертным.»
Эмиль Мишель Чоран:
«Ветер, который так прекрасно замещает музыку и поэзию. Странно, что в краях, где он дует, ищут каких-то других средств выражения.»
Платон:
«Поэт — существо легкое, крылатое и священное, и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка.»
Владимир Галактонович Короленко:
«Стих прежде всего — гармония.»
Лев Николаевич Толстой:
«Поэзия есть огонь, загорающийся в душе человека. Огонь этот жжет, греет и освещает Настоящий поэт сам невольно и страданьем горит, и жжет других, и в этом все дело.»
Никола Буало:
«Один безупречный сонет стоит длинной поэмы.»
Валерий Яковлевич Брюсов:
«Поэтический талант дает многое, когда он сочетается с хорошим вкусом и направляется сильной мыслью. Чтобы художественное творчество одерживало большие победы, необходимы для него широкие умственные горизонты. Только культура ума делает возможной культуру духа.»
Мацуо Басё:
«Мастера прошлого работали так старательно над поэзией хайкай, что им удавалось сочинить всего два или три хайку за всю жизнь. Для начинающего копировать природу легко — вот от чего они предостерегают нас.»
Демокрит:
«Все, что поэт пишет с божественным вдохновением и святым духом, то весьма прекрасно.»
Афанасий Фет:
«Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой, с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик.»
Владимир Галактионович Короленко:
«Поэтический язык — краткий, сжатый, картинный и музыкальный.»
Морис Бланшо:
«Поэзия стала повседневностью.»
Гораций:
«Художникам, как и поэтам, издавна право дано дерзать на все что угодно.»
Борис Слуцкий:
«И что такое поэзия, пусть даже не хорошая, а просто ― поэзия? Какие знаки различия носит Медный Всадник?»
Стефан Малларме:
«Стихи делают не из мыслей, мой дорогой. Стихи делают из слов.»
Джон Кейдж:
«Мне нечего сказать, и я говорю это, это и есть поэзия.»
Иосиф Бродский:
«Поэт – средство существования языка.»
Жан Расин:
«Поэты имеют то общее с еретиками, что они всегда защищают свои произведения, но что совесть их никогда не оставляет их в покое.»
Александр Сумароков:
«Поэзия ― любовной страсти дочь И ею во сердцах горячих укрепилась, Но ежели осёл когда в любви горит, Горит, но на стихах о том не говорит.»
Цицерон:
«Мы ведь знаем мнение величайших ученых, что разные отрасли знания требуют изучения и наставления, поэтическую же способность создает сама природа, и поэт творит из своего духа и в то же время как бы вдохновляется свыше.»
Стивен Уоллес:
«Вся поэзия — экспериментальная поэзия.»
Александр Пушкин:
«Если век может идти себе вперёд, науки, философия и гражданственность могут усовершенствоваться и изменяться, — то поэзия остается на одном месте, не стареет и не изменяется. Цель её одна, средства те же. И между тем как понятия, труды, открытия великих представителей старинной астрономии, физики, медицины и философии состарились и каждый день заменяются другими, произведения истинных поэтов остаются свежи и вечно юны.»
Шарль Рамю:
«Поэт — самое одинокое и наименее одинокое существо на свете.»
Леонид Латынин:
«Что касается поэзии, она всего лишь тень во времени, которая естественным образом повторяет форму нашего сумеречного сознания.»
Ралф Уолдо Эмерсон:
«Стихотворение должно состоять из строк, каждая из которых — стихотворение.»
Мигель де Сервантес:
«Поэзия подобна нежной и юной деве, изумительной красавице, которую стараются одарить, украсить и нарядить многие другие девы, то есть все остальные науки, и ей надлежит пользоваться их услугами, им же — преисполняться ее величия. Но только дева эта не любит, чтобы с нею вольно обходились, таскали ее по улицам, кричали о ней на площадях или же в закоулках дворцов. Она из такого металла, что человек, который умеет с ней обходиться, может превратить ее в чистейшее золото, коему нет цены.»
Томас Бабингтон Маколей:
«Анализ — не дело поэта. Его призвание — воспроизводить, а не расчленять.»
Осип Мандельштам:
«Эти ваши стихи можно удалить из моего мозга только хирургическим путем.»
Джордж Ноэл Гордон Байрон:
«Нельзя вблизи сидящих на престоле Стоять певцу.»
Новалис:
«Поэзия – это проза среди искусств.»
Мурасаки:
«Там, где льются изящные стихи, не остается места суесловию.»
Генрих Гейне:
«Весь мир надорван по самой середине. А так как сердце поэта — центр мира, то в наше время оно тоже должно самым жалостным образом надорваться. В моем сердце прошла великая мировая трещина.»
Готхольд Эфраим Лессинг:
«Я давно уже считал, что двор — не место для поэта, который должен изучать природу. Но если пышность и этикет превращают людей в машины, то обязанность поэта — снова сделать из этих машин людей.»
Верлибр:
«Верлибр, победа разума над размером.»
Чарльз Лэм:
«Истинный поэт грезит наяву, только не предмет мечтаний владеет им, а он — предметом мечтаний.»
Сэмюэл Кольридж:
«Проза – это слова в наилучшем порядке, а поэзия – наилучшие слова в наилучшем порядке.»
Александр Александрович Бестужев:
«Да, да, в стихах моих знакомых Собранье мыслей — насекомых!»
Георгий Валентинович Плеханов:
«Когда поэту не нужен и не понятен окружающий его человеческий мир, то он сам остается ненужным и непонятным для окружающего человеческого мира.»
Валерий Уланов:
«Поэзия — союзное звучание слов, подчёркивающее ритмом своего звучания настроение излагаемой темы.»
Георг Кристоф Аихтенберт:
«У многих людей сочинение стихов — это болезнь роста ума.»
Хенрик Эльиенберг:
«Поэзия — чувство, закованное в броню размера и рифмы.»
Ролан Барт:
«Поэтическое воображение по сути своей не формирует, а деформирует образы.»
Халиль Джебран:
«Между ученым и поэтом простирается зеленый луг: перейдет его ученый — станет мудрецом, перейдет его поэт — станет пророком.»
Джон Китс:
«В свой час своя поэзия в природе.»
Антон Дельвиг:
«Цель поэзии – поэзия.»
Шарль Бодлер:
«Поэзия …имеет целью только самое себя. Другой цели она иметь не может… Это не значит, что поэзия не должна облагораживать нравы, …что ее конечный результат не должен возвышать человека над уровнем обыденных интересов, сказать такое — было бы явной нелепостью. Я только утверждаю, что если поэт преследовал моральную цель, то он ослабил свою поэтическую силу, и . . . его произведение будет неудачно. Поэзия, под страхом смерти или упадка, не может ассимилироваться со знанием и моралью.»
Аристотель:
«Историк и поэт отличаются друг от друга не речью — рифмованной или нерифмованной, их отличает то, что один говорит о случившемся, другой же о том, что могло бы случиться. Поэтому в поэзии больше философского, серьезного, чем в истории: ибо она показывает общее, тогда как история только единичное.»
Илья Эренбург:
««Шуми левкой и резеда. С моей душой стряслась беда. С душой моей стряслась беда, Шуми левкой и резеда». Все понимают, что левкой не дуб и резеда не липа, шуметь они не могут. И всё-таки это хорошо, а почему хорошо, объяснить невозможно: такова поэзия. И, вспоминая Есенина, я всегда думаю: был поэт…»
Аристотель:
«Поэзия — удел человека или одаренного, или одержимого.»
Неизвестный автор:
«Негодование делает поэтом.»
Генри Лонгфелло:
«Поэзия — это солнце, солнце с его темными пятнами и затмениями, освещающее весь мир.»
Игорь Субботин:
«Поэт — лишь перо в руках окрылённой души.»
Эмиль Золя:
«Великая поэзия нашего века — это наука с удивительным расцветом своих открытий, своим завоеванием материи, окрыляющая человека, чтоб удесятерить его деятельность.»
Ян Райнис:
«Поэзия и искусство — это особая форма не только выражения, но и познания.»
Федерико Гарсиа Лорка:
«Поэтический образ — это всегда трансляция смысла.»
Инна Гофф:
«У поэтов стихи, как дети, рождаются от женщин.»
Бенедетто Кроче:
«В поэзии нет фактов, а есть слова, нет реальности, а есть образы.»
Альберто Моравиа:
«Что мне нравится у поэтов – это поэзия.»
Генрих Гейне:
«Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом, но уже второй был олухом.»
Антоний Слонимский:
«Стихи могут быть без ритма, стихи могут быть без рифмы, стихи могут быть без смысла. — но нельзя, чтобы все сразу в одном стихотворении.»
Мигель де Сервантес Сааведра:
«Не следует обращать внимания на крохотные пятнышки на лучезарном солнце: пусть лучше подумают о том, сколько пришлось пободрствовать Гомеру, чтобы создать произведение, в котором так много света и так мало теней.»
Джеймс Дуглас Моррисон:
«Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.»
Овидий:
«Стихи удаются, если созданы при душевной ясности.»
Вольтер:
«Поэзия — музыка души.»
Перси Биши Шелли:
«Поэты — непризнанные законодатели мира.»
Марселен Бертло:
«Искусство и поэзия достигают полного развития только благодаря тесному союзу их руководящих представлений с теми познаниями о природе и реальности, которые достигнуты наукой.»
Михаил Аркадьевич Светлов:
«Поэзия — моя держава, Я вечный подданный ее.»
Дон Маркис:
«Поэзия — это то. что увидел Мильтон, когда ослеп.»
Оскар Уайльд:
«Вся скверная поэзия порождена искренним чувством. Быть естественным — значит быть очевидным, а быть очевидным — значит быть нехудожественным.»
Пол Четфилд:
«Поэзия — музыка мысли, доносимая до нас в музыке языка.»
Максим Горький:
«Прославим поэтов, у которых один бог — красиво сказанное бесстрашное слово правды.»
Михаил Савояров:
«Поэзия ― она как рвота. Попробуй, удержи её, Зажми хоть рот, стяни живот, Но всё равно прорвётся, пронесёт. И дырочку ― найдёт.»
Уильям Шекспир:
«Небольшие жеманные стихотворения раздражают нервы больше, нежели скрип немазаных колес.»
Ромен Роллан:
«Поэзия (как ошибочно считают люди наивные или пресыщенные) заключается не в ритмическом сочетании слов-погремушек, но в духе, который охватывает широкие горизонты и видит дальше и глубже, чем глаза человека.»
Элиас Канетти:
«Подлинные поэты встречаются со своими персонажами лишь после того, как создали их.»
Роберт Браунинг:
«Ты хочешь, чтобы твои песни не умерли? Пой о сердце человека.»
Платон:
«Кто идет к вратам поэзии, не вдохновленный музами, воображая, что одно искусство сделает его поэтом, тот и сам несовершенен, и поэзия его — ничто в сравнении с поэзией вдохновленного.»
Вильгельм Дильтей:
«Нельзя постичь жизнь поэта без знания процесса воображения.»
Велимир Хлебников ? Журавль
На площади в влагу входящего угла,
Где златом сияющая игла
Покрыла кладбище царей
Там мальчик в ужасе шептал: ей-ей!
Смотри закачались в хмеле трубы — те!
Бледнели в ужасе заики губы
И взор прикован к высоте.
Что? мальчик бредит наяву?
Я мальчика зову.
Но он молчит и вдруг бежит: — какие страшные
скачки!
Я медленно достаю очки.
И точно: трубы подымали свои шеи
Как на стене тень пальцев ворожеи.
Так делаются подвижными дотоле неподвижные
на болоте выпи
Когда опасность миновала.
Среди камышей и озерной кипи
Птица-растение главою закивала.
Но что же? скачет вдоль реки в каком-то вихре
Железный, кисти руки подобный крюк.
Стоя над волнами, когда они стихли,
Он походил на подарок на память костяку рук!
Часть к части, он стремится к вещам с неведомой еще
силой
Так узник на свидание стремится навстречу милой!
Железные и хитроумные чертоги, в каком-то
яростном пожаре,
Как пламень возникающий из жара,
На место становясь, давали чуду ноги.
Трубы, стоявшие века,
Летят,
Движеньям подражая червяка игривей в шалости
котят.
Тогда части поездов с надписью «для некурящих»
и «для служилых»
Остов одели в сплетенные друг с другом жилы
Железные пути срываются с дорог
Движением созревших осенью стручков.
И вот и вот плывет по волнам, как порог
Как Неясыть иль грозный Детинец от берегов
отпавшийся Тучков!
О Род Людской! Ты был как мякоть
В которой созрели иные семена!
Чертя подошвой грозной слякоть
Плывут восстанием на тя, иные племена!
Из желез
И меди над городом восстал, грозя, костяк
Перед которым человечество и все иное лишь пустяк,
Не более одной желёз.
Прямо летящие, в изгибе ль,
Трубы возвещают человечеству погибель.
Трубы незримых духов се! поют:
Змее с смертельным поцелуем была людская грудь
уют.
Злей не был и кощей
Чем будет, может быть, восстание вещей.
Зачем же вещи мы балуем?
Вспенив поверхность вод
Плывет наперекорь волне железно стройный плот.
Сзади его раскрылась бездна черна,
Разверсся в осень плод
И обнажились, выпав, зерна.
Угловая башня, не оставив глашатая полдня —
длинную пушку,
Птицы образует душку.
На ней в белой рубашке дитя
Сидит безумнее, летя. И прижимает к груди подушку.
Крюк лазает по остову
С проворством какаду.
И вот рабочий, над Лосьим островом,
Кричит безумный «упаду».
Жукообразные повозки,
Которых замысел по волнам молний сил гребет,
В красные и желтые раскрашенные полоски,
Птице дают становой хребет.
На крыше небоскребов
Колыхались травы устремленных рук.
Некоторые из них были отягощением чудовища зоба
В дожде летящих в небе дуг.
Летят как листья в непогоду
Трубы сохраняя дым и числа года.
Мост который гиератическим стихом
Висел над шумным городом,
Обяв простор в свои кова,
Замкнув два влаги рукава,
Вот медленно трогается в путь
С медленной походкой вельможи, которого обшита
золотом грудь,
Подражая движению льдины,
И им образована птицы грудина.
И им точно правит какой-то кочегар,
И может быть то был спасшийся из воды в рубахе
красной и лаптях волгарь,
С облипшими ко лбу волосами
И с богомольными вдоль щек из глаз росами.
И образует птицы кисть
Крюк, остаток от того времени, когда четверолапым
зверем только ведал жисть.
И вдруг бешеный ход дал крюку возница,
Точно когда кочегар геростратическим желанием
вызвать крушенье поезда соблазнится.
Много — сколько мелких глаз в глазе стрекозы —
оконные
Дома образуют род ужасной селезенки.
Зеленно грязный цвет ее исконный.
И где-то внутри их просыпаясь дитя оттирает глазенки.
Мотри! Мотри! дитя,
Глаза, протри!
У чудовища ног есть волос буйнее меха козы.
Чугунные решетки — листья в месяц осени,
Покидая место, чудовища меху дают ось они.
Железные пути, в диком росте,
Чудовища ногам дают легкие трубчатообразные кости.
Сплетаясь змеями в крутой плетень,
И длинную на город роняют тень.
Полеты труб были так беспощадно явки
Покрытые точками точно пиявки,
Как новобранцы к месту явки
Летели труб изогнутых пиявки,
Так шея созидалась из многочисленных труб.
И вот в союз с вещами летит поспешно труп.
Строгие и сумрачные девы
Летят, влача одежды, длинные как ветра сил напевы.
Какая-то птица шагая по небу ногами могильного
холма
С восьмиконечными крестами
Раскрыла далекий клюв
И половинками его замкнула свет
И в свете том яснеют толпы мертвецов
В союз спешащие вступить с вещами.
Могучий созидался остов.
Вещи выполняли какой-то давнишний замысел,
Следуя старинным предначертаниям.
Они торопились, как заговорщики,
Возвести на престол: кто изнемог в скитаниях,
Кто обещал:
«Я лалы городов вам дам и сел,
Лишь выполните, что я вам возвещал».
К нему слетались мертвецы из кладбищ
И плотью одевали остов железный.
Ванюша Цветочкин, то Незабудкин бишь
Старушка уверяла: «он летит болезный».
Изменники живых,
Трупы злорадно улыбались,
И их ряды, как ряды строевых,
Над площадью желчно колебались.
Полувеликан, полужуравель
Он людом грозно правил,
Он распростер свое крыло, как буря волокна
Путь в глотку зверя предуказан был человечку,
Как воздушинке путь в печку.
Над готовым погибнуть полем.
Узники бились головами в окна,
Моля у нового бога воли.
Свершился переворот. Жизнь уступила власть
Союзу трупа и вещи.
О человек! Какой коварный дух
Тебе шептал убийца и советчик сразу,
Дух жизни в вещи влей!
Ты расплескал безумно разум.
И вот ты снова данник журавлей.
Беды обступали тебя снова темным лесом,
Когда журавль подражал в занятиях повесам,
Дома в стиле ренессанс и рококо,
Только ягель покрывший болото.
Он пляшет в небо высоко.
В пляске пьяного сколота.
Кто не умирал от смеха, видя,
Какие выкидывает в пляске журавель коленца.
Но здесь смех приобретал оттенок безумия,
Когда видели исчезающим в клюве младенца.
Матери выводили
Черноволосых и белокурых ребят
И, умирая, во взоре ждали.
О дне от счастия лицо и концы уст зыбят.
Другие, упав на руки, рыдали
Старосты отбирали по жеребьевке детей —
Так важно рассудили старшины
И, набросав их, как золотистые плоды в глубь сетей,
К журавлю подымали в вышины.
Сквозь сетки ячейки
Опускалась головка, колыхая шелком волос.
Журавль, к людским пристрастись обедням,
Младенцем закусывал последним.
Учителя и пророки
Учили молиться, о необоримом говоря роке.
И крыльями протяжно хлопал
И порой людишек скучно лопал.
Он хохот клик вложил
В победное «давлю».
И, напрягая дуги, жил,
Люди молились журавлю.
Журавль пляшет звончее и гольче еще
Он людские крылом разметает полчища,
Он клюв одел остатками людского мяса.
Он скачет и пляшет в припадке дикого пляса.
Так пляшет дикарь под телом побежденного врага.
О, эта в небо закинутая в веселии нога.
Но однажды он поднялся и улетел в даль.
Больше его не видали.
Как вам это стихотворение?
Сожалеем, но у нас пока нет этого стихотворения в аудиоформате.
Если Вы хотели его услышать, напишите, пожалуйста, в комментариях и мы постараемся оперативно подготовить запись.
Благодарим за понимание!
Анализ стихотворения
Вот что нашлось на YouTube по этому запросу
Сожалеем, если Вы не нашли на нашем сайте то что искали. Помогите нам стать лучше, ответив на 2 вопроса.
Также вы можете заказть анализ стихотворения у нас, заполнив форму.
Другие произведения автора
Велимир Хлебников ? Облакини плыли и рыдали
Велимир Хлебников ? О Азия! тобой себя я мучу
Велимир Хлебников ? Я переплыл залив Судака
Велимир Хлебников ? О, достоевскиймо бегущей тучи
Велимир Хлебников ? Неголи легких дум
Велимир Хлебников ? Мои глаза бредут, как осень
Велимир Хлебников ? Ручей с холодною водой
Велимир Хлебников ? Птичка в клетке
Велимир Хлебников ? Кому сказатеньки
Велимир Хлебников ? В руках забытое письмо коснело
Другие стихи русских поэтов