Владимир Британишский ? Чай

Столпы литературы пили чай,
собравшись у Панаевой Авдотьи.
Бранили цензоров или печать,
топтались, как пловцы на мелководье,
на мелочах. Ну, словом, пили чай.

Что было к чаю, не моя печаль,
какое там варенье и печенье.
Хоть знаю, что литературный быт
(как Эйхенбаум где-то говорит)
тоже заслуживает изученья,
но с этим обращайтесь не ко мне.

Беседа шла застольная вполне,
не столько содержанье, сколько форма.
На остряков нашел веселый стих,
шутили, спорили…
Но что-то их
лишало ощущения комфорта,
мешало быть довольными собой.

Не что, а кто. Работал за стеной
тот человек, сутулый, желчный, злой,
вождь и надежда самых крайних красных.
Ему давно потворствует Некрасов
(да и Панаев тоже; вот чудной!).

Он пишет там какую-то статью,
а может, просто правит корректуру.
Он влез в журнал, вошел в литературу.
Кутейник! Жрал бы знай свою кутью!
Попович! Дурно пахнущий плебей!
Природный враг порядочных людей!
А в этой диссертации своей…
Такого еще не было доселе!
Ему — что Пушкины, что Рафаэли,
печной горшок дороже. Он готов
их всех, людей сороковых годов,
списать в архив, похоронить, похерить!
А молодежь, отвергнув стариков,
ему, ему во всем готова верить!..

А старикам-то — сорок, сорок пять,
а некоторым сорока-то нету.
А их торопят место уступать
для новых. А признаться по секрету,
ох и не хочется! И то сказать,
таких по всей Европе поискать,
не только что в России. Даровиты.
Аристократы духа. Эрудиты.
Да, барственны чуть-чуть. Да, сибариты,
гуляки праздные, говоруны
и даже, может быть, чуть-чуть фразеры.
Но неужели все их разговоры
пропали даром, были не нужны?
Дел не было? Какие же дела
могли бы быть? Страна еще была
не подготовлена. А кто готовил?
Кто нынешних, кто новых обусловил?
Белинский? То-то. А Белинский кем,
не дружеским ли был воспитан кругом?
Не ими ли (как все они друг другом)
рос? И не им ли он обязан всем?
А Искандер? Кого еще вам надо?
А их теперь — в отставку, на покой?
Похоронить, похерить?.. Нет, постой!..

Тот человек работал за стеной.
А здесь — как бы нарочно, для парада —
в одной квартире, в комнате одной
вокруг стола сидела вся плеяда
сороковых годов. Кого тут нет!
Тончайшей прозы виртуоз, поэт,
красавец и с иголочки одет,
салонов и читательниц отрада,
Тургенев был. Не отводить бы взгляда,
но рядом — Григорович… Самый цвет
литературы. Групповой портрет.
Добрейший Анненков, пушкиновед.
Василий Боткин, истинный эстет
(в миру — глава чаеторговой фирмы),
он любит сладость жизни: ананас
и ранний итальянский Ренессанс,
и запах роз, и Фета стих эфирный,
и всякий бургиньон и шампиньон.

Был, собственным успехом опьянен,
джентльмен Дружинин, переводчик «Лира».
Панаев был, всеобщий компаньон
(да это ж, собственно, его квартира).
Ну, и Некрасов был, хозяин пира
(как в «Пире» у Платона — Агафон).

Некрасов и Панаев принимали
гостей. Но в этом доме, как в журнале,
все — у себя. Ведь все давно свои.
И общие обеды и чаи
привычны, как… тоска об идеале.

Тот человек работал за стеной.
Свой идеал осуществлял. Иной,
чем их, чем то, о чем они мечтали.
Теперь мы знаем все, кто он такой.
Пророк. Апостол. Мученик. Святой.
«Его послал бог Гнева и Печали
Царям земли напомнить о Христе»,—
Некрасов скажет про него.
Но те,
что пили чай, ничуть не замечали,
что человек, который за стеной,—
пророк, святой.
Мешала им — стена.
Так резко изменились времена.
На сцену вышли люди, о которых
помину не было. И вся страна
распалась надвое в жестоких спорах.

Тот человек, чьи резкие статьи
так любит молодежь как раз за резкость,
уж скоро будет — года через три —
посажен в Петропавловскую крепость.

Им, пьющим чай, сидеть вокруг стола
за чаем, за вином или за кофе.
Пророку — у позорного столба
стоять на площади, как на Голгофе.

Ему — неправый суд и каземат,
цинга и холод, каторга и ссылка.

Но нет идущему пути назад,
а тем, кто не пошел, пусть будет стыдно.

Он выдержит. Из самых мрачных мест
вернется. Все уже поумирали.
Он жив. Еще дано ему прочесть
Авдотьи Яковлевны мемуары.

Перечитать еще раз. Помолчать,
припоминая времена былые.
И грустно улыбнуться: «…пили чай…»!
Ну, молодец она! Все — как живые!

Как вам это стихотворение?

Смотреть видео

Заказать анализ стиха

Читать похожие стихотворения

Сожалеем, но у нас пока нет этого стихотворения в аудиоформате.

Если Вы хотели его услышать, напишите, пожалуйста, в комментариях и мы постараемся оперативно подготовить запись.

Благодарим за понимание!

Анализ стихотворения

Вот что нашлось на YouTube по этому запросу

Сожалеем, если Вы не нашли на нашем сайте то что искали. Помогите нам стать лучше, ответив на 2 вопроса.

Ничего не понимаю в стихах
50.36%
Сам(а) бы сделал(а), но нет нормальной инструкции
20.31%
Нет времени, нужно другим заниматься
29.33%
Также вы можете заказть анализ стихотворения у нас, заполнив форму.

Другие произведения автора

Владимир Британишский ? В больнице Всех Скорбящих

Из Питера, вы правы, из питерского люда. И офицер тот бравый — из Питера, отсюда. Купцы, кухарки, няньки в десятках ...

Владимир Британишский ? Младший брат

…Я ошибаюсь (все мы люди!), Блуждаю, возвращаюсь вспять.. Под грузом рухнувших иллюзий И дел, которых не поднять, Вот-вот сейчас я ...

Владимир Британишский ? 1835 год

Айвазовский. Но не Черное море, а вид в окрестностях Петербурга: чайки, злаки (может быть, тростники?), лодка, лежащая на песке, на ...

Владимир Британишский ? Щеки раздувающий божок

Щеки раздувающий божок дует в раковину или в рог. Он статист в театре аллегорий, праздник ли дворцовый, Новый год, в ...

Владимир Британишский ? Двуединство души

Двуединство души: петербургский канон и угрюмые лики сибирских икон. Двуединство границ: прибалтийский песок и нахохленный сопками Дальний Восток — океан, ...

Владимир Британишский ? Матери моей

(А может быть, мать права?) ...

Владимир Британишский ? Свердловск 1944

Ночь. Но светятся горны всех кузниц Урала. Полыхает огонь. Громыхает в ночи молот, вечно кующий мечи и орала: то мечи, ...

Владимир Британишский ? Привет из Амстердама

В зоосаду детей верхом на пони снимают (пони — смирный, не брыкливый). В Крыму снимались некогда на фоне пейзажа: размалеванный, ...

Владимир Британишский ? Огоньки уже горят

Огоньки уже горят всюду в Емуртле. Догорел вдали закат в сине-серой мгле.Стало тихо в Емуртле. Снег идет слегка. И сквозь ...

Владимир Британишский ? «Петр Первый» и шведы

Лишь много лет спустя я понял суть нашей с ним дружбы. Слишком поздно понял. Крестьянов жаждал, чтобы кто-нибудь, хоть шестилетний ...
Другие стихи русских поэтов

Владимир Соловьев ? Я добился свободы желанной

Я добился свободы желанной, Что манила вдали словно клад, — Отчего же с тоскою нежданной, ...

Валентин Катарсин ? Любовь

Это когда друг без друга жить невозможно.Когда лебедь кидается белым камнем за телом подруги подстреленной ...

Даниил Андреев ? Я любил эти детские губы

Его холод ознобом и жаром Сотрясал, как ударом, мой дух, Говоря, что к духовным Стожарам ...

Владимир Высоцкий ? Песня Саньки

У моря, у порта Живёт одна девчонка — Там моряков до чёрта Из дальних разных стран, ...

Вильгельм Кюхельбекер ? Участь русских поэтов

Горька судьба поэтов всех племен; Тяжеле всех судьба казнит Россию; Для славы и Рылеев был ...

Валерий Брюсов ? На высях

Жизнь трепетов любви не старит, Где ближе гибель — зорче страсть, Так бред блаженств с ...

Владислав Ходасевич ? Жизель

Да, да! В слепой и нежной страсти Переболей, перегори, Рви сердце, как письмо, на части, ...

Валентин Катаев ? Тишина

Зацепивши листьев ворох Легкой тростью на ходу, Стал. И слышу нежный шорох В умирающем саду.Сквозь ...

Григорий Корин ? Путь земной зашел далече

Путь земной зашел далече, Рвется нить земных оков. Наши взоры, наши речи – Горний трепет, ...

Вероника Тушнова ? Небо желтой зарей окрашено

Небо желтой зарей окрашено, недалеко до темноты… Как тревожно, милый, как страшно, как боюсь твоей ...
Добавить комментарий

Adblock
detector