Юрий Коринец

Не кажется ли вам,
Что все мы отупели,
Привыкнув к чудесам?
Не кажется ли вам?

Луну нам показали
С обратной стороны.
«Ну, что же?» — мы сказали,
Мы не удивлены.

Стараюсь я во сне
И наяву стараюсь,
Но что-то грустно мне,
Что я не удивляюсь.

О, как хотел бы я
Однажды удивиться!
Допустим — в муравья
Вдруг перевоплотиться.

Хотел бы сам не свой
Я стать летучей иышью
И где-нибудь под крышею
Поспать вниз головой.

А если просто в пруд
Нырнуть лягушкой на ночь?
И пусть меня зовут
Как прежде — Пётр Иваныч!
Но вот что я боюсь:
Что я не удивлюсь!

Ты думаешь, что тишина
Бывает звуков лишена.

Ты думаешь, она мертва
И ей неведомы слова.

А кто же с нами говорит,
Когда в ночном костёр горит?

Кто шепчет тихие слова,
Когда колышется трава?

Кто прозвенит то стрекозой,
То комаром в тени лозы,

Тревожит нас перед грозой
И удивляет в час грозы?

Недремлющая тишина
Всегда по-разному слышна!
Но оглушает тишину
Гудок,
Летящий в вышину,
Хор птиц,
Встречающих рассвет,
Весь пробуждающийся свет…
И кажется, что тишина
И в самом деле
Не слышна.

Солнце тихо прошептало:
— Что ж, пора кончать!
В небе я шагать устало,
Лучше лягу спать!

Смолкла шумная берёза:
— Что это, друзья?
Если солнце мне не светит,
Буду спать и я!

Соловей вздохнул на ветке:
— Что это, друзья?
Не шумит листвой берёза…
Лягу спать и я!

Поводил ушами заяц:
— Что это, друзья?
Соловья в листве не слышно!
Лягу спать и я!

Посмотрел вокруг охотник:
— Что это, друзья?
Зайцы, видно, все уснули…
Спать пойду и я!

Вышел месяц,
Глянул сверху:
— Что это, друзья?
Спит берёза,
И на ветке
Нету соловья!
Зайцы спят!
А там в окошке
Виден яркий свет!
Там не спит какой-то мальчик…

— Нет! Нет! Нет!

Уходи, рогатый месяц,
Не смотри в кровать!
Мальчик мой глаза закроет,
Тоже будет спать!

Папины стихи

С трудом стирали мы в корыте,
В бадье, в пруду или в реке…
Сегодня, в бурный век открытий,
Я сам стираю налегке!

Не надо в кровь сдирать мне руки,
Не надо спину гнуть свою:
Бельё я смело на поруки
Своей машине отдаю.

Она пыхтит — я отдыхаю,
Смотрю на галок из окна.
Звонят — я говорю: «Стираю!»
— Хотя стирает-то она!

Мой труд — бельё потом развесить…
Но, право, разве это труд?
С машиной мы живём лет десять —
А будто век стояла тут.

Уж стала, старая, ломаться —
Давно бы новую купил,
Но жаль с беднягой расставаться:
Я б некрасиво поступил!

Не было печали —
В цирк братишку взяли.

Всем в квартире с этих пор
Страшно выйти в коридор,

Хищники из-за дверей
На людей кидаются:

Это братец мой
В зверей
Перевоплощается.

То, как лев,
На грудь мне вскочит,
То, как филин,
Захохочет.

Вчера большие валенки
Надел в прихожей он
И ногу мне,
Хоть маленький,
А отдавил, как слон.

Легла я вечером в кровать,
А он меня за пятку — хвать
И рычит:—Я тигр! —
Но мне уж не до игр…

Укротители зверей,
Приходите к нам скорей,
Укротите братца,
Чтоб не смел кусаться!

Как в руках у детворы
Весел он и ярок —
Из берёзовой коры
Дедовский подарок!
Он с ребятами весной
Бродит чащею лесной,
И цедят в него берёзы
Светлый сок — лесные слёзы.
А в июле туесок
Весь окрашен в красный сок,
Полон ягодою дикой —
Земляникой, ежевикой.
Если осенью в лесок
Заведёт дорожка —
Заберётся в туесок
Спелая морошка.
Грузди,
Рыжики,
Опята
Собирались в нём на донце.
Побродили с ним ребята
В тёмной чаще и на солнце.

Вот стоит он на песке.
Чем он полон снова?

Плещет рыба в туеске
Из ручья лесного.

Что в нём только не бывало
В нём ежиха ночевала!

Попадался туесок
Даже в лапы к мишке —
Разбежались кто как мог
По тайге мальчишки.
А медведь на кочку сел,
В туеске морошку съел
И пошёл напиться
Из ручья водицы.

Да,
Немало туеску
Впопыхах досталось.
Много меток на боку
За лето осталось.

А зимою он на полку
Забирается в повети.

Там хранит он втихомолку
Память о минувшем лете.

Куклы — странные притворы:
Любят людям подражать.
Все события, разговоры
Любят куклы повторять.

Кукла Петя любит спать
Даже днём, как папа,
И, как мама, подметать
Любит кукла Тяпа.

Любит кукла Лидия
Всё ломать, как Юра,
И конфеты есть, как я,
Любит кукла Нюра…

Да, за ними нужен глаз!
Хоть и жаль мне кукол —
Я люблю их, но подчас
Всё же ставлю в угол.

Как-то вышла я. Потом
Возвращаюсь тихо…
Слышу: куклы под столом
Шепчутся так лихо!

Всех в семье по именам
Куклы называли
И — подумать только! — нам
Кости промывали…

Да, за ними нужен глаз!
Хоть и жаль мне кукол —
Я люблю их,
Но подчас
Всё же ставлю в угол.

Кто очень болен, к тому игрушки
Приходят прямо в кровать,
И молча рядом лежат на подушке,
И тоже не могут встать.

Кто очень болен, тот ночью бредит
Он видит, как в тёмном саду
Едет кошка на велосипеде…
Он видит это в бреду.

Кто очень болен, любить медицину
Обязан, хоть плачь не плачь.
К нему остукивать грудь и спину
Приходит знакомый врач.

Кто очень болен, глотает микстуры,
Пилюли и порошки:
Зелёные, жёлтые, белые, бурые-
Даже, если горьки.

Кто очень болен, тот понимает,
Кто самый хороший друг,
Когда приходят папа и мама
И рядом садятся вдруг.

Мамины стихи

Поговорим о пирогах…
Не часто пироги пекутся.
Зато в тот день я на ногах,
Когда и птицы не проснутся!

Пущу я дрожжи в молоко,
Потом поставлю к батарее,
Они ведь спали глубоко,
В тепле проснутся поскорее.

Когда опара оживёт,
Процесс тот не без интереса!
С водой в муку её — и вот
Готова масса для замеса.

Её я в кухонный комбайн
Спускаю ложкой постепенно –
Для тех в готовке нету тайн,
Кто образован современно.

Машина будет тесто бить,
Вертеть и мять без сожаленья.
Потом его я подходить
Поставлю вновь у отопленья.

Оно созрело наконец!
От рук прилежно отлипает.
Теперь настал всему венец:
Оно на противень поступает.

Оно уже почти пирог.
С начинкой тонких сочетаний
Перешагнёт оно порог
Печи — предел его мечтаний.

Ещё немного потерпеть
Ему в огне, а мне на стуле —
И станет тесто розоветь,
И закалится в душном гуле!

И наконец пирог готов…
Уж сад наш звёзды держит в лапах,
И гость валит со всех концов,
Вдыхая грудью вкусный запах…

Да, говорить о пирогах
Легко. Их проглотить — мгновенье…
Но тесто повертеть в руках –
Тут нужно время и уменье!

Человек изобрёл паровоз.
Паровоз человека повёз.
И кричал паровоз на людей:
Сил во мне, как у ста лошадей!

Тут одна лошадиная сила
Подошла и сказала ему:
— Я весь век человека возила,
Что мне делать теперь — не пойму!

Человек изобрёл пароход
И поплыл по реке на восход.
Пароход над рекой голосил:
— Лошадиных во мне сотни сил!

Тут одна лошадиная сила
Подошла и сказала ему:
— По земле я все грузы возила,
Как по речке везти — не пойму!

Человек изобрёл самолёт
И отправился в первый полёт.
Зажужжал самолёт над долиной:
— Я силён, как табун лошадиный!

Тут одна лошадиная сила
Подошла и сказала ему:
— По земле я весь век свой ходила,
Как ты в небо залез — не пойму!

Человек изготовил ракету,
Облетал нашу Землю-планету,
И ракета хвастливо сказала:
— Сил во мне лошадиных немало!

Тут одна лошадиная сила
Человека печально спросила:
— Век трудилась я честно, поверь!
Что мне делать осталось теперь?

— Не грусти, лошадиная сила! —
Человек улыбнулся легко.—
Отвечаю тебе, коль спросила:
Будешь детям возить молоко!

Живая очередь —
Сороконожка —
Помножена на сорок сороков,
Вдоль хилых тeлец
Лавок и ларьков,
По кочкам и камням перебирая,
Ползешь ты, все на свете пожирая:
Хлеб и крупу,
Картошку и мечты,
Места на кладбищах,
Газетные листы,
Квартиры,
Холодильники,
Любовь,
Сама себя —
Свою же плоть и кровь!

О пожирательница снов и ситца,
Я сам твоя двуногая частица,
Прекрасная частица
Безобразья,
Я жадный взгляд его тысячеглазья!

Я вижу, как по выбитой дорожке
Всю жизнь мою ползут сороконожки,
Как мать моя, страна очередей, —
Прекрасная, суровая, седая —
К своим голодным детям припадая,
Не в силах оторвать их от грудей.

Как у старой бабки
Жили-были лапки.

Встанет бабка утром рано,
Выйдет в погреб за сметаной —
Лапки вслед за ней бегут.
Всюду бабку стерегут.

Сядет бабушка вязать —
Лапки рядом с ней опять:

Схватят бабушкин клубок
И закатят в уголок…
Надоели бабке
Озорные лапки!

Видит бабка — у ворот
Умывают лапки рот.
Стала бабка ждать гостей,
Суп сварила из костей.

Ждет гостей, а их все нет.
Стынет бабушкин обед.
Глядь, а лапки из кастрюли
Кость большую утянули.

Вот тебе и лапки!
Нет покоя бабке.
Отчего ж тогда стара
Их не гонит со двора?

Оттого, что ночью лапки
Верно служат старой бабке.
Если лапки ночью вскочат,
Когти острые поточат,

По полу пройдутся —
Все мыши разбегутся!
Нет мышей у бабки.
Вот какие лапки!

В песке животишки –
Лежат ребятишки
У маленькой речки
Весь день.

Приятно зарыться
В песок и забыться…
По пляжу рассыпана
Лень.

И вдруг –
Что такое?
Весёлой гурьбою
Как бухнется в плёс
Ребятня!

Там брызги и крики,
И хохот, и блики,
Ныряние
И толкотня!

И снова – в песок.
И солнце в висок,
В затылок и в спину
Печёт…

У речки той малой
И взрослый и малый
Здоровья и счастья
Хлебнёт!

Я жил тогда в далеком Казахстане,
Был спецпереселенцем на колхозном стане,
И были у меня свои заботы:
Как убежать от вшей, не от работы.

Я одиноким быть, я голым быть старался,
И убегал к реке, и раздевался:

я снимал с себя овчинный полушубок без рукавов, брезентовые
штаны и валенки — больше на мне не было ничего —

А дело было осенью, в то время,
Когда мне солнце еле грело темя,
И то на солнцепеке, в тишине,
Под кустиками, где теплей вдвойне.
Тут человеком был я!
Все с себя срывал,
И вас я — вши мои — не забывал:

Я мстил вам, вши,
Я мстил вам от души,
Я помнил, как друзья мои лежали,
Когда вы их в могилу провожали:

Как в волосы запархивал снежок
И покрывал разлуку белой тенью,
И собирались вши на лбу в кружок,
Иль в звездочку — смотря по настроенью.

О чём эта песня
В степи у огня?
Как сына отец
Поднимал на коня.

Как вместе, обнявшись,
Скакали они,
Смеялись и пели
В счастливые дни.

Обычная песня,
С обычным концом,
О доле казачьей,
О сыне с отцом.

О чём эта песня
За тихим столом?
О том же коне
С опустевшим седлом.

Поникшие с гривы
Висят повода.
Отец не вернётся
Назад никогда.

Бесстрашно с врагами
Рубился казак,
Что смерть его встретит —
Не думал никак!

О чём эта песня
В полынных кустах?
То клятва звучит
На сыновних устах!

Сын в юные руки
Берёт повода —
Он в битву помчался…
Так было всегда!

Так было когда-то
И будет опять:
Что сын за отца
Будет песню кончать!

У самого белого моря
Избушка стоит на угоре.

В избушке — печальное дело! —
Растет на полатях трава.
Царь-баба — румяное тело —
Лежит ни жива ни мертва.

Подмышки ей муха щекочет.
Берет ее каждый, кто хочет —
Хотя бы незваный татарин —
Кто в избу взойдет, тот и барин.

Взойдет, заведет непонятную речь.
И выпьет поллитра. И лезет на печь.

Чуть слышно тайга за стеною аукает.
Гость пьяными ласками
Бабу баюкает.

А в северном небе
Созвездье
Готовит Царь-бабе
Возмездье.

И так у Царь-бабы
Который-то год
Родится в избе
За уродом урод:
Слепой, и горбатый,
И глухонемой,
То двадцать девятый,
То тридцать седьмой…

Хоть раз бы родился
Веселый да бравый:
То выйдет слюнявый,
То выйдет гунявый,
Но страшно не это —
Другое гнетет:
На солнце как выползет —
Сразу помрет!

И ходят по берегу толки —
Вздыхают медведи и волки.

Лисицы, свернувшись в колечки,
Печально лежат на крылечке.

А семга, немая от горя,
Выбрасывается из моря…

Не в дни торжеств —
В дни бед народных —
Стоят старухи
В подворотнях,
На улицах
И на базарах,
В платочках новых,
В шляпках старых,
Неистребимые,
Живые,
Они стоят,
Как часовые,
Стоят,
Как сморщенные гномы,
Как бы волшебники дотошные,
Собой заполнив гастрономы,
И булочные,
И молочные.

О вы, мои первопечальные,
Седые бабушки тотальные,
Сухие корни обнаженные,
Ростками внуков окруженные!

Когда приемы и парады —
Вы в кухне, скинувши наряды.
Зато, когда беда и горе —
Все заполняете, как море!

Вы как трава — но только в инее.
С губами — точно небо синее.
Вы как бесстрашные слова,
Как жизнь — которая права —

Сто лет живете — и не падаете,
Своей живучестию радуете,
А если падаете — радуете
Тем,
Как вы молчаливо падаете:

Ни честь свою,
Ни геркулес
В картонных пачках
Не уроните.

Идете, как оживший лес,
Как будто Сталина хороните.

Этим летом в лесу над прудом
Я набрёл на таинственный дом.

Дом глядел на дорогу с пригорка,
А жила в этом доме семья:
Дед, да бабка, да внук их Егорка,
Да неделю гостил у них я.

В доме странные вещи случались,
Хоть волшебники нам не встречались.

Правда, в подполе мышка жила-
Не она ли колдуньей была?

Да жила ещё кошка Ерошка-
Не она ль колдовала немножко?

Да за печкой сверчок проживал-
Может быть, это он колдовал?

Да корова… Но честное слово-
Не была же колдуньей корова!

А случались там странные вещи:
Оживали железные вещи,
И железные, и деревянные…
Прямо скажем, что случаи странные!

Как-то бабушка вышла с утра
(В поле выгнать корову пора),

А уж двери в сарае не спят,
Так и ходят на петлях, скрипят,
И корова ушла за ворота…
Не иначе хозяйничал кто-то.
Заявляет спросонья Егор:
— Я сарай закрывал на запор.

Дед ответил: — Молчи, лежебока!
Поздно вечером спал ты глубоко.
Выходил я последним на двор,
Я сарай закрывал на запор.

— Я вставала, сарай запирала! —
Бабка деду сердито сказала.

Не хотелось вступать в этот спор,
Но сарай я закрыл на запор:

Было поздно, храпели все в доме,
И корова спала на соломе…

А один раз — вот случай чудной!-
Убежал грузовик заводной.

Обыскали мы вместе с Егором
Дом,
И сад,
И овраг под забором.

Мы искали машину
В кадушке,
В чемодане,
В ботинке,
В подушке,
В огороде,
В лесу,
На крылечке,
А нашли за поленом
На печке!

Не иначе её в уголок
Сам усатый сверчок уволок,

До рассвета на ней прокатался
И, конечно, доволен остался.

Ну, а как вам такое понравится?
На рыбалку решил я отправиться.
Вышел в сени забрать свои удочки, —
Нету удочек! Где мои удочки?..

— В этом странного нету ничуточки,
Это кошка припрятала удочки:
Просто ей захотелось рыбки, —
Объяснил мне Егор без улыбки.

Да, случались печальные вещи…
А бывали дела и похлеще!

Был у деда в сарае верстак —
Дед был в плотницком деле мастак:
Мастерил он с утра для колхоза
Лодки, лавки, кадушки, колёса.

Как-то вечером — век не забуду!-
Дед спустился тропинкою к пруду,
Встал на кочку, глаза протирает:
По воде матерьял удирает —
Доски дедовы под парусами
Отплывают от берега сами!

А один раз —
Представьте себе! —

Я нашёл свою шляпу
В трубе!

А один раз у нас
Коромысло
За окном на берёзе
Повисло —
В этом вовсе уж не было смысла!

Рядом с нами
Стояли дома,
И вещей в них
Такая же тьма.

Рядом с нами
В одной деревушке
Жили точно такие
Старушки,
И такие же
Старички,
И такие же точно
Сверчки,
И такие же
Кошки
И мышки,
И такие же точно
Мальчишки,
И такие же точно
Коровы,
И такие же гости,
Как я.
Но у них не случалось
Такого,
Не бывало такого,
Друзья!